Автор: Newkate
Бета: helen267
Фандом: Weiss kreuz
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, Romance, slash
Пайринг: Брэд/Шульдих, Шульдих/Ран, будут и другие
Предупреждение автора: АУшка. Канон - манга и первые эпизода так четыре аниме. В фике всего двадцать две главы *обморок* но он весь написан и редактируется, постараюсь выкладывать по главе в день.
От автора: Огромное спасибо героической бете и музе helen267!!
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателям. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются.
Отзывы: сюда
Часть вторая. Связь.
1. Наваждение.
Середина лета, полдень - самый разгар жары, ленивой истомы, каникул. Редкие облачка беспомощно тают в густо-синем небе, цветы истекают пыльцой и душным ароматом, стрекозы неподвижно зависают над самой водой, немного пугающие в своем металлическом великолепии. Озеро тихое, глубокое, почти ледяное, даже сейчас. Если свесить ноги с мостков, почувствуешь, как от блистающей поверхности тянет мокрым холодом, от которого по обожженной загаром коже бегут мурашки. А если присмотреться, то за яркими бликами можно разглядеть тени, медленно скользящие в темной глубине. Это всего лишь рыбы, очень-очень большие рыбины...
Они сидели рядышком на жестких, нагретых солнцем досках, ковыряли их ногтями и бросали отодранные щепочки в воду. Родители ушли в дом, а они решили остаться на озере до обеда. Вдвоем всегда было интересней.
- Ааа, мне голову напекло, - захныкала Айя и завалилась на бок, уткнувшись горячей макушкой в его коленки. Он заслонил ее голову от солнца ладонями и предложил сходить на берег за шляпой, но она вцепилась пальцами в его голые ноги и сказала, что ей и так хорошо и удобно.
- Ну конечно, вот опять перегреешься, тебя вырвет за обедом, и мне родители такое устроят... - пробурчал он, но никуда не пошел. Лень разливалась по всему телу, пригвождая его к мосткам куда прочнее, чем легонькое тельце сестры. Он чувствовал, как движутся ее ребра на вдохе и выдохе, теплое дыхание щекочет кожу на внутренней стороне его бедра. Ее мокрые после купания волосы были затянуты в пучок на затылке, но несколько кудряшек вырвались на свободу, прилипли к тонкой шее, одна обвилась вокруг прозрачно-розового уха. Айя медленно болтала ногами над черной водой, и тени лениво скользили по ее круглым коленкам, как будто поглаживали.
- Этот купальник слишком открытый, - сказал он, осторожно проводя рукой по ее узкой спине. - Тебе нельзя его носить.
- Я знаю, - ответила она. - Я знаю, что ты чувствуешь, когда смотришь на меня.
Ее спина и плечи были покрыты уродливыми пятнами пролежней, и он принялся массировать ее холодную кожу, как будто мог стереть эти обличающие следы парой прикосновений.
- Прости, прости, я виноват, прости, - бормотал он. Сестра еще дышала, хотя он отчетливо слышал в ее легких влажные хрипы, знак начинающейся пневмонии, но она еще дышала, и это было главное, все еще можно было поправить.
- Это все из-за тебя. Ты не приходил целый месяц, бросил меня в этой дрянной лечебнице, совсем одну. Они меня почти убили.
- Я работал, искал деньги...
- Надо было продать машину.
«Это все, что осталось от папы!» - хотел закричать он, но это было неправдой. «Порш» был не столько памятью об отце, сколько последним осколком нормальной, счастливой, богатой жизни, и наверняка ничего не случится, если Айя полежит в общей палате всего месяц, пока ему не заплатят, ведь ничего же с ней не случится?
- Ран, я знаю правду.
- Нет.
- Ты меня ненавидишь.
- Неправда.
- Ты так виноват передо мной, что больше не можешь меня любить. Ты хочешь, чтобы я умерла. Тогда ты тоже сможешь...
- Нет! - он с силой оттолкнул ее от себя, и она тяжело упала на мостки, беспомощно раскинув руки. Катетер выскочил из незаживающей раны на ее груди, кровь брызнула на грязные доски.
- Я тоже хочу умереть, - простонала она. Ее огромные слепые глаза шарили по сторонам, искали его. Он хотел попросить ее опустить веки, чтобы глазные яблоки не сохли, но вспомнил, что она его не услышит. - Убей меня, Айя, ты же умеешь.
Он проснулся, понял, что проснулся, но смог только дрожать и глотать воздух разинутым ртом, боясь даже моргнуть, чтобы кошмар не засосал его снова. Но и это быстро прошло. Похоже, он опять заснул в палате, уткнувшись лбом в матрас, крепко сжимая маленькую, неприятно холодную и влажную ладошку сестры. Она все еще дышала, значит, все было в порядке. Он методично проверил показатели на мониторах. Температура показалась ему слишком низкой, а ЭКГ - какой-то неровной, и он решил поговорить об этом с дежурным врачом.
- Да, - сказал он, откашлявшись. - Устал я что-то. Ты, наверное, хотела поговорить, а я уснул.
После встреч с сестрой у него всегда немножко саднило горло. Когда он приходил к ней, то говорил около часа, почти не умолкая, и так выкладывался, что остальные двадцать три часа в основном молчал. На самом деле из них двоих настоящей болтушкой была Айя, она могла трещать сутки напролет, так что ему редко когда удавалось вставить словечко, но теперь она молчала, значит, говорить должен был он.
- Ты не волнуйся, я знаю, что ты не хочешь умереть. Ты для этого слишком вредная. Слушай, имей совесть, не снись мне так больше, ага? Та-ак, какие у нас новости...
Он достал из тумбочки расческу и принялся переплетать косички Айи. Волосы у нее давно уже ломкие и тусклые, но в аккуратно заплетенных косах пока выглядели вполне прилично. Сестренка любила бесконечно крутиться перед зеркалом, пробовать новые прически, красить ногти лаком безумных оттенков, от нежно-голубого до ядовито-зеленого, пробовать разные сорта и ароматы блеска для губ, долго и старательно раскрашивать глаза мазилками четырех разных цветов, примерять разные сережки, колечки, бусы, цепочки. Наверное, ей было тяжело переживать разлуку со всей этой дребеденью - макияж больным не полагался, а единственным украшением, которое ей разрешили оставить, были ленты в косах. Он покупал ей самые красивые ленточки, какие только попадались ему на глаза: переливчатые, с вышивкой, с маленькими тряпочными цветочками на концах. Сегодня он принес пару красных бархатных лент - любимый солнечно-оранжевый цвет больше не подбадривал его.
- Я наконец вылечил нашу пальму от антракноза. Если мы ее когда-нибудь продадим, сразу поставлю в магазин пожарную сигнализацию, потому что чует мое сердце, рано или поздно этот алкоголик Кудо заснет с сигаретой в зубах, а переезжать мне совсем не хочется. На прошлой неделе я забыл поставить таймер и не записал для тебя этот дурацкий девчоночий сериал, не помню, как называется, но там сейчас идет такая нудная, затянутая сюжетная линия, что ты ничего не пропустишь. Я встретил парня, который...
Он замолчал. На некоторые темы он предпочитал с ней не разговаривать.
- В общем, познакомился с одним парнем. Посмотрим, что из этого выйдет.
Сестра молчала, но ему казалось, что там, внутри, она дрожит от любопыства, силится заговорщически улыбнуться, умирает от желания залезть к нему на коленки, чтобы заглянуть в глаза и потребовать рассказать все-все, с самого начала, в подробностях, с цитатами. У них был уговор - никаких секретов, и хотя он за эти два года нарушал его сотни раз, именно сейчас он чувствовал себя особенно виноватым.
- Помнишь, мы с тобой читали мангу про демона? Он тебе так нравился, что я даже заволновался. Подумал, что тебя тянет на хулиганов. А ты тогда сказала, что конечно, погуляла бы с демоном, но замуж, как эта дура-принцесса, за него ни в коем случае не пошла бы. Я даже не знал, стоит ли мне успокоиться или начать психовать по-настоящему.
Он встал, подошел к окну. Осторожно выглянул через щель в жалюзи. Знакомые синие глаза тут же взметнулись вверх, поймали его взгляд, как цепкие щупальца, потянули к себе. Шульдих сидел на бетонном парапете около парковки, болтал ногами и грыз мороженое. Айя усмехнулся. Сюрприза на этот раз не получилось - он уже научился чувствовать присутствие рыжего. Это начиналось как щекотка в основании черепа, потом ползло вниз по позвоночнику, а когда телепат лез в его мысли, Абиссинцу казалось, что кто-то прикасается прохладными пальцами к его вискам и легонько, нежно поглаживает. Сейчас такого не чувствовалось. Может быть, телепат не мог до него дотянуться с расстояния в шесть этажей.
- Ну, замужество мне в любом случае не грозит, - задумчиво пробормотал Айя. - Пойду, пожалуй. Мы еще вернемся к этому разговору, хорошо?
Он вышел из больницы и выжидательно остановился на ступеньках. Шульдих торопливо запихал в рот остаток вафельного стаканчика, слизнул с пальцев белые потеки и ловко спрыгнул с парапета. Огненные волосы взметнулись в воздухе, упали на лицо. Телепат тряхнул головой, отбрасывая их назад, сдунул с носа последнюю непослушную прядку. Айя сглотнул, усилием воли удерживая мысли в узде.
- Чего надо?
- И вам доброго утречка, Фудзимия-сан. Новая информация. Пойдем, не на улице же.
- И где на этот раз? - спросил Айя так ядовито, как только мог. Шульдих уже делился «информацией» в нескольких кафе, в Макдональдсе, в дорогущем европейском ресторане при свечах («До смерти захотелось немецкой кухни, пойдем, тебе понравится...»), в парке, где он пытался склонить Айю к совместному кормлению уток, в машине Абиссинца, в собственной машине (под тихую, приятную музыку, струившуюся из динамиков), а в последний раз Шульдих пригласил его в кино, мотивируя тем, что информация слишком уж секретная и необходима жесточайшая конспирация. В кино Айя, конечно, не пошел; телепат надулся, как мышь на крупу, и исчез на несколько дней.
- Здесь недалеко приятный маленький бар, присядем, выпьем пива...
Айя равнодушно приподнял брови. Немец сунул руки в карманы, лениво прошел совсем рядом с ним, почти задев локтем, обернулся через плечо, глядя сквозь рыжую челку:
- Ну, ты идешь?
Они шли по пустынной улице, рядышком, плечо к плечу, попадая друг другу в шаг. Со стороны, наверное, они выглядели, как два друга. Может быть, студенты. Может быть, музыканты или какая-то иная богема - вон какие у обоих волосы... А может быть, и не друзья - друзья болтали бы о пустяках, а они молчат, нервные, как на свидании...
Ран подумал, что мог бы запросто протянуть пальцы и дотронуться до запястья рыжего. Мог бы даже взять его за руку.
