ЧЕТЫРЕ ПАРЫ НАРУЧНИКОВ
Автор: Katana san Бета: helen267, и с 19 по 25 главу - бета, пожелавшая остаться неизвестной. Фандом: Weiss kreuz Рейтинг: R Жанр: AU, romance, немного юмора Пайринг: Кроуфорд\Айя, Йоджи\Шульдих, Фарфарелло\Оми, Кен\Наги. Краткое содержание: События происходят спустя 8 месяцев после крушения Эстет. Шварц исчезли, Вайсc распущены и ведут мирную жизнь, но судьба снова сталкивает их с бывшими врагами, и многое тайное становится явным... Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателям. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются. Отзывы: сюда
11 Йоджи наконец-то договорился с перевозчиком и полез за деньгами. Потом обернулся к Шульдиху. Рыжий стоял совсем рядом, вцепившись пальцами обеих рук в ремень своей сумки, и выглядел точь-в-точь как брошенный котенок, совершенно не походя на того развязного, подвижного и усмехающегося парня, которого Балинез помнил по их прошлым столкновениям. Как будто какая-то неизвестная сила корежила изнутри непобедимого убийцу, и все его силы уходили на борьбу с самим собой, не оставляя ни малейшего шанса на отпор опасностям извне. Йоджи хорошо разглядел глаза Шульдиха, когда тот перевернулся на спину и уставился на него. Затравленные, испуганные, полные безнадежности и отчаяния. "Я не знаю, что с ним происходит, но он не выживет один". Мысль, пришедшая в голову Кудо, была странно отчетливой. Он никогда не считал себя ни слишком добрым, ни слишком сентиментальным, но, тем не менее, он предложил немцу отправиться в Токио вместе. Тот ничего не сказал, но вспыхнувшая в его глазах благодарность и надежда были красноречивее любых слов. Блондин поежился. Что, черт возьми, происходило с его язвительным оппонентом, что он не проявлял никаких признаков гордости и принимал помощь от бывшего врага? Йоджи вздохнул. Его интуиция подсказывала ему, что любопытство может быть губительным. Но… Он снова взглянул на худую фигуру, облаченную в его пальто, замершую на другой стороне причала, и помахал рукой, подзывая ближе. Похоже, все это время Шульдих не отрывал от него глаз, так как сразу же откликнулся на зов. Йоджи забрался в катер, принял сумку. Катер слегка качнуло, когда Шульдих последовал за ним, и рыжий тут же потерял равновесие, что было совсем уж странно. Балинез машинально шагнул вперед, подхватывая его за талию свободной рукой. Немец замер на несколько секунд, фактически повиснув на блондине, потом неуклюже отстранился, и, что-то пробормотав себе под нос отнюдь не по-японски, нырнул в каюту. Йоджи сконфужено улыбнулся катерному бортику, и нырнул следом за рыжим в неожиданно уютный полумрак крохотной кабинки. Шульдих сидел на диванчике, согнувшись вдвое, обхватив голову руками. Йоджи встревожено шагнул вперед, присел перед ним на корточки. - Эй, ты в порядке? Немец поднял голову. - Пока да. - выдавил он. - Пока? - Йоджи внимательно посмотрел на него. Закушенные губы немца, побелевшие скулы и слезы в уголках глаз его не убедили. Он выпрямился. - Я попрошу задержать катер не надолго, и схожу в аптеку. - Нет! - Шульдих схватил его за руку. - Не надо! - Но тебе же явно нужны лекарства. Хотя бы обезболивающие. Немец покачал головой. - Это будет бессмысленной тратой денег, поверь. Но если хочешь помочь - просто посиди со мной… Йоджи нахмурился, но поставил сумку на пол и сел рядом с Шульдихом. Немного подумал, обхватил его за плечи рукой, и заставил прилечь на свои колени. - Думаю, тебе лучше полежать, - неловко пояснил он. Немец ничего не ответил, только постарался свернуться покомпактнее на маленьком диване, и каким-то образом ему это удалось. Катер качнулся, заурчал мотором, и двинулся вперед. Йоджи задумчиво смотрел на бледный профиль в обрамлении рыжих прядей, и, наконец, не выдержал. - Шульдих, ты