Автор: Rika
Бета: Varesso, Enji, Helen267
Фандом: Weiss kreuz
Рейтинг: 1-3 страницы PG, 4-5 страницы NC-17
Жанр: Romance, slash
Пайринг: Ран/Шульдих, остальные только намечаются
От автора: В фике использованы герои манги SideB. Огромное спасибо: Варессо и Энджи, которые отбетили этот фик. И еще спасибо: Варессо - моему бессменному консультанту по быту и нравам плохо ведомой мне Японии. Хелен - за указание на логические нестыковки, которые и были мной исправлены. И всем вам - за то, что вы все это читаете...
Приквел "Черное + Белое = ?".
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателям. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются.
Отзывы: сюда
Ран уже не спал, а просто лежал с закрытыми глазами, уткнувшись лбом в подушку. Нормальный сон был теперь для него очень далеким, почти нереальным воспоминанием. Приходилось довольствоваться какими-то кусками временного забвения, почти не приносящими необходимого отдыха. Но, лежа вот так, с закрытыми глазами, можно было представить себе, что достаточно протянуть руку, и она наткнется на лежащего рядом Шу. Его кожа будет гладкой и теплой, а тело чуть вздрогнет от нежного прикосновения пальцев, и Шульдих, немного проснувшись, собственническим жестом пригребет его к себе, что-то сонно бурча под нос. А он уткнется носом в щекочущую, непокорную гриву, и тоже уснет спокойным предутренним сном…
Его рука, вытянувшись, свесилась за край узкой постели, и глаза сами собой распахнулись. Этого больше не будет. Никогда. Все снова стало серым: и развевающиеся на окне занавески, и начинающийся рассвет, и сама жизнь. Если это существование вообще можно было назвать жизнью.
Ран нахмурился, почувствовав на щеках соленую влагу, и неловко вытер ее тыльной стороной ладони. Он слишком много плакал в последнее время. Но, может, именно это до сих пор помогало чувствовать себя живым. Хоть немного живым.
Ран вздохнул и сполз с постели. Лежать в ней без сна и одному было не просто неприятно, а даже мучительно. На кресле мягким клубком его ждал зеленый махровый халат. Молодой человек легко провел по нему рукой, на мгновение задержавшись ладонью в ворсистых складках, потом глубоко вздохнул и натянул его на себя. За окном стало чуть светлее, чего нельзя было сказать о его собственном восприятии действительности. Ран залез на широкий подоконник и подтянул колени к груди, укутав их длинными полами халата.
Он хорошо знал, что такое боль от утраты. Но даже потеря родителей и кома сестры никогда не доводили его до такого состояния. Тогда он как будто уснул, продолжая автоматически выполнять требуемые действия. Он не вспоминал о прошлом, не пытался разобраться в настоящем и не думал о будущем. Он жил только для сведения счетов с виновником всех своих бед, и никогда не заглядывал дальше момента свершения желанной мести. Кажется, тогда он даже не подозревал, что может быть какое-то «дальше». И только ворвавшийся в его жизнь рыжий всколыхнул то стоячее болото, в котором он существовал. И мир больше никогда не был таким, как прежде.
Ран так много знал о боли, что не надеялся, что на сей раз она утихнет. Это было бы слишком просто и… обидно? Даже тогда, пять лет назад, бросив в лицо Шульдиху обвинения в предательстве и прожив без него два года, Ран все время вспоминал о нем. Любые зеленые глаза он подсознательно сравнивал с глазами телепата, каждый раз убеждаясь, что те, любимые, все-таки самые-самые… Самые яркие, самые смешливые, самые зеленые… Все рыжие волосы тут же напоминали ему об обладателе непокорной шевелюры. Все, что хоть как-то было связано с телепатом, напоминало ему о нем: немецкий говор в толпе, зеленый пиджак на витрине магазина, желтый платок на шейке проходящей девушки… Он мог думать о Шу, скучать, злиться, но все равно он не переставал хотеть быть рядом с ним. И какой-то маленький, почти нереальный, лучик надежды всегда помогал ему выжить. Для него всегда оставался тот мизерный шанс на счастье, который потом и подарила ему судьба…
Теперь не было ничего. Ни надежды, ни шанса. Потому что тогда они оба были живы. А теперь один из них был мертв, а другой - ментально умирал в своей физической оболочке.
- Шу…
Больше никто не откликался на его зов, хотя первые дни после смерти телепата, он звал его так, что сорвал себе голос, но продолжал хрипом выдыхать его имя даже в полубессознательном состоянии. Брэд вынужден был так напичкать его успокоительным, что его начало тошнить от одного вида таблеток. Потом Ран несколько дней провел, молча, пялясь в белый потолок, пока Фарф волоком не стащил его с кровати, а Наги не изобразил умирающего от голода сироту страны третьего мира. И он снова вернулся в белую кухню, которую за три года уже привык считать своей епархией, готовя завтраки, обеды и ужины своей команде. Кто-то из них предусмотрительно вынес из помещения лишний теперь стул, но он все равно часто оборачивался невпопад, замолкал на полуслове, опускал голову, пряча наворачивающиеся слезы, потому что везде ему мерещился Шу. Все время казалось, что стоит только обернуться, и Шульдих окажется здесь, рядом. Но, конечно, это никогда не срабатывало.