Губы Шульдиха дрогнули, как будто он силился спрятать улыбку.
- Если информация опять будет об изменениях в его распорядке дня... - угрожающе произнес Айя. - Мое терпение, знаешь ли, не безгранично.
- А что? Это важные сведения, и нигде больше ты их не получишь. Ты благодарить меня должен.
- Мне не интересно, во сколько Такатори просыпается и сколько раз в день ходит в туалет. Разработку операции ты обещал взять на себя, а детали мне не нужны. Просто скажи мне, где и когда я смогу его убить.
- Мы разрабатываем, успокойся. Я думал, ты хочешь быть в курсе.
- Не ври. Ты читаешь мои мысли и знаешь, чего я хочу.
- Ага, знаю, просто решил, что тебя надо сначала в ресторан пару раз сводить, - хихикнул рыжий, и далеко не безграничное терпение Абиссинца наконец лопнуло, как перетянутая струна. Он сгреб Шульдиха в охапку; голова сразу закружилась от знакомого запаха табака, пороха и одеколона, но Айя только крепче притиснул к себе обмякшее от неожиданности тонкое тело, затолкал добычу в ближайшую аллею и притиснул к стене рядом с мусорным баком.
- Хватит, - прорычал Ран, наклоняясь так близко, что растрепанные рыжие волосы защекотали ему лоб. - Ты таскаешься за мной вторую неделю. Вся эта информация - чушь. Что тебе на самом деле от меня нужно?
Шульдих внезапно перестал издевательски ухмыляться, похоже, в первый раз с момента их знакомства. Его серьезное лицо оказалось неожиданно правильным для гайдзина, а глаза без вечного прищура - огромными и грустными.
- Только между нами. Я сделал ужасную глупость, - быстро произнес он. - Когда я был в твоих снах, то слишком глубоко нырнул, и часть меня осталась там.
- Там? - непонимающе переспросил Айя.
Шульдих протянул руку и нажал кончиком пальца между сердито насупленных бровей собеседника:
- Тут.
Айя отшатнулся, в ужасе воображая невидимого рыжего демона, живущего в его черепной коробке, следящего за каждым его шагом, может быть, вкладывающим чужие мысли в его разум...
- Нет, нет. Ничего такого. Просто... связь, - устало пробормотал Шульдих. - Мне плохо, когда я тебя долго не вижу, вот и все. Это постепенно пройдет. Уже проходит. Дай мне еще немного времени, просто дай мне побыть рядом...
Это так странно и неприятно напомнило Айе недавний разговор с Йоджи, что в его запутанных мыслях словно замкнулись два оголенных провода. Он схватил Шульдиха за плечи, закрыл глаза и вцепился губами в рот немца, оборвав его тираду на полуслове.
Чужие губы удивленно раздвинулись под его яростным натиском, и он прижался еще плотнее и, замирая от предвкушения, коснулся их языком. Шульдих громко застонал ему в рот и принялся целовать в ответ: быстро, жарко, невероятно умело и уверенно. С непривычки целоваться взасос было довольно странно, но было в этом влажном скольжении что-то одуряюще гипнотическое; их дыхание смешивалось, и Айе казалось, что он весь окутан запахом Шульдиха, что они соприкасаются так интимно и тесно, как это только возможно. Рыжий схватил его за затылок, и Абиссинец почти задохнулся в потоке ощущений - гибкий, горячий язык, ласкающий его губы, длинные пальцы в его волосах, невыносимая, пульсирующая тяжесть в паху...
«Прямо здесь,» подумал он. «Прямо сейчас. Тут не очень грязно, у него наверняка есть презервативы...»
Его тут же с силой оттолкнули, так, что он споткнулся от неожиданности и еле удержал равновесие; прохладный воздух защипал мокрые, истерзанные губы. Шульдих прислонился к стене, согнувшись и шумно дыша. На его щеках пятнами проступал яркий румянец, но проклятая ухмылочка уже вернулась на место, словно и не исчезала.
- Не льсти себе, мальчик, - промурлыкал он. - Мне есть с кем спать, и сегодня, и завтра. Конечно, твои воздыхания меня забавляют, но уж извини, я не бюро добрых услуг. Если буду давать всем желающим, мне работать будет некогда.
- Да ну? - Айя скептически покачал головой, игнорируя шевелящуюся в груди непонятную пустоту. - А мне-то показалось, что ты завелся, как школьник, с одного поцелуя.
- Это от неожиданности. К тому же меня накрыло твоими эмоциями. У телепатов...
- От неожиданности? Ты же читаешь мои мысли, ты знал, чего я хочу!
- Ты сам не знаешь, чего ты хочешь, - фыркнул Шульдих. - Я вообще стараюсь держаться от твоих мыслей подальше, у меня от них голова болит. Ладно. Мне пора.
- Погоди, - Айя схватил его за рукав, и щеки рыжего снова жарко вспыхнули, на этот раз, похоже, от злости. - Я думаю, ты достаточно потешился моими... воздыханиями. Это все началось из-за твоих телепатических штучек; ты обещал, что это пройдет само, ты соврал. Теперь убери эту мерзость из моей головы.
- Это не в голове, Ран, - хихикнул Шульдих.
- Убери.
Телепат лениво пожал плечами:
- Да пожалуйста, мне не жалко. Гарантий никаких, но я постараюсь. Под корень. С мясом. Ты сожми зубы покрепче, а то язычок прикусишь.
Он прикрыл глаза, сосредоточенно нахмурился, и легкие невидимые пальцы на висках Айи превратились в лед, в раскаленные железные прутья, в лезвия кинжалов, и с хрустом провалились внутрь его черепа.
Когда он снова открыл глаза, то с удивлением понял, что удержался на ногах. Лоб саднило; он смутно помнил, что пару раз приложился им об стену, и это действительно смягчило боль. Во рту было полно крови из прокушенной губы, но язык остался цел. Айя сплюнул красным себе под ноги и посмотрел на Шульдиха.
- Легче? - издевательски спросил телепат. Он стоял у выхода из аллеи и курил. До этого Ран еще ни разу не видел его с сигаретой.
Он ожидал, что гайдзин изменится. Станет простым, тусклым, обычным, как все. Но похоже, то, каким он видел Шульдиха, не было частью иллюзии. Наверное, таким его видели все.
Неудивительно, что ему есть с кем спать. И сегодня, и завтра.
- Легче, - согласился Айя. - Больше я не хочу тебя видеть до самого дня операции.
Он брезгливо протиснулся мимо рыжего и направился домой, не торопясь и не оборачиваясь.
*-*-*
Такатори отправился играть в гольф со своим младшим братом и объявил, что для этого телохранители ему не понадобятся. Кроуфорд наслаждался свободным днем на всю катушку: валялся на диване, читал биржевые сводки и записывал в блокнот вызванные ими видения. Колебания курса предвиделись небольшие, но кое-что выиграть было можно. Раньше нужно было звонить брокеру, платить комиссионные, мириться с неизбежной утечкой информации и понижением прибыли, но теперь, с развитием онлайновой торговли акциями, только и требовалось, что отдать блокнот Наги. Доходы они делили пополам и складывали на личные счета. Разумеется, не те, куда шли деньги от Такатори и Эсцет и откуда Розенкройц ежемесячно хапал семьдесят пять процентов поступлений.
Кроуфорд начал планировать крах Розенкройц, когда ему еще не исполнилось тринадцати лет. Забылись детские обиды, остался в прошлом ежедневный страх, унижения, испытания… Он выгрыз для себя уютную нишу в иерархии организации, и теперь освобождение уже не было условием выживания. Тем не менее, он не планировал оставаться в рабстве до конца своих дней. Даже если бы ему не приходилось пресмыкаться перед начальством, склонным к немотивированному гневу и варварской жестокости, он все равно сражался бы за свободу, потому что ему принципиально не нравилось отдавать этим сволочам львиную долю своей зарплаты.
До обеда можно было вообще не вставать с дивана. Никаких дел не предвиделось, подчиненные не нуждались в заботе. Наги был у себя, ломал защиту очередного банка под саундтрек к «Призраку в доспехах», Фарфарелло тренировался, а именно - прыгал по своей комнате, размахивая ножами, Шульдих шлялся неизвестно где. Все в порядке вещей. Кроуфорд счастливо вздохнул, перевернул страницу и тут же, в полном соотвествии с законом Мерфи, увидел, что вот-вот вернется телепат и испортит ему настроение.
Громко хлопнула входная дверь. Что-то гулко ударило об стену в прихожей, потом еще раз. Ботинки, догадался Кроуфорд. По настоянию Наги они разувались у порога. Шульдих промаршировал в гостиную, на ходу стянул приджак и швырнул его на пол. Оракул страдальчески поморщился.
- Фарфарелло в порядке? - отрывисто спросил немец.
- Сам не слышишь? - удивился Кроуфорд. Шульдих мог читать Фарфарелло с расстояния в несколько километров.
- Я закрылся. Мне нехорошо, - телепат потер лоб, жмуря красные, опухшие глаза. - Мне что-то совсем нехорошо, Брэд. Я отдохну пару дней, а?
- Если нужно, - кивнул Кроуфорд. С пси-талантом шутить было вредно: если мозги требовали передышки, отказывать им не стоило. - Только дома, пожалуйста.
- Ага, ага, ладно. Так Фарфарелло как?
- Нормально, по-моему. Слушай, я с тобой хотел поговорить насчет Фудзимии. Ты не слишком часто с ним встречаешься? Все-таки риск, вы оба заметные; я понимаю, что ты контролируешь свидетелей, но...
- Все, Брэд, все. Больше не буду. Все кончилось, - Шульдих вяло махнул рукой и нетвердой походкой поплелся в комнату ирландца.
Кроуфорд осторожно выглянул из-за газеты - с дивана просматривался весь коридор. Дверь распахнулась, когда Шульдих был в нескольких шагах до цели. Голый до пояса Берсерк появился на пороге, обеспокоенно заглянул в потупленные глаза телепата, все еще сжимающей стилет рукой подтолкнул к себе рыжую голову. Немец прижался лбом к поблескивающему от пота плечу, а Фарфарелло осторожно обнял его и скрестил руки на узкой спине. Лезвия стилетов тихонько звякнули, соприкоснувшись. Они стояли так не меньше пяти минут, неподвижно и молча, а потом ирландец втянул Шульдиха в свою комнату и захлопнул дверь.
Кроуфорд пожал плечами и снова углубился в чтение, но вместо захватывающей картины биения финансового пульса планеты перед глазами мелькали только нудные колонки цифр.
- Рыжая сволочь, - сказал он в пустоту, даже не понимая, чем Шульдих достал его на этот раз.
2. Терапия.