в состоянии ответить мне на несколько вопросов? Возможно, мне будет проще помочь тебе, если я буду знать чуть больше о том, что с тобой происходит. Телепат молча перевернулся на спину, вопросительно посмотрел на него, и Йоджи счел это согласием на разговор. - Вчера ты мне сказал, что эти твои головные боли продолжаются несколько дней подряд. Но утром ты выглядел вполне нормально, а теперь… - Они цикличны. - хрипло произнес Шульдих. Откашлялся и продолжил нормальным голосом. - Как прилив и отлив. Примерно. Начинается с небольшой головной боли, потом достигает пика, который может длиться от нескольких минут до нескольких часов. Потом боль прекращается, и пару часов я чувствую себя нормально. Потом все начинается по новой. - Но почему ты отказался от лекарств, если знаешь, что у тебя опять будет болеть голова?! - Потому что… - Шульдих прикусил губу, пристально глядя прямо в глаза Йоджи. Учитывая, где немец находился в настоящий момент, эффект получился довольно… странным: Балинез почувствовал своего рода головокружение - Потому что любые лекарства рассчитаны прежде всего на обычных людей. Для паранормов они бесполезны. Кудо был потрясен. - Но… Как-то же вы должны лечиться? - Мы редко болеем. - Шульдих пожал плечами. - И настои из трав немного помогают. Если мы ранены - то достаточно наложить швы и перебинтовать: мы очень быстро регенерируем. А при сильной боли… - Он криво улыбнулся - Помогают ударные дозы наркотиков. Но для любого телепата наркотики - самоубийство. - Самоубийство? - заворожено повторил блондин. - Причем очень экзотическое. Сначала… - Шульдих прикрыл глаза, - ощущения действительно классные. Но потом… Ты или вкалываешь себе наркотики до тех пор, пока они практически не заменяют тебе кровь, либо… проходишь через ломку… Но, в любом случае - умираешь, и очень болезненно. На бледной коже снова проступили веснушки, и Йоджи машинально погладил его по голове, пытаясь успокоить. - А разве у вас нет специальных врачей? Неужели эта проблема не исследовалась? - Спросил он после паузы. Шульдих фыркнул. - Люди, способные исцелять обычных людей, рождаются примерно один на миллион раз в полстолетия. Паранормы, способные лечить паранормов, рождаются один на миллиард раз в столетие… Конечно, у Эстет был один такой… Но лечил он только Старейшин. Я видел его как-то мельком. Старый развратный садист. Ему дозволялось абсолютно все, кроме одного: покидать подземный бункер, куда его упаковали. Старшие безумно боялись, что что-то может случиться с их драгоценной лечащей пиявкой… Кто бы тогда лечил их стареющие кости и болящие суставы? - Шульдих противно усмехнулся. - Он умер очень неприятной смертью, сразу, вслед за старичьем. - А ты откуда знаешь? - С любопытством спросил Йоджи. Шульдих усмехнулся. - Когда целитель лечит кого-то с паранормальными способностями, между ним и пациентом устанавливается связь. - пояснил он. - Когда целитель лечит кого-то постоянно, эта связь становится все более и более сильной. И разрывать такую связь, даже подготовившись, очень больно. А старый пердун лечил старейшин очень долго… - Шульдих неожиданно зевнул, и перевернулся на другой бок, уткнувшись носом в живот пораженного Балинеза. Йоджи, удивленно моргая, уставился на безмятежно спящего немца. Он опять заснул у него, можно сказать, "на руках". Да что же с ним такое? Тут он заметил, что его рука все еще мягко гладит чужие спутанные волосы, и удивленно нахмурился. Может, ему стоило спросить себя: что с ним такое? Но гладить волосы Шульдиха не было так уж неприятно: фактически, наоборот. Так что Йоджи поглубже запустил руку в рыжие пряди, откинулся на спинку диванчика и прикрыл глаза, чувствуя, как его убаюкивает равномерный рокот мотора. Перед тем, как провалиться в