Тем не менее, через какое-то время он смог почти без слез посмотреть на висящие в шкафу вещи Шу. Он по-прежнему плакал по ночам в подушку, но у него уже находились силы не делать этого днем. Он даже возобновил посиделки с Брэдом по вечерам у камина, как обычно они делали вместе с Шу. Боль не утихала, просто становилось немного легче ходить, дышать, разговаривать… А потом жизнь перевернулась так, что все снова стало серым…
- Айя, ты уже не спишь?
Он поднял голову с колен, с каким-то равнодушием отметив, что все-таки дремал, уткнувшись носом в махровый халат, и обнаружил румяное и довольное лицо Кена, просунувшееся в приоткрытую дверь.
- Завтрак готов.
- Я сейчас спущусь.
- Давай, поторапливайся. А то Хлое назло съест то, что не успеет скормить своему малышу Фри.
Дверь захлопнулась, и Ран позволил себе еще на минуту прикрыть глаза и откинуться затылком на стену оконной ниши. Тогда, пять лет назад, став Вайсс, он был слишком молод, чтобы всерьез допустить хотя бы мысль о смерти. Все они, неоперившиеся юнцы, кричали, что готовы встретиться с ней лицом к лицу. Но ВСЕРЬЕЗ никто не верил, что действительно может умереть. И уж конечно никто НЕ ДУМАЛ умирать. А теперь ему все чаще и чаще хотелось только одного: побыстрее оказаться рядом с Шу… И было абсолютно наплевать, что это малодушно или трусливо. Он хотел быть рядом с Шульдихом любой ценой. И не важно, что об этом будет думать кто-то еще. Но пока он не мог себе позволить такую роскошь: пойти следом за Шу. Его так крепко держали на крючке, что это «пока» грозило обернуться вечностью…
***
- Куда ему столько еды? - донесся до Рана насмешливый голос Хлое, когда он подошел к кухне. - Ты кормишь его, как на убой!
- Не на убой, а на вырост, - откликнулся низкий голос Фри.
- А тебе не кажется, что малыш все-таки уже миновал подростковый возраст? - продолжал подзуживать Хлое. - Так что одно из двух: либо ты педофил, Фри, либо людоед. Выбирай, что тебе больше хочется?
- Третье: свернуть тебе шею, - мрачно отозвался Фри.
Ран притормозил в дверях, обозревая присутствующих. Дурашливо ухмыляющийся белокурый красавец Хлое, бесстыдно развалившийся на стуле. Нависший над ним гигант Фри с покрасневшими от гнева щеками. Красный, как рак, но от смущения, уткнувшийся в огромную тарелку с разнообразной едой херувимчик Мишель, хихикающий и одновременно уплетающий залитые молоком хлопья Юки. И застывший посреди кухни безмолвно взирающий на назревающую ссору Кен. Ему показалось или в голубых глазах действительно отразилось облегчение, когда он заметил стоящего на пороге Рана?
-Всем - доброе утро, - спокойно сказал Абиссинец и так зыркнул на белобрысых забияк, что Хлое чуть не упал со стула, а Фри, дав задний ход, опустился на стул рядом со своим котенком, тут же подложив ему еще пару блинчиков. Несчастный малыш глубоко вздохнул и снова принялся за еду. Хлое прищурился, но от комментариев воздержался. Впрочем, терпения ему хватило всего минут на пять. Как раз на то время, пока Ран наливал себе в чашку крепкий черный кофе и устраивался на подоконнике.
- Опять бессонная ночь? - поинтересовался неугомонный блондин.
- С чего ты так решил? - неохотно вступил в разговор Ран.
- У тебя покрасневшие глаза.
Ран равнодушно пожал плечами и вдруг так проникновенно посмотрел на Кена, что тот поперхнулся чаем.
- Тебе не кажется, что от безделья дуреют? И почему только Криптон так тянут с открытием цветочного магазина? - посетовал он с сожалением.
Юноша покосился на нахмурившегося Хлое, но, тем не менее, согласно кивнул и заулыбался.
- Ты бы сейчас заставил его поливать цветы или пересаживать рассаду? - с надеждой спросил Кен.
Ран усмехнулся.
- Не-а. Этот красавец неплохо бы смотрелся рядом с ямой для компоста с вилами в руках, - мечтательно ответил он.
Минуту царило молчание, а потом раздалось неуверенное «хи-хи» от склонившегося над тарелкой Мишеля. Следом засмеялся Фри, громко и раскатисто. В хохот вплелся голос Юки. Последним не выдержал Кен.
Хлое скрипнул зубами и резко вскочил на ноги, опрокидывая стул.
- Чертов Абиссинец, - пробормотал он, вылетая в коридор.
Остальные все еще смеялись, а Ран уже равнодушно отвернулся к окну. «Еще один день, Шу… Начался еще один бесконечный день без тебя…»
***
Огромный экран на мгновение осветился белой вспышкой и погас.
«Прошло столько лет, теперь это не Персия, а Ричард Криптон, но все так же маячит за спинами длинноногая девица, подталкивая нас к согласию, и ничего не поменялось в этой процедуре. Видимо, Мамору она всегда до безумия нравилась, особенно когда он оказался по ту сторону экрана», - про себя усмехнулся Ран.
- Итак, кто участвует в миссии?
И как всегда за этим следовала пауза, во время которой каждый взвешивал все «за» и «против». Все, кроме Рана. Для него были совсем другие критерии выбора. Он пока ждал.