Кен принял душ после вечерней тренировки с соседскими ребятишками, обработал ссадины - игра выдалась грубая, ему здорово досталось бутсой по голени, - переоделся, сунул остатки пиццы в микроволновку и расположился на кухне с книжкой и стаканом молока, уверенный, что никто не нарушит его уединения, не начнет внеплановую уборку, не станет зудить, чтобы он не читал за едой, и не провоняет кухню табаком так, что весь аппетит пропадет. Айя вернулся с прогулки бледный, похоже, с разбитой губой, отказался отвечать на вопросы и заперся у себя. Оми отсыпался после двух бессонных ночей, которые убил на сбор материалов по последней миссии, и перед завтрашней контрольной по истории, а Йоджи, разумеется, был в клубе.
Кто-то царапал ключом во входной двери. Это могли быть только взломщики. Кен вздохнул, сунул в книжку подаренную Оми закладку с эмблемой его бывшей футбольной команды, вытащил из-за вешалки бейсбольную биту и рывком открыл дверь.
Йоджи прижимал незнакомую девушку к дверному косяку и увлеченно целовал ее шею, на ощупь тыкая ключом в направлении замка.
- О, Кен, привет. Спасибо, - кивнул он, не глядя швырнул ключи в направлении журнального столика и потащил девушку к лестнице. - Идем, идем, моя комната на втором этаже.
- Как ты рано, - пробормотал Хидака, запирая дверь.
- Да мы подумали - чего тянуть? Все равно койкой закончим, - хохотнул Йоджи. - Ага?
Девушка скривилась, заметно обиженная, но больше никак не проявила своего недовольства и проворно застучала каблучками по ступенькам. Блондин оскалился ей вслед и подмигнул соседу:
- Мы постараемся не шуметь.
- Уж постарайтесь. Чибик спит, не разбуди его. Йоджи, мы же вроде договаривались, что здесь не...
- Ну, у нее нельзя. А другую искать было лень.
- Ты пьяный?
- Кен, время пол-десятого вечера! Конечно, я пьяный! Ладно, я по-быстрому, и отправлю ее домой. Слушай, будь другом, вызови ей такси на одиннадцать.
- Хорошо, - тихо сказал Кен. - У тебя все есть?
- Есть, есть, - Йоджи небрежно похлопал себя по карманам. - Должно хватить.
- Не забудь воспользоваться, а то помнишь, в прошлом году какой букет подцепил...
Балинез театрально закатил глаза, вздохнул, не прекращая хентайно лыбиться, и ринулся наверх, прыгая через две ступеньки.
Кен вернулся на кухню, смутно обеспокоенный. Кудо, конечно, был кобелем и извращенцем, но сегодняшнее поведение было необычным даже для него. Даже девушку не представил, впрочем, возможно, он и не помнил ее имени, бывает. Интересно, они уже в кровати или...
Через пять минут Кен поймал себя на том, что пялится в пустой стакан из-под молока, в красках воображая постельную сцену между Йоджи и девушкой, которая с каждой минутой выглядит все мужественнее и спортивнее. Он выругался, сунул стакан в раковину и отправился в ванную, решать вставшую проблему вручную.
Дверь была не заперта, поэтому он вломился, уже почти расстегивая штаны, и налетел на девушку, которая, к счастью, не делала ничего сугубо личного, просто стояла перед зеркалом совсем одетая и накручивала на шею кашемировый шарф Йоджи. Подарил на память?
- Вы уже все, что ли? - спросил Кен и покраснел, ужасаясь собственной грубости. Девушка фыркнула, подтянула шарф повыше и принялась пудриться.
- Бесплатный совет, - сказала она. - Сдай своего соседа в психушку, пока не поздно. Где тут автобусная остановка?
- Я Вам могу такси вызвать...
- Его придется ждать, а я что-то не хочу здесь задерживаться. Кто вас знает, может, вы тут все со странностями.
Кен все-таки проводил ее до остановки, усадил на кстати подошедший автобус до центра, вернулся домой и, после недолгого раздумья, направился в комнату Йоджи.
Тот сидел на кровати, совершенно обнаженный. При виде остолбеневшего на пороге Кена он набросил на бедра край одеяла, но не сдвинулся с места.
- Она ушла, да? Слушай, Кен, ты ее хорошо разглядел? А то я лицо уже не помню, а ведь это, наверное, была последняя женщина в моей жизни.
- Ну чего ты так, не расстраивайся, - осторожно сказал Кен, укрепляясь в своих подозрениях. - С кем не бывает. Ты выпил...
- Это уже не в первый раз. Господи, который это уже раз, я даже не помню. Я так надеялся, что сегодня все получится.
Кен присел на пол у кровати. Ракурс был потрясающий: длиннющие ноги Балинеза, покрытые золотистыми волосками, крепкий поджарый живот, серебряное колечко в проколотом пупке, бледно-розовые, такие нежные на вид соски... Все это отвлекало, а Йоджи сейчас была нужна дружеская поддержка. Кен честно старался не смотреть, но когда еще представится такая возможность!
- Так стрессы же постоянно. Надо бережнее с собой, вот и все. Витаминов попить, спать ложиться пораньше, гулять на свежем воздухе. Ты же понимаешь, какой нездоровый образ жизни ведешь, дай организму передохнуть, потенция мигом восстановится.
Йоджи вскинул голову и изумленно поглядел на него своими обалденными зелеными глазищами:
- Да с потенцией-то все нормально, тьфу-тьфу.
- А что тогда? Давай, рассказывай, вместе что-нибудь обязательно придумаем.
Блондин снова потупился, глядя на свои руки, безвольно лежащие на коленях. Он держал их как-то странно, почти на весу, как будто они были чем-то испачканы.
- Черт, я трезвею, - сказал он наконец. - Пошли в бар на углу, добавим немножко, и я тебе все расскажу, ага? Дай только оденусь.
Кен не хотел, чтобы он одевался. Он хотел и дальше сидеть рядом, тайком лаская взглядом гладкую загорелую кожу, вдыхая еле уловимый запах недавнего возбуждения, а еще больше он хотел одним движением подняться с пола, проскользнуть между этих стройных бедер, опрокинуть Йоджи на спину на кровать, отшвырнуть в сторону это неуместное одеяло и ощупать, рассмотреть как следует, распробовать на вкус то, что спрятано под ним...
- Конечно, - спокойно произнес он. - Отвернуться?
Отвернуться не попросили, и Кен воспользовался этим от души, хотя и соблюдая приличия. Волосы там у Йоджи оказались светло-шатенистые, почти темно-русые, а остальное... Брюнет сглотнул слюну, проклиная давешнюю девицу, из-за которой так и не удалось разрядиться - эрекция, казалось, вот-вот прорвет молнию на джинсах. Он стянул с себя джемпер, оставшись в одной майке - все равно было ужасно жарко, - и повязал его вокруг талии для камуфляжа.
Уже через пятнадцать минут все эротические мысли как рукой сняло. Они сидели в баре на углу, Балинез курил третью сигарету, которую зажег от бычка второй, и молчал, переводя дух после подробного рассказа. Кен тоже молчал, переваривая услышанное.
- Вот так, - сказал наконец Йоджи. - Знаешь, как во сне, когда хочешь бежать, а ноги не двигаются? Точно так же. Руки сами... Последний раз пришел в себя, а она уже не дышит. Сделал искусственное дыхание, массаж грудной клетки, она очнулась. Пока кашляла, я позвонил в скорую и сбежал. Повезло, короче говоря. Месяц ни с кем не спал. Вот, надеялся, что это прошло, решил рискнуть. Все так хорошо началось, а потом, смотрю, мои руки уже у нее на шее, она хрипит... Кен, я знаю, я убийца. Но я никогда в здравом уме не обидел бы женщину. Я...
- Конечно, Йоджи. Я понимаю, ты не думай. Так, первым делом надо бы к Критикеровскому психоаналитику.
- Да мне вот кажется, - Йоджи криво усмехнулся. - Что Критикер, если узнает про такое, просто спишет меня в утиль.
- Не спишет. У меня тоже были проблемы, только не говори никому, ага? Я раз в неделю хожу. Помогает, серьезно.
- А что...
- Потом как-нибудь расскажу, - торопливо произнес Кен. - Мне сказали, если я не готов, то не надо больше никому рассказывать. Я еще не... Потом, ага?
- Как скажешь, - кивнул блондин. - Таблетки дают?
- Ну, дают. Но вроде я никаких побочных эффектов не заметил. Да можно их не пить, никто ж проверять не будет. А насчет женщин пока вот что... Ты не думал, что это как-то связано с...
- С Аской? Ну конечно. Я же рассказывал, что мне снится. Но нет, если ты хочешь предложить сменить типаж, это не поможет. Я пробовал уже и высоких, и блондинок, и страшных. Все равно, в какой-то момент это всегда она. И тогда...
- А я вот что хочу предложить, - перебил Кен внезапно осипшим голосом. - Ну их, женщин, совсем.
- Вот и я думаю, - уныло кивнул Йоджи. - Уходит Кудо из большого секса. Левой, правой...
- Ну зачем такие крайности. Как будто кроме женщин и нет никого.
Над столиком повисла неловкая, напряженная тишина. Йоджи забыл про зажатую в зубах сигарету, и она медленно тлела, превращаясь в цилиндрик пепла.
- Точно, - сказал он наконец. - Казе, да?
- Моя первая любовь, - кивнул Кен. - Шокирован?
Йоджи неопределенно пожал плечами. Отступать было некуда, и Кен ринулся в атаку:
- Ты сам-то когда-нибудь думал о мужчинах?
- Зачем? Кругом столько классных девчонок...
- А теперь подумай, - предложил Хидака, чувствуя себя коварным совратителем.
Йоджи замолчал, напряженно раздумывая. Внезапно его лицо озарилось мечтательной, светлой улыбкой.
- Кееееен, - протянул он. - Слуууушай...
- А? - Кен подался вперед. От радостного нетерпения темнело в глазах, но он знал, что в таких случаях давить не стоит. Лучше просто ждать, когда...
- Айя! - выпалил Кудо и хлопнул ладонью по столу. Сердце Кена жалко трепыхнулось в груди, он моргнул, усилием воли продолжая вежливо улыбаться. - Я уже подозревал на подсознательном уровне, а теперь подумал и практически уверен. Айя ко мне давно присматривается.
- Да? Не замечал…
- Точно тебе говорю. Я ему нравлюсь.
- Хм, ну, по Айе не скажешь, хотя тебе виднее. А он тебе нравится? - спросил Кен, чувствуя, как его улыбка превращается в жуткий оскал. Но Йоджи ничего не замечал, погруженный в раздумья.
- Дурацкий вопрос. Ты его вообще видел? Кому он может не нравиться? Плохо, конечно, что мы работаем вместе, слишком тесные отношения могут получиться, не хотелось бы. Хотя, отношения с Айей? Ха, о чем это я! Если он меня раз в неделю допустит до тела, я буду удивлен, а уж поговорить или там...