спокойный сон без сновидений, он еще успел подумать, что жизнь - чертовски странная штука... Когда катер остановился у токийского причала, Шульдих все еще спал, сопя в его живот и обвив одной рукой его талию. Йоджи, предвкушая конфуз немца, с усмешкой потряс его за плечо. Его улыбка сползла, когда немец не отреагировал и на более усиленную тряску, все менее тихие окрики и даже дерганье за ухо. В конце концов, ему пришлось выбираться из катера, перекинув рыжего через плечо. Это было не слишком удобно. - Шульдих, ты бака… - Йоджи покрепче обхватил рукой бедра немца и со вздохом отправился в сторону маячившей вывески портовой гостиницы. Искать что-то поприличнее, с бессознательным немцем на руках, было бы не совсем разумно. К счастью, в портовой гостинице видали еще и не такое. Во всяком случае, высокий блондин с другим парнем на плече, требующий двухместный номер, не вызвал особого ажиотажа. Однако получить двухместный номер Йоджи не удалось. Портье очень сожалел, но все двухместные номера заняты моряками с русского военного крейсера. Остались только одноместные и трехместные… - Черт с вами, давайте одноместный. - проворчал Балинез. Портье с улыбкой вручил ему ключи. - Если Вам что-то нужно для Вашего друга, только скажите… Йоджи удивленно посмотрел на него. - Что? - потом понял. - А, нет, он не под дозой. Просто головой ударился … Лифт был в порядке, и Йоджи порадовался тому, что не придется тащить немца на второй этаж на руках. Может, это и было бы романтично, но чертовски тяжело. Шульдих, не смотря на некоторое сходство с брошенным котенком, вес имел отнюдь не кошачий. Втащив немца в номер, Кудо плюхнул его на кровать и принялся стаскивать с него сначала ботинки, потом пальто. Сон Шульдиха явно был не совсем нормален: он никак не отреагировал на то, что лишается одежды. Балинез накрыл одеялом своего спутника по неволе, сел в кресло и закурил. В желудке у него ощутимо заурчало. Блондин оценивающие посмотрел на немца, прикидывая, насколько безопасно оставить его одного? Он собирался спуститься вниз и купить чего-нибудь пожевать в ближайшем магазинчике, благо в порту было более чем достаточно подобных заведений. Решив, что вряд ли что-то может случиться за несколько минут, Йоджи вышел из номера, закрыв за собой дверь на ключ. ---- Шульдих заворочался, скидывая с себя одеяло, рывком сел, тяжело дыша. Быстро огляделся. Он находился в каком-то гостиничном номере, и Балинеза рядом не было! Немец в панике вскочил с кровати, запнулся о стоящую радом сумку и плюхнулся обратно. Сумка с вещами… Значит, блондин собирается вернутся. Наверное, вышел купить еду или что-то в этом роде. Шульдих дотянулся до своих ботинок и принялся медленно натягивать их на ноги, задумчиво покусывая нижнюю губу. Он никак не мог понять, как он смог провалиться в настолько глубокий сон, что даже не заметил, как его перетащили из катера в гостиницу. С ним никогда не происходило ничего подобного - он всегда спал очень чутко. А во время приступов спать он вообще не мог! Так что же произошло? Чем отличается его нынешний приступ от предыдущих? Похоже, только одним: наличием рядом некоего блондинистого разгильдяя с недодушенными рыцарскими порывами. Шульдих распахнул глаза. Целители, способные лечить людей, рождаются один на миллион, целители, способные лечить паранормов - один на миллиард… Возможно ли, что ему настолько повезло? Возможно ли, что у Кудо латентные способности целителя? Но разве Критикер не должны были бы знать об этом? Они ведь тоже пытались создавать группы из паранормов, проверяли своих людей… Или их тесты несовершенны, или на этот талант Кудо не проверяли. Действительно, такая редкость… Кто бы мог подумать? На обычных людей его способности повлиять не могли, а с паранормами