- Я иду, - первым вызвался Хлое.
Вот теперь началась и его миссия.
- Я тоже, - тут же откликнулся Ран.
***
Кен чуть заметно нахмурился.
- Я тоже, - быстро сказал он, продолжая искоса поглядывать на подпирающего стенку Айю, как всегда холодно-равнодушного, как будто отгородившегося от всего мира скрещенными на груди руками.
В этой позе не было ничего нового. Раньше Айя тоже всегда слушал Персию с таким же отстраненным видом, но на памяти Кена только один раз кто-то из них смог опередить его с согласием. А теперь Абиссинец всегда отзывался вторым. Как будто он чего-то ждал. И Кен не мог понять, чего. Он вообще многое перестал понимать. Раньше для него все было проще. Айя был неприкасаемым авторитетом, он, Кен, всегда восхищался его стойкостью, силой и холодной невозмутимостью. Нет, даже не восхищался Айей, это слишком слабое определение, а преклонялся перед ним. Первое время он смотрел на него снизу вверх, не сомневаясь, что именно так и должно быть. Пока Айя не стал встречаться с Йоджи. Тут Кен немного пришел в себя. Это не было падением авторитета Абиссинца в его глазах, просто Айя-Бог стал Айей-человеком. Но Кен продолжал им восхищаться. До тех пор, пока не узнал, что после распада Вайсс Айя стал жить у Шварц с Шульдихом. А когда навестивший его в тюрьме Оми сказал, что роман их бывшего лидера и рыжеволосого телепата начался еще тогда, когда они были одной командой, Кен вообще перестал что-либо понимать.
«Телепат промыл ему мозги?» поинтересовался он у Оми, потому что никакого другого объяснения в голову просто не приходило.
Оми только загадочно улыбнулся и посоветовал не принимать это близко к сердцу. Кен попытался внять совету, но ничего путного у него не вышло. Он чувствовал себя обманутым, хотя Айя никогда ничего ему не обещал. Они даже толком никогда не разговаривали. Просто было само собой разумеющимся, что у каждого из них в прошлом было что-то такое, что и сделало из них Белых охотников ночи. И история Айи выплыла как бы между делом, проясняя его ненависть к Такатори Рейджи и частые визиты в больницу. Так же, как в свое время открылось прошлое Йоджи и самого Кена.
Он всегда переживал за каждого из них. Кену было жаль, что так нелепо умерла возлюбленная Йоджи, что так мучается Оми, помня предательство отца и не помня всего остального, что его собственная жизнь разбилась на мелкие осколки. И ему было жаль их внешне бесстрастного лидера, разрывающегося между миссиями и больницей.
А теперь оказывается, что Айя все это время бегал на свидания к врагу. А как же тогда их стычки со Шварц? Как тогда Айя-тян, на руках уносящего ее Шульдиха? Как же все последующие миссии Вайсс, и их прощание на вокзале? Что было для Айи настоящим, а что удобной ширмой?
***
- Я же знаю, что ты скучаешь, просто уча мальчишек играть в футбол. Признайся, Кен, что тебе не хватает возможности чувствовать себя защитником светлых сил?
Они сидели на трибуне пустынного в этот вечерний час поля. Его ученики уже разошлись по домам, а ему некуда было спешить. Поэтому Кен вернулся сюда, сел на узкую деревянную скамейку и подумал как раз о том, что сейчас озвучивал вдруг подсевший рядом Оми.
- Я вполне доволен своей жизнью.
- Да, конечно. Но ты все равно скучаешь.
- Оми, я…
- Мы снова создаем команду.
- Мы? Критикер снова возродились? - удивился Кен, даже не осознав, что уже оказался втянут в разговор о перемене жизни.
- Нет, - усмехнулся Оми. - Но всегда найдутся те, кто хочет восстановить справедливость, до которой не дошли руки официального правосудия. Теперь команду формирует Криптон. И я приехал просить тебя к ней присоединиться.
Кен посмотрел на футбольное поле, покрытое специальной сочно-зеленой травой, заканчивающееся двумя белыми скобками ворот, и вздохнул.
- Кто еще в команде?
- Не беспокойся, в восточную группу я отобрал самых лучших. Увидишь сам. Теперь вас будет шестеро, если ты согласишься, конечно, - скорее для приличия, чем сомневаясь, добавил Оми. - Хлое - кандидатура Михиродзи Нана, вашей связной с Ричардом Криптоном. Фри и Мишель - неразлучная парочка, тоже давно работающая с Криптон. Еще есть Юки… и Айя.
- Что? - Кен даже подскочил на скамейке от изумления. - Айя? А как же…?
Оми улыбнулся, довольный произведенным эффектом.
-Я же сказал тебе: не принимай близко к сердцу. Он сейчас немного болен, но как только поправится, то присоединится к вам.
- Почему, Оми?
- Он вернется, - твердо повторил Оми, но ни на один вопрос так и не ответил.
***
А Кен хотел знать ответы на свои вопросы. И как только Оми удалось уговорить его вернуться? И почему Абиссинец согласился? Только потому, что, как сказал ему все тот же Оми, Шульдих теперь мертв?
Кен всегда безоговорочно доверял Оми и Йоджи. Теперь он был так же спокоен, когда рядом с ним, плечом к плечу, стояли Фри или Хлое, Мишель или Юки. Это был непреложный закон: доверять каждому человеку в своей команде. А сейчас он не мог с уверенностью сказать, что доверяет Айе. Ведь, как выяснилось, он его совсем не знал.