- Так может, не надо тогда? - взмолился Кен. - Зачем...
- Нет, что ты, для меня это в самый раз! Я не хочу больше ничего серьезного, хватит. Если у меня будут постоянные отношения, то они должны быть как раз такими. Представляешь, как я испортил бы жизнь хорошему парню? Если бы мной увлекся кто-нибудь открытый, искренний, как ты, например... А вот Айя - ему ведь тоже явно не нужны все эти романтические глупости. Просто потрахаться. Мы идеально подходим друг другу.
Кен потупился, уткнулся вглядом в столешницу, пожал плечами:
- Наверное, ты прав. Будешь пробовать?
- Не сразу. Сначала надо проверить, смогу ли я вообще с мужчинами.
Это был пусть крохотный, но проблеск надежды. Кен с радостью согласился бы даже на такую малость. Но вместо того, чтобы предложить свои услуги, он вытащил из кармана бумажник и бросил на стол потрепанную визитку с адресом клуба, где каждую свободную субботу снимал высоких блондинов.
- Вот. Вход тысяча йен, открывается в девять, кроме среды. Если хочешь, вместе пойдем.
- Спасибо! - Йоджи перегнулся через стол и легонько обнял приятеля, всего на секунду. Кен закрыл глаза, чувствуя, как пушистые длинные волосы скользят по щеке. - Ты настоящий друг!
- Да. Этого не отнять, - печально согласился Хидака.
- Кстати, а насчет тебя - это секрет?
- Ну, я это не афиширую, потому что родители моих ребятишек могут начать нервничать, дурное влияние, мол. Но вообще-то не секрет. Хотя кроме тебя никто пока не знает, потому что с Айей мы как-то не откровенничаем на личные темы, а Оми, сам понимаешь, мал еще для таких разговоров.
Йоджи покивал, нахмурился, крутя в руках визитку:
- Признаться, ты меня обнадежил, хотя может, это я просто по пьяни радуюсь. А... можно я тебе задам глупый вопрос?
- Конечно, спрашивай, что хочешь, тут важно быть теоретически подкованным. У меня еще есть пара кассет хорошей порнухи, можешь посмотреть, заодно прислушайся к себе, какие эмоции вызывает, заводит или нет.
- Кеееен, что бы я без тебя делал...
- Пропал бы нафиг, - ответил Хидака. - Пошли домой, а то я завтра в первую смену.
3. Откровение.
Айя проснулся раньше обычного, разбуженный странными, совершенно неуместными звуками. До открытия магазина оставалось около часа, но кто-то уже был на ногах, гремел внизу на кухне, пускал воду из крана, и вроде бы даже весело мурлыкал какой-то дурной танцевальный мотивчик.
Момое-сан наотрез отказывалась заходить в их жилые помещения, даже когда Оми приглашал ее на кухню на чашечку чая. Айя не знал точно, почему. Возможно, пару лет назад бедная старушка наткнулась где-то в коридоре на обнаженного Кена. А может быть, она просто знала, что мусорное ведро у них частенько забито окровавленными бинтами, а на микроволновке валяются фотографии людей, которые скоро появятся в криминальной хронике, аккуратно обведенные мелком по контуру. В любом случае, это была не она.
Это никак не мог быть Йоджи, который всегда торговался до последнего, пытаясь отвертеться от утренней смены и проваляться в кровати часиков до двух. Это не мог быть Оми, хронически недосыпающий, разрывающийся между школой, магазином и работой. Оми вставал точно за десять минут до прибытия автобуса и накачивался холодным консервированным кофе уже в школьном вестибюле, чтобы потом целый день выглядеть свежим, бодрым и душераздирающе хорошеньким.
Это вполне мог быть Кен. Иногда он подскакивал ни свет ни заря, и успевал еще побегать перед открытием магазина. Но на кухне ему делать совершенно нечего...
Айя смутно припомнил, что Хидака вроде бы хотел научиться готовить, рывком выскочил из кровати и торопливо оделся, отгоняя нехорошие видения разных мастей, от «Пожар» до «Пищевое отравление». На лестнице от столкнулся с растрепанным, взволнованным Бомбейцем, и они вместе ринулись вниз, перепрыгивая через две ступеньки.
На кухне обнаружился совершенно незнакомый полуголый парень в усыпанных блестками узких штанах, босиком, только что из душа. Он нахально копался в их холодильнике, а на плите тем временем грелась любимая сковородка Фудзимии, с толстым дном и удобной деревянной ручкой.
Айя и Оми застыли на пороге, но подоспевший Кен с разбегу врезался в них сзади, и все трое вылетели в кухню, как пробка из бутылки.
- Здравствуйте, - пролепетал Бомбеец, ошарашенно пялясь на сверкающую задницу незнакомца.
- Доброе утро, - ответил тот, выныривая из холодильника с добычей в виде яиц и бекона. - Ой, сколько вас. Завтракать все будут?
- Ага! - с энтузиазмом кивнул Кен, усаживаясь за стол. - Мне три яйца, пожалуйста. Тебя как вообще зовут?
- Мики, - сказал парень, обмениваясь поклонами со всеми по очереди. - Я вот только кофе не могу найти.
- Я сделаю, - Айя протиснулся к кофеварке, сменил фильтр и зарядил новую порцию молотых зерен. - Вы, собственно...
На пороге возник Йоджи, предсказуемо заспанный, одетый по-домашнему. Зевая, помахал рукой всем присутствующим одновременно, доковылял до раковины и принялся глушить стаканами водопроводную воду, как обычно делал с похмелья.
- Привет, - сказал Мики и потерся щекой о его плечо. Балинез оторвался от стакана и звонко чмокнул парня в макушку. Оми сдавленно ахнул.
- И бекона тоже три ломтика, - уточнил Кен. - Айя, и мне две ложечки сахара в кофе. Хорошо-то как, и почему мы так редко завтракаем вместе?
Никто не ответил. Тишина кухни нарушалась только шкворчанием яиц на сковородке, шипением бекона на гриле и бульканьем кофеварки. Утолив жажду, Кудо, как обычно, поставил стакан в раковину, не утруждая себя мытьем посуды, и схватил Мики в охапку. Кен и Айя тактично отвернулись, стараясь не прислушиваться к хихиканию и чмокающим звукам. Оми смотрел во все глаза, завороженно разинув рот.
Через несколько минут завтрак был сервирован. Гость вежливо отказался от предложенной табуретки, быстро поел стоя, оделся, взял предложенные Йоджи деньги на такси и поцеловал блондина в нос:
- Ну все, я побежал, было классно, может, еще увидимся, я в том клубе часто бываю. Всем пока, приятно было познакомиться!
- Что это было? - зловещим шепотом спросил Абиссинец, когда за Мики захлопнулась входная дверь.
- Да так, - гордо сказал Йоджи. - Познакомился вчера. Я, кстати, бисексуал, если вы не знали.
Айя не знал. Если бы знал - никогда не позволил бы себе так увлечься. Заведомо недостижимые мечты безопасны, они утешают и согревают в трудные минуты, но не дают слишком уж зарываться и совершать безрассудные поступки, которых нельзя себе позволять. А этого позволять никак нельзя, несмотря на то, как отчаянно встрепенулась надежда у него в душе, несмотря на то, что он уже не мог вспомнить, почему так твердо решил в самом начале, что ничего не будет.
Нет, как раз именно поэтому.
- Ребята, - решительно сказал Оми. - Я тоже хочу поделиться с вами одним секретом. Не знаю, как вы к этому отнесетесь. Йоджи-кун, все-таки... Но я хочу, чтобы между нами не было никаких тайн.
Он перевел дух, залился румянцем и выпалил:
- Мне нравятся парни!
Айя вздрогнул, Йоджи улыбнулся, а Кен потрепал Оми по плечу и сказал:
- Да ладно, чибик, тоже мне, большое дело. Нам тут всем нравятся парни. Правда, Айя?
Абиссинец встал, оставил недоеденный завтрак на столе и молча вышел из кухни. Нежданно выпавшие свободные минуты можно было провести с пользой, например, опрыскать цветы или рассортировать материалы для икебаны.
В парничке было душно, тихо и спокойно. Густо пахнущий землей, пыльцой и зеленью воздух был совершенно неподвижен. Благословенное одиночество окутывало мягким коконом, и он позволил себе расслабиться, вздохнуть посвободнее. Выбрал лейку нужной емкости и потянулся к верхней полке с химикатами, и тут чьи-то пальцы легли на его голый под задравшимся свитером живот.
- Айя, - влажно выдохнул Йоджи ему в ухо.
Ран стиснул зубы, развернулся и врезал Кудо пустой лейкой по морде, но тот отбил удар в последний момент и ловко перехватил его запястье. Он стоял так близко, слишком близко, и под тонкими трикотажными штанами наверняка не было никакого белья, и майка обтягивала его торс слишком плотно, задиралась кверху, открывая пупок с этим пошлым колечком, которое можно было бы теребить языком, соскальзывая...
Он толкнул Йоджи прочь, но тот опять увернулся, пустив руку Айи вскользь, и прижался еще плотнее.
- Айя. Скажи, чего ты хочешь.
- Много чего, - прошипел Фудзимия, борясь с головокружением. - Мира во всем мире. Уметь летать, как птица. Чтоб ты не вел себя, как последняя шалава - но это уже из области фантастики.
- Айяааа, - Йоджи уже дышал ему в шею, осторожно отводя назад длинные пряди волос. - Я не собираюсь тебя соблазнять. Ты мой друг, мы оба мужики, мы все прекрасно понимаем, нам не нужно плясать друг перед другом ритуальные танцы. Просто скажи, чего ты хочешь. Что угодно.
Прикосновение губ к коже, влажное, нежное, язык, скользящий вдоль яремной вены, поцелуй у мочки уха. Айя стиснул зубы, чувствуя, что проигрывает эту схватку, и ухватился за последнюю спасительную мысль.
В конце концов, это не его идея. Не он это предложил. Не он зажал товарища по команде в угол и лижет ему шею. Это все Кудо, и если это не будет ЕГО ошибкой или слабостью, то можно просто...
- Отпусти меня сейчас же, - произнес Абиссинец, не двигаясь с места. - Или на счет три я сломаю тебе руку.
- Перестань, Айя, - прошептал Йоджи, уже скользя ладонью по внутреннему шву его джинсов. - Ты же хочешь.
- Раз.
- Или ты не хочешь хотеть? В этом дело?
- Два.
- Я не понимаю тебя, честное слово. Это же ничего не значит, просто - всем нужно время от времени чувствовать человеческое тепло. Даже таким, как ты. Мы можем дать это друг другу, а остальное...
- Три.
Он рванул руку на себя, отчаянно надеясь встретить сопротивление, почувствовать чужую силу, почувствовать, что у него нет выбора, но Йоджи только потянулся за ним вслед, все так же бормоча эту жалкую бессмыслицу, пытаясь убедить, уговорить…
Идиот.