Тот, кого он помнил, никогда не вызывал в нем такого трепетного ужаса.
Разозленный Абиссинец с катаной в руках и раньше мог смело поспорить с любым из него ночных кошмаров и легко выиграть. Но то, что он видел теперь, было намного страшнее. Айя больше не злился. Наоборот, его лицо оставалось не просто спокойным, а даже становилось каким-то отстраненным. Но он как будто сливался со своим мечом, становился с ним одним целым. И что-то внутри него, но не гнев, давал ему почти сверхъестественную силу. Раньше Айя был похож на котенка изо всех сил царапающего противника всеми когтями, теперь это был хищник, расчетливо планирующий каждый свой удар. На первой миссии Восточной группы Кена ранили только из-за того, что он, застыв и открыв рот, смотрел на этого нового Айю. Один, в окружении шести противников, спокойный, с тенью улыбки на губах. Молниеносный выпад вперед, и тут же уход влево, как будто он видел, что творится за его спиной. Катана перевернулась в руке, ударив вправо назад. И тут же разворот, со звоном скрестив клинки с тем, кто только что был слева. Как будто он видел, чей меч опускается быстрее и ударит первым. Если бы на месте Абиссинца был Кроуфорд, Кен бы ничуть не удивился: предвидение. Но перед ним был Айя. Одним рывком отбросивший от себя одного из противников и с разворотом описавший в воздухе изящную дугу своим мечом. Казалось, что сталь со свистом пронеслась перед носом двух охранников, но они рухнули, один за другим, с перерезанными горлами и удивленными лицами, так и не осознав, что случилось. Кен тоже не понимал, как можно было убивать с таким равнодушием на лице. Если на месте Абиссинца был Фарфарелло, Кен бы даже не стал задумываться над тем, что это возможно: хладнокровная жестокость. Но перед ним был Айя. Вспоровший живот снизу вверх еще одному нападавшему и хлестким ударом сверху добивший последнего противника. Может быть, на это ушло несколько минут, но Кену показалось, что расправа над шестью вооруженными профессионалами заняла у Айи всего пару секунд. И вот уже Абиссинец выпрямился и шагнул навстречу следующим жертвам.
Кен поежился, подумав, кто из Шварц мог научить Абиссинца ТАК обращаться с катаной. Или даже все вместе…
- Чего ты застрял, Кен?
Сибиряк вздрогнул, возвращаясь в действительность. Хлое вопросительно смотрел на него. Комната уже опустела, а он все так же продолжал сидеть в углу дивана, думая об Айе.
- Просто задумался… - пробурчал Кен, вставая.
- Пойдем, - настойчиво повторил Хлое. - Там Айя уже разложил карту, принесенную Нана… Вот чего мне нравится в этом парне, так это его способность расставить всех по местам. Ты же его давно знаешь? Он всегда был таким хмурым?
Кен не знал, что ответить: давно, но не уверен, что знаю? Лучше, ответить сразу на второй вопрос.
- Всегда.
Хлое удивленно хмыкнул.
- И почему никому не пришло в голову научить его смеяться?
Кен не успел ответить, потому что они уже подошли к комнате, где собрались все остальные члены команды, и Хлое сразу же распахнул дверь. Да и что он мог ответить?
Он никогда не видел, чтобы Айя смеялся.
- Итак, теперь все в сборе, - невозмутимо начал Айя, едва увидев вошедших, - тогда начнем. Я предлагаю…
Глядя в усталое, осунувшееся, но очень спокойной лицо Айи, Кен вдруг подумал, что, может, стоит задать свои вопросы прямо Абиссинцу? «При первой же возможности», решил Кен, и попытался переключиться на то, что излагал Айя.
***
- Я помогу тебе сделать перевязку, садись.
Ночь выдалась тяжелой. Противник был силен и хорошо подготовлен, но и они не даром провели весь день, детально прорабатывая каждый шаг предстоящей миссии. Они снова победили, заплатив за это лишь легким ушибом для Юки, которым сейчас занимался Кен, и несколькими каплями крови Абиссинца, которому вызвался помочь Хлое.
Ран молча кивнул и, чуть поморщившись, стряхнул с плеч плащ. Потом стянул через голову футболку и, оставшись в одних джинсах, сел на кровать, откинувшись на высокую спинку. Хлое, стоя в дверях ванной с аптечкой в руках, смотрел, как перекатываются рельефные мышцы на точеной спине снимающего футболку Абиссинца. И хотя он старался не тревожить раненную руку, все равно эта вынужденная неловкость предавала его движениям своеобразный шарм. Айя тем временем растянулся на постели, явно не думая о том, какую соблазнительную картину он представляет для стороннего наблюдателя. Вопросительно взглянув на Хлое, молодой человек вздохнул, приблизился и присел рядом. Стараясь не слишком отвлекаться на обнаженную грудную клетку Абиссинца, Хлое попытался сосредоточиться на рваной, но не глубокой, ране на предплечье. Ран никак не реагировал на его движения, уставившись прямо перед собой, только его рука иногда рефлекторно вздрагивала от боли.
***
Шу только в первый раз бинтовал его молча. Потом, когда появлялись неизбежные царапины, немец заливался соловьем, кляня его, Рана, неосторожность. И заткнуть его можно было только одним способом. Что Абиссинец и делал.
«Подожди, дай я закончу», пытался сопротивляться телепат.
«Именно к этому мы и идем», хихикал Ран, даже не думая от него отрываться.
«Я научил тебя плохому», притворно вздыхал Шульдих в его губы, умудряясь кое-как на ощупь закрепить концы бинта.
«Да. А теперь моя очередь тебя учить…»
«Тогда не отвлекайся…»
Совет был лишним. Разве было что-то более важное, чем мягкие губы телепата, с готовностью раскрывающиеся под его губами? Разве в его жизни вообще было что-то важнее Шу?
***
Хлое поднял глаза и замер, не в силах отвести взгляд от бледного, такого красивого лица. Полуопущенные ресницы отбрасывали на порозовевшие щеки длинные тени, рот чуть приоткрылся. И оказалось, что обычно сжатые в узкую полоску губы, совсем не такие уж и тонкие. Особенно, влажно блестящая, чуть оттопыренная нижняя губка, к которой так хотелось прикоснуться… Хлое поднял руку, и мягко отвел с лица упавшую прядь. Его пальцы чуть коснулись мраморной кожи, и Айя вдруг подался ему навстречу, доверчиво скользнув щекой по его пальцам. И удобно устроился ею на распахнутой ладони.
- Шу, - прошептал Айя и открыл глаза…
И обнаружил склонившегося над ним Хлое, в голубых глазах которого, против обыкновения, не было ни тени насмешки или вызова, только недоумение и... И еще эти глаза горели знакомым Рану огнем. Он чувствовал, как жжет его щеку, прижавшаяся к ней горячая ладонь, как воздух становится густым, мешая нормально дышать.
- Кто такой Шу? - тихо спросил Хлое, и Рану показалось, что их губы на мгновение соприкоснулись, так близко находились их лица.
Он резко отпрянул.
- Спасибо за перевязку.
- Айя, послушай… - Хлое недоуменно мотнул головой и попытался заглянуть ему в лицо.
Ран еще сильнее вжался в подушку и отвернулся.
- Уходи, Хлое, - холодно и твердо произнес он.
Молодой человек вскочил на ноги и резко направился к двери, но все-таки притормозил, обернулся и упрямо повторил:
- Кто такой Шу?
Он видел, как вздрогнули плечи Абиссинца, по лицу как будто пробежала тень, окончательно превращая его в каменную, бледную маску.
- Это тебя не касается, - еще холоднее прозвучал голос Айи. - Уходи.
- Чертов Абиссинец, - обиженно рявкнул Хлое и выскочил за дверь.
Ран отреагировал на его уход только тем, что сполз пониже, и прямо в джинсах завернулся в одеяло, переворачиваясь на бок и подтягивая колени к груди.
«Как же я скучаю по тебе, Шу… Как же мне не хватает тебя… И я не позволю никому встать между нами… »
***
Утром Кен как обычно постучался в дверь комнаты Айи и, распахнув ее, снова обнаружил молодого человека сидящим на подоконнике в темно-зеленом халате. Красные, взлохмаченные волосы взметнулись вверх, когда он поднял с коленей заспанное лицо.
- Прости, я тебя разбудил.
- Ничего, Кен, я сейчас спущусь.
Но против обыкновения Сибиряк еще чуть приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.
- Можно с тобой поговорить?
Тонкие брови чуть нахмурились над темно-фиолетовыми глазами.
- Что-то случилось, Кен?
- Нет… То есть, да… - молодой человек набрал воздуха и на одном дыханье выдал: - Я хочу знать, почему ты здесь, Айя.
Длинные ресницы чуть дрогнули, и Абиссинец прислонился головой к стеклу, по-прежнему глядя на Кена.
- Ты всегда был искренен, Сибиряк, но не любопытен. Что тебя так волнует?
- Доверие, - честно ответил Кен. - Я привык доверять членам моей команды.
Синие глаза пристально смотрели в фиалковые, но ответом им был по-прежнему твердый и спокойный взгляд.
- Я готов отдать жизнь, за каждого из вас. Этого достаточно для доверия?
- Почему, Айя? Почему ты вернулся?
- А это уже любопытство, Кен, - также ровно произнес Айя. - Не важно почему, важно, что я с вами.
- Нет, это тоже важно! - повышая голос, возразил Кен. - Ты даже не говоришь с «нами», ты не считаешь себя членом команды?
Айя отвернулся.
- Ты говоришь, что готов отдать свою жизнь за тех, кого не считаешь в одной команде с собой?
- Да, Кен. Именно так, - медленно произнес Абиссинец.
- Ты…
- Тебе когда-нибудь приходило в голову, что нас заставляют убивать, используя нашу боль? - вдруг перебил его Айя и снова повернулся к нему лицом. - Во имя светлой цели из нас сделали убийц, и не дают свернуть с этого пути?
Кен нахмурился.
- Не совсем так… Но я постарался расплатиться за то, что казалось мне не правильным.
- А теперь ты сознательно согласился снова убивать?
- Виновный должен понести наказание, - твердо сказал Кен. - А официальное правосудие не всегда может покарать негодяев.
Айя усмехнулся.
- А я не считаю себя «мечом Господним», Кен.
- О чем ты говоришь, Айя? - вспылил юноша. - По-твоему, лучше убивать, как Шварц? Ради хаоса и свободы?