Айя бросил лейку, поймал запястье Йоджи обеими руками и швырнул блондина на пол одним точно рассчитанным движением. Тот скорчился, пережидая боль, покрутил пальцами.
- Хе. Не сломал, - удивленно констатировал он.
- Конечно, нет. Вечером миссия, да и смену я за тебя отрабатывать не намерен.
Йоджи поднялся, разминая выкрученную руку, и ухмыльнулся углом рта:
- Кажется, я понял, чего ты хочешь. Ты знаешь, я мог бы.
- Уйди, Кудо. Пожалуйста.
- Я мог бы, - произнес Балинес почти мечтательно, снова придвигаясь слишком близко. - Связать тебя моей леской, а это больно, Айя, и невозможно пошевелиться. Ни о чем не спрашивать, заткнуть тебе рот, делать, что хочу. О, я мог бы…
Айя машинально слизнул капельки пота, выступившие над верхней губой, и попытался выровнять сбившееся дыхание.
- Но, честно говоря, - закончил Йоджи. - Лень возиться. Пусть кто-нибудь другой нянчится с твоими комплексами, Фудзимия-сан.
Он уже давно ушел, а Айя все не мог сдвинуться с места, отчаянно пытаясь задушить захлестывающую его ярость, уговаривая себя держать злость внутри, сберечь ее для сегодняшней миссии, для скорой встречи с Такатори. Наконец он взял себя в руки, поднял лейку, закатившуюся под рабочий стол, и принялся разводить пестицидный состав теплой водой.
Через некоторое время к нему молча присоединился Оми, мужественно выходивший в первую смену каждый школьный выходной, и помог ему выбрать и подготовить цветы для витрины. Вдвоем они успели пересадить партию саженцев до открытия магазина и начали свою смену в ровном, рабочем настроении.
В воскресное утро покупателей было немного, все отсыпались, или нежились в постели, или проводили день с семьей. Айя поймал себя на том, что бездумно пялится в окно, хотя и в пустом магазине вполне было чем заняться. Погода была отличная, в самый раз для пикника. В такой день их мама обычно делала бенто, упаковывала в корзинку с двумя термосами - чай в одном, мятное мороженое в другом, и все вместе они отправлялись в центральный парк, раскладывали на траве мягкое клетчатое одеяло...
- Айя, - сказал Оми. - Хочешь, после смены сходим куда-нибудь?
- Хн?
- Я хочу с тобой поговорить, про… Ну, что я сказал…А Йоджи - такой пошляк, не хочу у него спрашивать, а Кен не намного меня старше...
- А я, вообще-то, не намного старше Кена…
- Но у меня столько вопросов, про секс и - ты же наверняка уже, да? Посидели бы в кафе, или хочешь, я приготовлю нам чего-нибудь с собой, и пойдем в парк, вон какая погода хорошая. Мне так нужно с кем-нибудь поговорить, Айя, и я бы хотел, что бы это был ты.
Ран посмотрел в его честные, прозрачно-васильковые глаза, тяжело вздохнул и кивнул, сдаваясь. Оми обрадованно пискнул и повис у него на шее:
- Ура! Спасибо!!!
Тело у Цукиено, в отличие от мордашки, было совсем не мальчишеское, и вот так впритык Айя это хорошо чувствовал. Сильные руки, крепкие рельефные мышцы, и еще что-то достаточно рельефное где-то под фартуком... Айя осторожно обнял Оми за талию, понимая, что совершает ошибку, но оттолкнуть малыша было бы слишком жестоко, хотя он понимал, что в конце концов придется.
- Ой, как трогательно, я не могу, - фыркнул Шульдих, врываясь в магазин. - Так, важная информация.
- Опять? - раздраженно спосил Абиссинец, разжимая объятия. При виде телепата у него внутри, как обычно, что-то взволнованно сжалось, и он знал, что от противника это наверняка не укрылось, но он уже привык чувствовать себя голым перед этим человеком.
Они не виделись целый месяц. Он почти забыл, как вызывающе красив был рыжий. Хотя телепатическое «лечение» почти ничего не изменило, теперь он все-таки снился Айе значительно реже, и не то чтобы он соскучился...
- Айя, этот тип тебя все еще преследует? - нахмурился Оми. - Мы можем обратиться наверх, там этот вопрос быстро решат.
- Не надо, Оми, - быстро сказал Айя. - У нас деловое соглашение, он мне нужен.
- Это совершенно очевидно неправда, - размеренно произнес Бомбеец. - Я же вижу, как он на тебя смотрит. Он по тебе с ума сходит.
- Цыц, козявка, - бросил рыжий сквозь зубы. - И если ты думаешь, что можешь грозить мне этими Критикеровскими клоунами, а ты так и думаешь, то ты глубоко заблуждаешься.
- Я и сам бы с тобой разобрался, - произнес Бомбеец. - Да у нас мусорный бак маловат. Твой труп целиком не поместится. К тому же, если Айе нравится тебя динамить, то не буду лишать его такого развлечения.
Шульдих холодно улыбнулся, медленно развернулся всем корпусом и посмотрел Оми в глаза.
- Лучше подумай о своих проблемах, деточка, - прогнусавил он. - Вот таааак.
Зрачки Оми неестественно расширились, как от невыносимой боли. Он вздрогнул, цепенея, и медленно сполз на пол, цепляясь за прилавок.
- Нет, - прошептал он, сворачиваясь в клубочек на полу. - Нееееет...
Айя ринулся к Шульдиху, рванул его за грудки, отчаянно заорал прямо в лицо:
- Что ты с ним сделал, скотина? Помоги ему, сейчас же, немедленно!
- Ничего, - невозмутимо ответил немец, позволяя Айе трясти себя, как тряпичную куклу. - Снял амнезию. Да ерунда, она у него неорганическая, типичный пост-травматизм. Я Фарфарелло снимаю амнезию по нескольку раз в год, когда он совсем достанет, так он повоет-повоет, а утром опять - Джей? Кто такой, почему не знаю? И этот так же: когда-то забыл все, что ему не нравилось, и скоро обратно все подавит.
- Нет, - глухо сказал Оми. Он уже отдышался, приподнялся с пола и теперь сидел у стены, обхватив себя руками, тихо раскачиваясь из стороны в сторону. - Мне уже не шесть лет. Я профессионал. Нет, нет, мамочка...
Он всхлипнул, вжался лицом себе в коленки. Айя выпустил Шульдиха, присел рядом с Оми и успокаивающе погладил его по плечу.
- Прелесть, - фыркнул телепат. - Сейчас я оставлю тебя нянчиться с этой суррогатной сестренкой, но сначала то, зачем я, собственно, сюда пришел, хотя мне совсем не рады, как я погляжу. Откажитесь от сегодняшней миссии.
- Вот еще, - хмыкнул Айя.
- Там будет засада.
- Откуда ты знаешь?
- Засада - это мы, - пояснил Шульдих. - Еще постреляем вас сгоряча, а у нас уговор насчет Такатори, ты не забыл?
- Такатори? - Оми поднял голову, вытер слезы. Глаза его лихорадочно блестели, и вовсе не от скопившейся в них влаги. - Такатори Рейдзи?
Шульдих склонил голову, словно прислушиваясь, и расплылся в счастливой улыбке.
- Ага. Надо же, мир тесен. Ладно, я пойду, в общем, я рассчитываю, что вечером мы с вами не столкнемся.
Легкие шаги, трель колокольчика, стук двери - и он опять ушел, растворился в жарком воздухе летнего Токио, и Абиссинец даже не обернулся, чтобы проводить его взглядом. Он и так легко мог себе представить тонкий, длинный силуэт в слишком ярком зеленом пиджаке, режущие глаза солнечные блики на растрепанных волосах, нарочито расхлябанную походку… Приказал себе не думать о рыжем и коротко спросил Оми:
- Что у тебя с Такатори?
- А у тебя, Айя-кун?
- Он мой враг, - честно ответил Айя, готовый ко всему. - Ты...
- Он мой отец, - просто ответил Оми, и Абиссинец остолбенел, задыхаясь от гнева и горечи непредвиденного предательства. - Я его младший сын. Он думает, что я умер. Он... он хотел, чтобы я умер.
Оми закрыл глаза, мучительно сглотнул, покачал головой.
- Айя, он твой враг. Поэтому, может быть, ты не ужаснешься и поймешь. Он... Когда я был маленький, меня похитили. А он отказался платить выкуп, когда они позвонили ему; сказал, чтобы они делали что хотят. Чтобы убили меня или продали в рабство или на органы. Что я ему не нужен.
- Оми, - выдохнул Айя, не в силах поверить. Его отец, он знал точно, убил бы похитителей его сына или дочери голыми руками, они с мамой продали бы дом и все до последней простынки, лишь бы спасти его или сестру...
- Персия спас меня... Ох, нет, Персия... - Оми прикусил губу, тихо застонал, и Айя обнял его за плечи, прижал к себе, не зная, чем еще помочь. - Персия сказал мне, но я забыл. Я был совсем маленький, я просто не мог... Он сказал мне, что моя мама умоляла отца, но он не слушал. Персия сказал, что она повесилась. Мама, моя мамочка...
- Шшш, - Ран склонил голову Оми к себе на плечо, принялся тихонько раскачивать их обоих, как делал с сестрой, когда она ревела по-настоящему безутешно.
- Айя-кун, - сказал наконец Цукиено, немного успокаиваясь. - Такатори - что ты... Ты хочешь убить его?
- Да, - признался Айя, готовясь объяснять и оправдываться, но Оми задал только один вопрос, и совсем не тот, которого он ждал:
- Можно, я с тобой?
4. Романтика.
Как только они ворвались в особняк, Айя ринулся к комнатам охранников, Оми побежал разбираться с камерами слежения, а Кен остался охранять главный вход. Йоджи поднялся на второй этаж, зажал конец лески между пальцами, чувствуя, как сталь привычно впивается в кожу сквозь толстые перчатки, и толкнул носком ботинка дверь в кабинет хозяина дома.
Он сидел за письменным столом, лицом к двери, и выглядел жалкой пародией на свою фотографию. Критикер прислал Вайсс снимок из журнала, профессионально поставленный, отретушированный. В жизни заместитель министра был нездорово тучным и выглядел лет на десять старше. Лысый, в домашнем халате, темные мешки под полными ужаса глазами, трясущиеся руки на крышке стола. Йоджи шагнул вглубь кабинета, припоминая стандартную формулировку - обычно приговор излагал Айя, у него лучше получалось...
Цель исчезла. Толстый старый мужик испарился из глубокого кожаного кресла, как будто его и не было. Кудо поморгал, потер глаза рукавом, старательно ощупал кресло и стол. Замминистра не проявился. Кислый запах его пота все еще висел в воздухе, но в кабинете было пусто и тихо. Только кто-то щекотно дышал Йоджи в ухо, но там, слева, никого не было. Он знал это наверняка.