- Лучше вообще не убивать, - губы Айи по-прежнему усмехались, но глаза стали двумя кусочками фиолетового льда. - И у тебя устаревшие данные, Сибиряк. Шварц давно получили желаемое. - Глаза Кена удивленно распахнулись. - Они только защищаются. Или ты отрицаешь право людей защищать свою жизнь?
Кен растерянно смотрел в спокойное лицо Абиссинца.
- Нет, этого не может быть, - прошептал он.
Айя соскочил с подоконника, подошел к нему и заглянул в лицо.
- Сейчас речь не о Шварц, Кен, - мягко сказал он. - Я никогда не лгал тебе. Никому из вас. Мы просто никогда толком не разговаривали друг с другом, разве не так? Я бы не солгал, если бы кто-то из вас задал мне прямой вопрос. Ты сомневаешься, что можешь мне доверять? А я отвечаю тебе, что буду защищать вас любой ценой. И я не буду тебе лгать, если что-то переменится.
Айя легко поднялся на ноги и направился к ванной.
- Я сейчас спущусь к завтраку, - спокойно сказал он и закрыл за собою дверь.
Кен какое-то время просто смотрел перед собой. Он задал свои вопросы и получил на них ответы. Но после этого разговора непонятного стало еще больше.
***
Стоя под горячими струями воды, Ран думал о том, что рано или поздно это должно было произойти. Он старался вести себя, как обычно, холодно и отстраненно. И если бы в команде были только люди, которые раньше его не знали, то, конечно, им не с чем было бы сравнивать. Но Кен… Кен был рядом с ним достаточно долго, чтобы увидеть разницу между поведением прежнего Айи и того человека, каким он был сейчас.
И еще в самом начале, с момента заключения сделки с Такатори Мамору, несмотря на свое, мягко говоря, не адекватное состояние, он понимал, что в команде рано или поздно назреет конфликт. И хотя его молчание не оговаривалось условиями «договора» Рану не хотелось разглашать причины, по которым он оказался в Восточной группе.
«Все равно, самое худшее в моей жизни уже произошло», подумал Ран, подставляя лицо под хлесткие струи. «Если Кен будет настаивать, я расскажу всю правду, и будь что будет…»
Ран выключил воду и вышел из душевой кабины. Он расстегнул специальную резиновую манжетку, предохраняющую перебинтованную руку от воды, и подошел к зеркалу. У него был усталый и бледный вид, несмотря на только что принятый горячий душ, а печальные глаза казались просто огромными на осунувшемся и похудевшем лице. Волосы неровными, мокрыми прядями облепили шею, спускаясь кончиками на плечи. И Ран подумал, что уже несколько месяцев не был в парикмахерской. Шу делал это с завидной регулярностью. На взгляд Рана, укротить рыжую шевелюру ножницам мастера никогда не удавалось, но немец, встряхивая свежепрореженной гривой, всегда оставался чрезвычайно доволен своей внешностью. Ран сдернул с крючка полотенце и начал вытирать волосы, все еще изучая свое отражение. Шея стала тоньше, поэтому на ней стали выделяться боковые мышцы, а ключицы обозначились так, что напомнили ему две перевернутые десертные ложки… «Кожа да кости, как сказал бы Шу», горько подумал Ран. И застыл, потому что помутневшее зеркало вдруг отразило совсем другое лицо. На матовой поверхности в белесой дымке проступили любимые черты, а заливающее комнату утреннее солнце блеснуло в зеленых глазах. «Держись, котенок, не падай духом». Ран зажмурился, а когда снова разомкнул веки, на него смотрело мертвецки бледное, почти серое, лицо с огромными фиолетовыми провалами глаз и испуганно приоткрытым ртом. Ран судорожно сглотнул и сполз прямо на коврик, на котором стоял.
«Отлично, кажется, я схожу с ума…»
***
Вниз он спустился значительно позже и даже обрадовался, что кухня уже оказалась пустой: сегодня больше не хотелось ни с кем разговаривать. Ран посмотрел на оставленную для него еду и поморщился: есть абсолютно не хотелось. Он знал, что это не правильно, но при одной мысли о еде, его начинало подташнивать. Конечно, чуть позже все равно придется заставить себя что-нибудь съесть, иначе сколько он еще сможет протянуть на одном кофеине и собственной решимости защитить тех, кто ему дорог, любой ценой? Сколько еще раз будет включаться «второе дыхание» на миссии, если он не заставить себя отказаться от этой убийственной диеты? Ведь не хватило же его физической выносливости сопротивляться сумасшествию… Он снова посмотрел на пиццу и… решительно отвернулся. Не сейчас, может быть, позже. Ран щедро насыпал зерен в кофемолку и нажал на кнопку. Не понятно почему, но ровное жужжание успокаивало, а уж от запаха свежесваренного кофе вообще стало почти хорошо. Конечно, кофеварка не турка, но хоть что-то… Он прикрыл глаза, представляя себе, что за спиной за столом сидит Шу, уплетающий блинчики и со смаком облизывающий вымазанные вареньем пальцы, Брэд, ожидающий своего кофе, бросающий на рыжего неодобрительные взгляды поверх утренней газеты, хихикающий Наги, бесконтактно ворующий блинчики с тарелки рычащего Фарфа… Совсем недавно именно так и было…
- Хорошо спалось, Абиссинец?
Ран вздрогнул и резко обернулся, задевая кофемолку локтем, но успев ее перехватить в последний момент. Хлое недоуменно поднял бровь и перешагнул порог.
- Что такое, Айя, ты меня боишься?
- Да пошел ты к черту, Хлое, - взвился Ран, со стуком ставя кофемолку на стол. - Что тебе от меня надо? Нравится меня доставать?
Перед глазами чуть потемнело, как будто гнев отнял последние силы, но он, наступая, все равно сверлил яростным взглядом надоевшего наглеца.
- Отстань от меня, Хлое! Слышишь? Просто оставь меня в покое!!!
Наверное, еще немного, и он бы вспомнил, как орать «ши-нэ» в чье-то лицо…
- Айя, ты опять совсем не спал? - вдруг спросил совсем другим голосом Хлое.
- Что? - Ран вздрогнул и потер ладонью лицо.
«Я точно схожу с ума. Почему я раньше этого не замечал? Ну, чего я на него так накинулся? Он всегда себя так ведет. К тому же вчера я так грубо выставил его вон. Я… мог бы просто попросить его уйти. Я…»
- Айя с тобой все в порядке?
Ран вздрогнул, поднимая голову и недоуменно глядя на Хлое. Он обнаружил, что блондин стоит совсем рядом, положив руки ему на плечи и взволнованно заглядывая в лицо.
- Что? Я… Да, со мной все в порядке.
- Послушай, Айя, ты хоть в зеркало на себя смотрел? - участливо поинтересовался молодой человек.
«Еще как…», пронеслось в голове у Абиссинца.
- Ты похож на привидение, - закончил Хлое.
«Больше, чем ты думаешь…»
- Нет, все хорошо, Хлое.
Ран подался назад, пытаясь высвободиться из держащих его рук, и вдруг пошатнулся. Перед глазами совсем потемнело и на мгновение даже показалось, что его тело ему не принадлежит. И если бы Хлое снова не подхватил его, он бы точно рухнул на пол, как сегодня утром в ванной.
- Пойдем, - решительно сказал блондин.
- Куда? - слабо запротестовал Ран, но силы почему-то никак не хотели собираться и оказывать сопротивление.
- В твою комнату. Ты ляжешь в постель, я принесу тебе поесть, а потом ты будешь спать.
- Хлое, не нужно…
- Еще как нужно, - отрезал блондин и потащил его из кухни.
***
Ран проснулся только вечером, с удивлением прислушиваясь к глухому урчанию в животе. Есть хотелось просто ужасно.
Утром Хлое действительно уложил его в постель и силком впихнул целый кусок пиццы. От остальной еды все-таки удалось отбиться, и когда блондин понес поднос обратно на кухню, Ран просто провалился в сон, как в глухой, черный колодец. И проснулся явно от голода.
Кое-как натянув джинсы и футболку, Ран прямо босиком прошлепал на кухню, удивляясь царящей в Конеко темноте и тишине. Безмолвие объяснилось в записке, пришпиленной магнитом к дверце холодильника: «Мы пошли в кино» (аккуратным, еще детским почерком Мишеля) и снизу, размашисто, чуть ли не поперек: «Я просто выставил всех из дома, чтобы не шумели. Отдыхай» (явно Хлое).
«И чего это он взял на себя роль моей няньки?» усмехнулся Ран, но, вспомнив шальные, пылающие желанием голубые глаза, тут же нахмурился. Не надо быть слишком умным, чтобы понять, почему… «Прости, Хлое, но твои старания напрасны».
В холодильнике обнаружилась масса всякой вкуснятины, и Ран, не особо задумываясь, наложил себе на тарелку понемногу из каждой миски. Он с такой жадностью набросился на еду, что только когда тарелка опустела, понял, как он объелся. Собственный живот казался ему туго набитым барабаном, и так клонило в сон, что он даже не донес грязную посуду до мойки, бросив остатки своего пиршества прямо на столе. Зато, когда он добрался до своей комнаты и рухнул на постель, она показалась ему такой мягкой и гостеприимной, как никогда и ничего еще не казалось приятным в этом доме. И опять он вырубился почти в тот же момент, как его голова коснулась подушки.
***
Они снова бежали по тому коридору. Абиссинец двигался легко и стремительно, но Шульдих с его уникальными способностями передвигался еще быстрее, с каждым шагом увеличивая расстояние между ними.
- Шу, не беги так! Там может быть опасно!
- Поймай меня, котенок! - Телепат успел остановиться, развернуться к нему лицом, показать язык и снова припустить вперед, а Ран все еще был слишком далеко.
- Шу! Это не игра! - крикнул он вдогонку рыжему, когда немец уже заворачивал за угол. В ответ послышалось хихиканье. Еще несколько шагов, и раздался взрыв. Ран рефлекторно притормозил, опускаясь на колено, но жар все равно опалил его лицо, всколыхнув волосы. Абиссинец отшатнулся, заслонив голову рукой, и вдруг понял, что там Шу. Там, в этом пекле вырвавшегося из-за угла пламени, Шу… Он оказался на ногах раньше, чем смог это осознать, и рванулся вперед.
- Шу!!!
И врезался в невидимую границу перед бушующей стихией.
- Шу!!!