Балинез прошелся по комнате, заглядывая за шторы и в укромные углы позади книжных шкафов, но никого не нашел, поборол странный импульс покинуть помещение и принялся искать снова. В кабинете должен кто-то быть... Кто-то очень ему нужный, у него к этому человеку было важное, неотложное дело. Он смотал мешавшую проволоку обратно в часы, потянулся было снять неудобный громоздкий аксессуар с запястья и бросить в мусорную корзину, но остановился, смутно припомная, что часы ему были необходимы, чем-то очень дороги. Наверное, это был подарок от близкого человека, от кого-то родного и любимого.
- Интересно, - сказал Шульдих, оживленно болтая ногами в воздухе. Он сидел на подоконнике, слева от горшка с бансаем, и крутил в пальцах толстую кубинскую сигару, все еще в упаковке. - От кого же, Кудо? Что там у тебя, показывай!
Часы могли быть только подарком от Аски. Сумасшедшая девчонка ни черта не понимала в моде, вечно покупала ему мешковатые костюмы, дурацкие шляпы, а он носил их, сияя от гордости. Ну как же, моя девушка заботится, покупает мне одежду, готовит мне завтрак, обвивается вокруг меня вечером на диване, пока мы читаем вечерние газеты и поговариваем о покупке телевизора, - но сначала, конечно же, холодильник, - и ее тоненькие пальчики проскальзывают за пояс брюк, гладят по ширинке его плавок, дразнятся, сжимают совсем легонечно, прежде чем наконец...
Шульдих похабно хихикал, отвлекая от поисков. Неизвестно откуда появившийся толстый мужик в халате тоже ужасно мешал, сипел и трясся, как на грани сердечного приступа, путался под ногами. Йоджи проверил все ящики стола, но и в них не нашлось того, что он искал. Он не мог точно вспомнить, что это было, но надеялся, что узнает, когда это увидит. Он приподнял край ковра, привстал на цыпочки, проверяя, не завалилась ли его цель на книжный шкаф. Искать с каждой минутой становилось все скучнее и неприятнее. Он хотел бросить все и пойти домой, к Аске...
Конечно, ее не было дома. Дома как такового не было тоже. «Райот», ночь, выстрелы, боль, Аска. Теплый поцелуй на его холодеющей щеке. Йоджи остановился посреди кабинета, через силу цепляясь за жуткие, невыносимые воспоминания. Он знал, что если позволит этому кошмару проиграться перед его глазами до конца, он вспомнит, где Аска сейчас, где теперь его дом и что, собственно, он ищет в этой незнакомой комнате, но это было так страшно и больно...
- Слушай, хватит уже, - возмутился Шульдих. - Можно подумать, мне больше нечем заняться. Уходи. Иди к двери, открывай ее...
- Нет, - сказал Йоджи вслух, задумчиво глядя на обильно потеющего толстяка в халате. - У меня миссия.
Шульдих выругался по-немецки и исчез с подоконника, превратившись в медную статуэтку Будды.
- Выходи в коридор, - услышал Йоджи снова минуту спустя, громче, прямо внутри своей головы. - А я тебе конфетку дам.
- Чего?
- Клуб «Райот». Трагическая гибель двух молодых частных детективов. Попытка незаконного проникновения. Ошибка неопытных охранников. Предмет частного расследования - предположительно, коммерческий шпионаж. Это из газет, но могу и правду. Выходи, не пожалеешь.
Йоджи вышел в коридор, пошатываясь на негнущихся ногах. Шульдих ждал его, небрежно облокотясь на перила, картинно раскуривая сигару. Под лестницей Кен фехтовал с дружком рыжего, блондином по имени Фарфарелло.
- Неплохо, неплохо, - бормотал тот, орудуя стилетом. - А против такой атаки как себя багнак покажет?
- На, - Шульдих протянул Йоджи листок бумаги, коряво исписанный какими-то загадочными символами. - Вот это, вроде, IP, а это... Короче, покажи своему Такатори, он разберется. Ему тоже будет интересно. Бери и уходи. Замминистра все равно умрет, но послезавтра, как мы планировали. Забирай царапку, зови Оми по рации, он уже почти закончил, Рана я сейчас потороплю. Иди.
- Что ты со мной сделал? - сипло спросил Кудо, машинально пряча записку в карман. В голове было скверно, серо и туманно, глаза слезились от тупой боли где-то за переносицей, мысли казались чужими и противными, как слизняки.
- Уходи, - повторил Шульдих. - Поверь, по-плохому будет намного хуже.
*-*-*
Огромный особняк оказался абсолютно пустым. Охраны не было ни на одном из постов, комнаты прислуги стояли нараспашку, неприбранные, оставленные явно второпях. Свет горел только на кухне, покинутой в разгар приготовления обеда. Рисоварка была отключена на половине цикла и уже совсем остыла, нарезанные овощи на разделочной доске начали вянуть. Айя пробегал коридор за коридором, вышибал ногами все запертые двери, уже не пытаясь скрываться, кричал, вызывая врагов на битву, но их просто не было, не было нигде.
Он остановился у подножия лестницы черного хода, крутнулся вокруг, ругаясь сквозь зубы. Боевой азарт и ярость, не нашедшие выхода, бурлили в крови, не давали покоя. Он чувствовал себя обманутым, выставленным на посмещище, неудовлетворенным...
Расплывчатая тень метнулась почти за гранью его периферического зрения, и тут же твердые пальцы стиснули его предплечья и тонкое тело прижалось к его спине, удерживая на месте с неожиданной силой.
- Все-таки пришел, вредина, - прошептал Шульдих ему в ухо. Айя рефлекторно рванулся в сторону, и телепат податливо сдвинулся следом, почти повисая на нем всем своим весом. - Ну-ну, я не хочу сейчас драться. Эй, не надо. Не думай о том, каким захватом кидануть меня на пол, Ран, ну что ты такой агрессивный все время? Поговори со мной.
- О чем? - спросил Айя, стараясь не замечать, как пальцы Шульдиха осторожно поглаживают его руки сквозь толстую кожу плаща. Дыхание противника щекотало шею - узенькую полоску незащищенного тела над кромкой воротника. Он медленно опустил катану, отводя руку в сторону, машинально следуя катам, старательно не думая о следующем выпаде.
- Почему ты не сообщил Критикер об утечке информации? Я же ясно сказал, что мы знали о готовящейся миссии. У меня что, акцент такой непонятный?
- Оми думает, что ты блефуешь. Что ты считал информацию о миссии из наших мыслей прямо тогда, в магазине... - неохотно пояснил Айя.
- Ну даже если так, какого черта вы приперлись? Я же сказал - засада!
«Идиот» - подумал Айя. - «Как я должен был объяснить Критикер, почему мы отказываемся от миссии? Если бы я рассказал про тебя...»
- Аааа, это... Это конеееечно. Ты прав. Я тебе еще нужен.
Они замерли на месте, дыша в унисон. Шульдих потерся лицом о затылок Айи, прижался к нему еще крепче и легонько, почти рефлекторно двинул бедрами.
- Как ты пахнешь, Фудзимия, о господи...
- Что с тобой сегодня? - спокойно осведомился Ран, не двигаясь, не взрагивая, ни в коем случае не подаваясь навстречу рыжему. Все его мышцы окаменели от этого напряжения, от вынужденной неподвижности; катана в безвольно опущенной руке чуть заметно подрагивала, царапая голый бетонный пол.
- Сегодня? А... Это я залез в голову к Кудо. Тааакой котяра... К тому же, когда ты так заводишься, Ран, это что-то. Это просто...
Телепат шумно выдохнул, лизнул его ухо, принялся покусывать затылок. Его зубы скользили по волосам Абиссинца, легонько, немного щекотно. Айя чувствовал, как твердеет член рыжего, прижатый к его ягодице, и не мог терпеть, но и сдвинуться с места тоже не мог - все его силы уходили на то, чтобы не думать.
- Поезжай домой, Ран, - сказал наконец Шульдих. - Я тебе сюрприз приготовил.
На секунду у Айи прояснилось в голове, ледяной ужас вымел все ненужные мысли. Ему представилось расчлененное тело старушки Момое, побитые витрины, погубленные орхидеи... Но Шульдих уже смеялся, беззлобно и весело, обжигая его кожу теплым дыханием.
- Нет, нет. Хороший сюрприз, честно. Тебе понравится. В духе справедливости, настоящей мужской дружбы и самурайской солидарности. Иди.
Он разжал пальцы, но не сдвинулся с места, и Айя не мог найти в себе силы шагнуть вперед и оторваться от этого тепла, не чувствовать больше...
- Ну я же тоже не железный, - сказал Шульдих почти жалобно. - Уходи, Ран, пожалуйста.
Айя крепче сжал рукоятку катаны, резко выдохнул и ринулся к выходу.
*-*-*
- Йоджи-кун, останови машину вон там, пожалуйста, возле интернет-кафе, - сказал Оми. - Я пойду посмотрю, что там тебе всучил этот гайдзин.
- Через двадцать минут будем дома, оттуда и посмотришь, какой смысл тут торчать, - пробурчал Йоджи. - Мне надо напиться, и как можно быстрее.
- Я не собираюсь лезть из дома на адрес, полученный от врага, да еще при столь странных обстоятельствах. Честное слово, если бы я не верил тебе безоговорочно, Йоджи-кун...
- Оми, пожалуйста, перестань. И так тошно, - взмолился Балинез, паркуя Севен между заполонившими тротуар скутерами. - Такое ощущение, что у меня черепная коробка нараспашку.
- Кудо, кончай ныть, - сказал Айя. Он прекрасно помнил, какие ощущения вызывает грубое телепатическое воздействие, и сочуствовал Йоджи от всей души. - Иди, купи себе спиртного, раз так приспичило, и напейся прямо тут. Я поведу твою машину. Надумаешь блевать - не стесняйся, авто твое, тебе потом и мыть.
- Только пожалуйста, Йоджи, возвращайся быстрее и жди в машине, хорошо? - попросил Оми. - Кто его знает, может, придется рвать отсюда когти, это же почти наверняка ловушка.
- Омичи, может, я пойду? Ты скажи мне, что делать, запиши на бумажке, - предложил Кен. - Если этот компьютер выследят, они же потом будут расспрашивать персонал, кто за ним работал, а у тебя такая приметная мордашка.
Оми благодарно улыбнулся, небрежно махнул рукой и исчез за стеклянной дверью кафе. Йоджи выскользнул из машины и двинулся в направлении сияющей неподалеку вывески ночного клуба.
- Айя, - сказал Кен после недолгой паузы. - Они ведь могли нас всех убить сегодня. Легко. Мы им зачем-то нужны. По-моему, пока не поздно, мы должны выяснить, зачем.
Абиссинец пожал плечами и отвернулся, глядя сквозь ярко освещенное окно интернет-кафе на ряды компьютеров, на светловолосую голову Оми, полускрытую монитором. Даже сейчас, посреди ночи, в кафе было полно народу. Студенты, хакеры, а может быть, просто занятые люди, вырвались поиграть, отрешиться от повседневных забот, проверить почту, отправить весточку любимым...
Оми шустро барабанил по клавиатуре, почти не трогая мышку, и самодовольно улыбался. Он всегда улыбался так: снисходительно и высокомерно, как победитель, просачиваясь сквозь защиту, поставленную профессионалами. Конечно, он имел все основания гордиться своим хакерским талантом: подросток, школьник, без специального образования, с тяжелой амнезией...
Впрочем, амнезии теперь не было. Все эти новости следовало хорошенько обдумать - Айя хотел верить Оми, хотел по-прежнему считать его товарищем и соратником, но кровь - не водица, и то, что мальчик оказался отпрыском Такатори, могло изменить абсолютно все.
Словно услышав его мысли, Оми замер и нахмурился, и Айя почти смутился, прежде чем вспомнил, что знает только одного телепата. Как обычно, при мысли о Шульдихе его размышления быстро начали приобретать неуместный эротический оттенок. Возвращение нагруженного бутылками Йоджи только подлило масла в огонь. Перенесенная им телепатическая трепка сбила с блондина обычную похабную маску, он выглядел потерянным, беззащитным, трагически красивым. Котяра... Что бы это могло значить, интересно?
- Айя! Очнись, поехали!
Оми уже сидел в машине, рассовывая по карманам диски и перебирая толстую пачку распечаток. Абиссинец торопливо повернул ключ в зажигании и повел машину обратно к магазину, надеясь, что если он и покраснел, то не слишком заметно.
- Значит, так, - сказал Оми. - Все это может быть чепухой или фальсификацией. Надо будет проверять и перепроверять. Но если все это это правда, то мы только что вскрыли секретный архив будущего премьер-министра Японии Такатори Рейдзи. Финансовые сводки по его грязным делишкам, личная переписка, планы и отчеты по откровенно преступной деятельности. Ох, надеюсь, я хорошо почистил логи. Кто шокирован таким поведением выдающегося политика, поднимите руки.
- Даже я не шокирован, - ответил Кудо. - Вы же рассказывали, что он был на этих подпольных гладиаторских боях, как их там...
- Йоджи, вот здесь я нашел кое-что интересное для тебя, - Оми аккуратно отделил несколько листочков от стопки и передал их блондину. - Кен-кун, а вот тут... Только ты не расстраивайся, хорошо? Я помню, как ты тогда переживал, когда твой друг Казе… Может, ты не хочешь вспоминать про плохое, ведь уже ничего не...
Кен молча взял протянутые ему распечатки и углубился в чтение.
- Йоджи, оставь спиртного, - сказал он через несколько минут. - Оми, как скоро это все можно будет проверить?
- Я займусь прямо сейчас, я не устал. И, пожалуй, не пойду завтра в школу. Ребята, вы завтра мою вечернюю смену в магазине не отработаете?
- Отработаю с удовольствием, - сказал Йоджи. - Спасибо тебе, Оми. Я так и знал, что за этим чертовым клубом стоит кто-то из верхушки. Эта свинья Такатори получал денежки с каждой замученной девчонки, это из-за него Аска...
Он прервал себя на полуслове и отхлебнул виски из горлышка, не морщась.
- Ты только проверь эту информацию, Оми, - продолжил он. - А потом, будь что будет, я… черт, я белый охотник на темных тварей, это моя работа, в конце концов. Я найду способ, и мне наплевать, что потом со мной станет.
- Господи Боже, - пробормотал Кен, шурша страницами. - Я знал, я знал! Его заманили, завербовали, он бы сам никогда, никогда, он был хороший, только слабый. Если бы не они, если бы он их никогда не встретил, у нас бы все было хорошо, он ведь любил меня, я знаю. Если бы не они, он бы был жив, и я бы играл, и мы были бы вместе! А Такатори заплатил им, и они сделали Казе предателем, сломали его, и Такатори даже не знал, сколько жизней он губит из-за этих проклятых денег, ему наплевать!
Йоджи хлопнул Кена по плечу и сунул ему в руку открытую бутылку виски.
- Не хандри, Кен-кен. Я с ним и за тебя разберусь.
- Нет, Йоджи, я...
- Это наверняка дезинформация, - перебил их Айя. - Не может быть, чтобы у каждого члена нашей команды был повод ненавидеть Такатори. Таких совпадений не бывает.
- А вот тут ты неправ, Айя, - заметил Оми, пробегая глазами страницу за страницей. - Я почти уверен, что Персия подобрал нас специально, чтобы использовать для его личной вендетты против Рейдзи, когда мы как следует оперимся и сработаемся. Думаю, это должна была быть наша последняя миссия. Белые камикадзе света, вот кто мы на самом деле.
- Ты думаешь, Персия способен на такое? - задумчиво спросил Кудо.
- Он-то? Конечно, - спокойно ответил Оми. - Такатори способны на все, Йоджи-кун.
5. Теория.
Кроуфорд откинулся на спинку дивана, жмурясь, яростно массируя виски. Голова раскалывалась от вызванной видениями мигрени, но он продолжал цепляться за отрывочные образы, пытаясь выстроить их в связную цепочку, найти начало и конец, понять, где ошибка.
Подушки сдвинулись под новым весом. Наги тихонько завозился рядом, устраиваясь поудобнее.
- Что? - спросил Кроуфорд, не открывая глаз.
- Ты не видел, что там будут Вайсс?
- Видел. Не волнуйся, все под контролем.
- Я же вижу, что нет.
Мальчишка заслужил быть в курсе событий, и Брэд с удовольствием объяснил бы, если б сам понимал. Впрочем, иногда разговоры с Наги оказывались полезны - вундеркинд легко ловил логические погрешности его рассуждений, видимо, программирование научило его мыслить дисциплинированно. В конце концов, одна голова хорошо...
- Я проверял, насколько эластична эта ветвь реальности, - сказал Кроуфорд. - Как правило, каждый мой, в буквальном смысле непредвиденный, поступок так или иначе меняет мои видения. Так я оцениваю, что и в какой мере определяет конечный исход.
Это часто приносило хорошие результаты. Иногда реальность перестраивалась в унисон его действий - итог оставался тот же, что и раньше, но ведущие к нему события становились другими. Это помогало отследить силы, выравнивающие причинно-следственные связи, найти слабые места, выяснить, что противилось изменениям, а что их провоцировало. Иногда это позволяло ему выявить противников и союзников, на которых он обращал недостаточно внимания, и помогало понять, сколько у него было свободы маневра.
- Я послал Шульдиха предупредить Вайсс о засаде и хотел увидеть, что изменится, - продолжил он.
Оракул замолчал, снова проигрывая в голове все случившееся и предвиденное, сравнивая и оценивая. Наги терпеливо ждал несколько минут, и, наконец, не выдержал:
- И что изменилось?
- Ничего, - неохотно признался Кроуфорд. - Абсолютно. Ни малейшей новой детали, все видения остались теми же. Как будто я ничего не делал.
Наги кивнул, обдумывая сказанное, но Кроуфорд уже знал, что ничего дельного он не предложит. Если бы механизм видений поддавался логике, если бы будущим можно было по-настоящему управлять... Пока что удавалось только плыть по течению, проскальзывать меж волн и надеяться, что этот поток несет их туда, куда нужно, что он увидит все подводные камни до того, как будет поздно.
- Ты есмь перст, - замогильным голосом пробубнил Фарфарелло, неслышно появляясь рядом с диваном.
- Я есмь кто? - грозно нахмурился Кроуфорд. Ирландец нетерпеливо вздохнул и принялся замысловато жестикулировать пальцами, как он иногда делал, пытаясь обьяснить неверующим сложные теологические концепции.
- Ты ничего не можешь изменить, потому что это все для тебя. Ты - глаз урагана, огонь идет за тобой. Объект в покое нельзя остановить, Кроуфорд. Рок ведет тебя в пустыню.
Это звучало многообещающе - в свете последних событий в международной политике некоторые пустынные регионы предоставляли массу возможностей предприимчивым людям. Кроуфорд по инерции начал перебирать в уме самые геополитически заманчивые пункты и расположенные в них стратегические объекты, но вовремя остановился и решительно тряхнул головой:
- Фарфарелло, мне не нужны твои туманные предсказания, я со своими разобраться не могу. Ни в какую пустыню я не собираюсь, так что...
- Пустыня - это место выбора, - снисходительно пояснил ирландец. - Принято считать, что местом выбора был сад, но к тому времени уже все было давно решено. Очередной лицемерный трюк. Моление о чаше с самого начала было фарсом.
Смутно знакомая символика всколыхнула в душе Оракула нехорошие подозрения. Он подозрительно покосился на подчиненного и спросил:
- Ты помнишь, что я хоть и пророк, но никоим образом не мессия, да?
- Кроуфорд, ну это же аллегория! - всплеснул руками Фарфарелло. - Как можно не понимать таких элементарных вещей?
Наги тихонько хихикнул, прикрывая лицо ладошкой. Брэд начал медленно закипать и придумывать дисциплинарное взыскание для обнаглевшей группы, и тут его осенило.
- Это погрешность процесса, - сказал он. - Решения, основанные на видениях, можно принимать только интуитивно, потому что большая часть информации сбрасывается в подкорку, и ее нельзя игнорировать. А значит...
- Значит, ты делаешь, как подсказывает инстинкт? - переспросил Наги, оживляясь. - Потому что так ты учитываешь то, чего не знаешь?
- Бога это бесит, - сказал Фарфарелло, благоговейно поглаживая начальника по коленке. - Он темнит воду во облацех, а наш пророк в ней рыбку ловит. На ощупь.
Кроуфорд раздраженно оттолкнул его руку, пытаясь организовать сбивчивые мысли в стройную конструкцию.
- Я так ориентирован на цели, что мое собственное подсознание ограничивает мою свободу воли, - сказал он. - Интуиция предлагает мне только ходы, которые не ставят нужное мне будущее под удар. Ловушка-22. Я не могу ничего изменить, потому что не хочу.
- А я что сказал? Я же это же и сказал! - обиженно заявил Фарфарелло. - Ты совсем меня не слушаешь. Где Шульдих?
- Риторические вопросы задавай Богу, - отрезал Кроуфорд. - Все. Хватит на сегодня. Всем спать.
*-*-*
В палате царил интимный сумрак - верхний свет после одиннадцати зажигали только в случае врачебной необходимости, и они предпочли обойтись настольной лампой. В этом мягком, рассеянном освещении мучнисто-белое личико сестры казалось живым и румяным, и если бы не грабительские взятки, которые приходилось давать медсестрам за визиты в такое внеурочное время, Айя всегда приходил бы сюда после наступления темноты.