Ему казалось, что он слышит ответный крик, и продолжал рваться вперед, снова и снова, набрасываясь и отлетая назад, пока не подоспели остальные, и твердая рука не перехватила его за талию, остановив перед очередным броском.
- Там никто не смог бы выжить, Ран. - Голос Кроуфорда звучал четче обычного, но он все равно не улавливал смысл.
- Пусти меня! Там Шу!!!
- Ран… Послушай меня, Ран, - Брэд развернул его в руках и, удерживая за плечи, посмотрел в глаза. - Ран. Там выжить невозможно… Он…
И глядя в темные, полные совсем необычного для них сочувствия глаза, до Рана медленно начало доходить.
«…Шу был там… А там невозможно выжить… Значит, Шу… мертв… Шу… мертв?»
- Шу мертв? - переспросил он вслух.
- Мне очень жаль, Ран, но…
И тут он закричал… И снова рванулся. Так, что Брэд не смог его удержать, а Наги не успел снова поставить барьер. Хорошо, что пламя уже немного стихло, бушуя только внутри скрывающегося за поворотом зала. И перед его растерянным, умоляющим взглядом предстали только огонь, груды камней и обуглившиеся щербатые стены.
- Шу!!!
Руки Брэда опять перехватили его и потащили прочь, а он все кричал и кричал, глядя широко раскрытыми глазами на исчезающий по мере их удаления отблеск пламени…
- Шу!!! - Ран сел на постели, дрожа от холодного пота, пропитавшего одежду, которую он так и не удосужился снять. Теперь она липла к телу, не давая согреться. Он всхлипнул и с трудом сглотнул саднящим горлом. Неужели он и правда кричал? И только тогда он понял, что прижимается лбом к чьему-то плечу, а не к собственным коленям. И его плечи мягко поглаживают теплые руки.
- Шшш… Это был только сон…
Ран отстранился. И сразу стало еще холоднее. Он поежился и притянул к груди одеяло.
- Я громко кричал, Хлое? Я всех разбудил?
- Нет. Думаю, что они ничего не слышали, раз еще никто, кроме меня, не примчались сюда. Просто моя комната ближе всех.
Ран кивнул и, окончательно выскользнув из его рук, свернулся калачиком под одеялом.
- Извини, что разбудил, Хлое. Я уже в порядке.
- Да, уж, - пробурчал молодой человек, - И поэтому тебе снятся кошмары.
- Это не кошмар, - вдруг тихо ответил Ран. - Это воспоминание…
- О Шу? - так же тихо спросил Хлое.
И Ран почему-то решил ответить.
- Да.
- Что с ним произошло? Он…
- Он умер, Хлое, а я это помню. - Ран уже пожалел, что позволил себе заговорить на эту тему. - Вот и все.
- Нет, не все, Айя, - вдруг сказал Хлое, покачав головой.
- Что? - Ран приподнялся, удивленно глядя на блондина.
- Он умер, а ты не хочешь отпустить его. Когда умирает кто-то очень дорогой, его тоже надо отпустить, Айя. Покой нужен не только живым, но и мертвым…
- Я… - Ран запнулся, потому что как бы это ни было больно, в словах блондина была определенная логика, но... - Я не могу, Хлое. Я не хочу отпускать его.
- Во всем есть свой смысл, Айя. Просто иногда судьба слишком жестока, нам это хорошо известно, - философски рассудил Хлое. - Ты продолжаешь жить, Айя, в этом тоже есть какой-то смысл… Хочешь, я еще посижу с тобой? - неожиданно тепло закончил он.
- Нет, спасибо. Иди спать.
Он закрыл глаза еще раньше, чем за блондином захлопнулась дверь, как будто так было легче думать над его словами.
«Может быть так и нужно: отпустить, попытаться что-то забыть, что-то начать заново… Наверное, в этом есть какой-то смысл. Но ты ошибся в самом начале, Хлое… Я не продолжаю жить, я продолжаю любить. Поэтому все, что ты сказал абсолютно немыслимо для меня…»
***
- Тебе уже лучше? - приветствовал его Юки, когда утром Ран спустился на кухню. - Мы решили тебя не будить.
- Спасибо, я в полном порядке, - заверил его молодой человек, совершенно не чувствуя подобной уверенности.
Хотя сегодня у него уже не подогнулись ноги, когда он, посмотрев в окно, снова увидел Шульдиха. «Будь осторожен, котенок», серьезно сказал телепат и исчез. Есть все равно не хотелось, но хотя бы не мутило от голода. Просто другим совершенно было не обязательно знать, насколько с ним все плохо. Достаточно того, что он вчера так раскрылся перед Хлое. Оставалось только надеяться, что, преследуя слишком личные цели, блондин не станет делиться с остальными какими-то подробностями.
- Что тебе положить? - участливо спросил Хлое.
- Ничего, - равнодушно ответил Ран и, налив себе кофе, устроился на подоконнике, делая вид, что не замечает удивленно-обиженного взгляда блондина.
Еще в своей комнате он решил, что будет держать настырного румына на расстоянии. Так будет лучше для них обоих.
Он допил свой кофе, как обычно, глядя в окно и почти не прислушиваясь к общему разговору, и, уже покидая свой уголок, снова поймал на себе пристальный взгляд Хлое. Но он молча вымыл свою чашку и удалился, так и не ответив блондину ни словом, ни жестом, ни намеком. Не стоит давать надежду тому, кто все равно ничего не получит.дальше >>>