Шульдих стоял в углу комнаты, согнувшись над раковиной, выжидая, когда приступы рвоты перестанут выворачивать его уже опустошенный желудок. Айя придерживал его волосы, неловко собрав их в горсть, чтобы блестящие рыжие пряди не испачкались, а свободной ладонью легонько поглаживал ссутуленные плечи, вздрагивающие под зеленым сукном.
- А, черт, - простонал Шульдих, смахивая выступившие на глазах слезы. - Как ты уговорил меня на это, Фудзимия, понятия не имею.
- Теперь ты, можно сказать, познакомился с моей семьей, - неуклюже пошутил Айя. - Она... Ты увидел что-нибудь?
Шульдих оторвался от раковины, глянул через плечо на широкую больничную кровать и худенькое тельце, неподвижно покоящееся в самом центре.
- Если бы там ничего не было, меня бы так не полоскало. Она еще тут, но сама не проснется: девочка очень хочет умереть, только врачи, злодеи, не дают, да еще ты ее не отпускаешь. Тут нужно несколько телепатов класса альфа, чтобы тянули ее в связке...
Он наклонился, жадно глотая воду из-под крана, прополоскал рот, вытер лицо рукавом. Айя прислонился к стене - занимать единственный стул в палате было неудобно, все-таки Шульдих был гостем - и осторожно спросил:
- Альфа? А ты какого класса?
- Я? Да ты совсем обнаглел, Фудзимия. Не скажу!
Он шагнул к двери, нетерпеливо шаря по карманам в поисках сигарет, пошатнулся, ухватился за шторку на кровати и с грохотом рухнул на пол, с мясом выдирая ткань из креплений.
Айя метнулся к нему на помощь, но тот уже пришел в себя, с отвращением отшвырнул шторку и попытался подняться, опираясь на кровать.
- Сиди, - велел Айя, удерживая его на полу. - Надо подождать, иначе голова опять закружится. Что случилось?
- Это бывает, это ерунда, - пробормотал телепат. - Все твоя сестрица, зараза... Сейчас пройдет.
Он уронил голову на кровать, часто дыша сквозь зубы, прикрыл глаза и смахнул ладонью капельки пота из-под края банданы. Айя устроился на полу рядом с ним, задумчиво рассматривая побледневшее лицо, тонкие веки, легкие тени под глазами, растрепанные прядки огненных волос...
- Шульдих, - спросил он. - Ты нас подставляешь? Вся эта иформация по Такатори - это ловушка?
- Ох, да кому вы нужны, подставлять вас. Я, наоборот, кручусь как угорь на сковороде, чтобы оставить вас в живых, вы же вечно суетесь куда попало... Эти данные я собирался отдать позже, просто к случаю пришлось. А ты чем опять недоволен?
Айя пожал плечами, придвигаясь поближе, осторожно провел ладонью по рукаву зеленого пиджака. Шульдих не двинулся с места, не отстранился, как будто вовсе ничего не почувствовал. Ободренный успехом, Ран поднялся на колени и склонился над усталым запрокинутым лицом телепата.
- Поведение остальных меня беспокоит, - признался он. - Наверно, это лицемерие с моей стороны, но...
- Да нет, я прекрасно понимаю, - ухмыльнулся Шульдих. - Ты первый начал, ты мечтал убить Такатори еще до того, как это стало модно, а теперь все примазываются. Обидно, да?
- Молчи, - мягко сказал Айя, обнял его за шею и поцеловал кривящиеся в усмешке губы.
Шульдих тихонько хмыкнул ему в рот, податливо ответил на поцелуй, без возражений повернулся поудобнее, когда Айя оседлал его, притиснул к кровати и принялся медленно, сдерживая дрожь, расстегивать пуговицу за пуговицей на его легкомысленной голубой рубашке, пробуя на вкус каждый квадратный сантиметр обнажившейся кожи, сдвигаясь все ниже и ниже. Он закрыл глаза, выводя языком таинственные узоры по вздрагивающему животу Шульдиха, жадно слушая его сбивчивое дыхание и равномерное попискивание системы жизнеобеспечения. Присутствие сестры нисколько не мешало. Ему вспоминались их семейные путешествия, паломничества в горные храмы, ночевки в палатках. Иногда он просыпался ночью и сквозь сонное посапывание Айи слышал приглушенные голоса родителей, тихий смех мамы, шуршание их спального мешка, и торопливо засыпал снова, сконфуженный, но счастливый, потому что родители любили друг друга, и ничто не могло разрушить его семью, ничто не могло разлучить их…
- Ох, Ран, - простонал Шульдих, запуская обе руки в его волосы и накручивая хвостики себе на пальцы, - Ран... За что я тебя люблю, так это за практичность. Конечно! Если я вас заманиваю в ловушку, то надо быстренько взять с меня все, что можно. Диагноз для сестры, доступ к телу...
- Я ничего такого не думаю, - невнятно пробормотал Айя, вылизывая пупок телепата и одновременно пытаясь расстегнуть хитрую иностранную пряжку на его ремне. Твердый член Шульдиха упирался в ремень снизу и ужасно мешал и отвлекал, излучая тепло и одуряющий пряный запах даже через одежду.
- Думаешь, просто сам не догадываешься. Ты такой смешной... Всерьез думаешь, что от твоих поступков и решений что-то зависит. Ты тут никто, ты пешка в этой игре.
- Я ладья, - возразил Айя, оставил ремень в покое и решительно положил руку на эрекцию Шульдиха, чувствуя каждую венку сквозь тонкую дорогую ткань.- Я делаю, что хочу и что должен. Кто-то может получать выгоду от моих действий, мне все равно.
Он провел пальцами по мягкой головке, и телепат вздрогнул, ахнул, вытянулся в струнку, судорожно сжимая пальцы, запутанные в его волосах.
- Перестань, - потребовал он, как только Ран нашел правильный, судя по пульсации под его пальцами, ритм. - Я... у меня голова болит после твоей сестры. - Он хихикнул и тут же поежился. - И вообще... От тебя смертью пахнет, Фудзимия.
Айя хотел возразить, что на руках немца наверняка куда больше крови невинных, но не мог оторвать губ от горячей тонкой кожи над остро выступающей бедренной косточкой Шульдиха. К тому же сейчас ему было все равно, кто из них двоих является более темной тварью, потому что он нащупал под бежевыми брюками шокирующе узенькие плавки и был всерьез настроен их увидеть. Телепат фыркнул, видимо, прочитав его мысли.
- Я про твою смерть, Ран. Ты такой же полутруп, как твоя сестричка, на тебе все давно поставили крест, и ты в первую очередь. Мне противно в это окунаться. Убери руки.
Айя остановился, не отстраняясь, выжидая. Член Шульдиха по-прежнему был опьяняюще тверд в его ладони, пульс под его светлой кожей колотился как бешеный; он явно хотел его, но зачем-то бессовестно врал, и хотя эти загадочные гайдзинские капризы были Рану непонятны, он не хотел применять силу.
Шульдих глубоко вдохнул несколько раз, стиснул зубы, оттолкнул его и молча вышел из палаты, застегиваясь на ходу. Айя проводил его взглядом, слизывая с губ теплый соленый привкус его кожи, оперся спиной на кровать и нашел на ощупь руку сестры. Тихонько сжал ее вялые тонкие пальчики и спросил:
- Ну, как он тебе?
*-*-*
Видение разбудило его, мягко скользнув по поверхности сознания - сгусток тактильных ощущений, жгуче-приятный, светлый. Кроуфорд улыбнулся в подушку, легконько потянулся в предвкушении и принялся терпеливо ждать, не торопя события.
Дверь спальни беззвучно приоткрылась, ковер заглушил легкие шаги. Шорох ткани, знакомое дыхание, чуть слышный звон пружин в матраце, и вот, наконец, Шульдих. Кожа прохладная, только что с улицы, волосы пахнут табаком и ветром. Устраивается под одеялом, придвигается ближе, осторожно обвивает его руками...
- Мм, - пожаловался Брэд, прижимаясь спиной к своему телепату. - Ноги холодные...
Тот улыбнулся - Кроуфорд почувствовал, как движутся губы, прижатые к его коже, - сдвинул руку пониже, просунул пальцы под резинку пижамных штанов.
- Брэд?
- Угу, - с готовностью промычал Кроуфорд, все еще полусонный, и повернулся поудобнее. Шульдих перегнулся через него, принялся вслепую шарить по прикроватному столику, роняя на пол будильник, книжку, таблетки от головной боли, пустую пепельницу, которую Оракул держал специально для него... Брэд спас лампу и стакан с минералкой, сам нашел тюбик со смазкой, сунул в ладонь телепату, избавился от пижамы и снова прижался щекой к подушке, довольно вздыхая.
Он мог бы снова уснуть под убаюкивающие, приятные поглаживания умелых пальцев, слушая его убыстряющееся дыхание и грея его ледяные ноги своим теплом. Шульдих легонько целовал его спину, поглаживал живот, терся горячим членом о бедро, и Кроуфорд хотел повернуться, включить свет, увидеть любимое лицо, но ему было так хорошо и уютно...
Шульдих вынул пальцы и наконец прижался к нему всем телом, тесно-тесно, просунул коленку меж его ног, толкнулся внутрь, неглубоко, дразняще. Кроуфорд подался ему навстречу, вздрагивая от почти болезненного удовольствия, тихо вздохнул, когда головка проскользнула внутрь. Шульдих медленно погрузился на всю глубину, наполняя его до отказа, накрыл его член ладонью и принялся поглаживать, слишком нежно, но куда спешить...
- Брэд, - позвал Шульдих. - Скажи мне, Фудзимия умрет?
- Теоретически, рано или поздно, - ответил Оракул, недовольно дергая бедрами, пытаясь задать более быстрый ритм. - Все там будем.
- Ты видишь его смерть?
- Я не намерен это обсуждать сейчас. Мы трахаемся или о Фудзимии мечтаем?
- Кроуфорд...
Брэд в тысячный раз проклял себя за эту неуместную слабость, остановился и тихо, отчетливо произнес:
- Я добьюсь цели любой ценой. Если понадобится - Фудзимия умрет. Если придется пожертвовать тобой, кем угодно из нас, я это сделаю. Мне нужно, чтобы ты это знал.
Шульдих тяжело вздохнул, кивнул, обвил его член пальцами и начал двигаться, привычно, умело, сладко, прогоняя раздражение и мрачные мысли.
- Я знаю, конечно, я знаю, ты мне сразу сказал, - бормотал он, кусая Брэда за шею, слишком сильно, наверняка оставляя отметины. - Еще тогда, шесть лет назад...
- Шульдих...
- Я знаю, Кроуфорд. Я с тобой.
Конец второй частиNewkate
http://www.mr-yaoi.ru