Балинез не работал… Вот и прошляпили. Мысли Шульдиха как всегда хаотично перепрыгивали с одного на другое. - Как же мне не хватает тебя, мистер Всезнайка, - пробормотал он. - Ты бы разобрался в этом куда быстрее меня. Похоже, способности Йоджи нуждаются в развитии. Тогда можно будет насовсем избавиться от приступов. А пока, глубокий сон - в качестве альтернативы ужасным болям… Шульдих сладко потянулся. По-видимому, наступал просвет в целой череде крайне неудачных для Шварц обстоятельств. Осталось только придумать, как заставить бывшего «охотника света» помочь группе «тварей тьмы», особенно самой сексапильной из них… То, что Балинез нянчится с ним в настоящий момент - всего лишь стечение обстоятельств, точнее, невероятная удача. Как только приступ пройдет, блондинчик рванет своей дорогой, раз их ничего не связывает… А Шульдих, к тому же, не успел найти свою команду… Немец стиснул зубы, отгоняя мрачные мысли, которые довольно часто навещали его в этом году. Остальные Шварц живы, и точка. У Брэда есть его способность предвидеть, Наги - маленький раздражающий умник… Конечно, они подготовятся к приступам заблаговременно. А за Фарфа тем более волноваться нечего. Они обязательно снова воссоединятся в непобедимую команду. И тогда свой собственный целитель будет более чем кстати. Все это подводило к одной мысли: надо как-то заставить Балинеза согласиться следовать за Шульдихом и дальше. Но как? Если бы… Если бы сейчас он не был в таком жалком состоянии, то просто подкорректировал бы восприятие котенка, и Йоджи начал бы относится к нему с симпатией и доверием. Но нечего было и думать о том, чтобы манипулировать кем-то в его нынешнем положении: он просто искалечит собственный мозг, если попытается. Так, что еще он мог предпринять? Похоже, старое доброе соблазнение. Шульдих не был глуп и прекрасно знал, что "сексуальная привязь" наиболее хрупкая из всех возможных. Сонмы юных девиц, желая привязать к себе кавалера, совершали эту ошибку со времен Евы, и горько рыдали, оставаясь позже с разбитым сердцем и младенцем на руках. Не то, чтобы Шульдих опасался остаться с младенцем на руках - при любом раскладе ему это не грозило, но… в этом-то и проблема. Он не был ДЕВИЦЕЙ. А Йоджи Кудо не имел склонности спать с парнями. Хотя, была одна возможность… Чуть-чуть повлиять на сознание Йоджи, заставить увидеть в нем женщину - пожалуй, это не потребует глубокого вмешательства в чужую психику, а, значит, и не потребует больших усилий. Балинез, судя по его досье, сексоголик, последние сутки у него не было доступа к «девушкам старше восемнадцати», так что преодолевать сопротивление чужих мыслей и желаний особо не придется. Да, пожалуй, он может это сделать, даже в своем нынешнем состоянии. А уж воспользоваться случившимся Шульдих сумеет, как никто другой. Если ему протягивали палец, он всегда отхватывал руку. Ненасытность - в природе телепатов… Йоджи кое-как удерживая два бумажных пакета в одной руке, открыл дверь номера. Шульдих уже проснулся, и теперь сидел спиной к нему на кровати. - Я принес… - начал Йоджи… - поесть…. Шульдих обернулся, и блондин почувствовал слабость в коленях. Он смотрел на самую сексуальную девушку, которую когда-либо видел! Высокая, рыжая, с большой грудью и тонкой талией, одетая в короткое платье - она казалась не совсем реальной, словно нарисованной. Незнакомка, странно похожая на Шульдиха, провела язычком по верхней губе, и шагнула к нему, склонив голову к плечу. Прежде чем Йоджи решил, как ему, собственно, нужно действовать: убегать или приступать к активной обороне, девушка обвила руками его шею и запечатлела на его губах страстный поцелуй. Потом ее ладони нырнули под его одежду, прошлись по груди… - Э-эээ… Миссс… - выдавил Йоджи. - Мы с Вами знакомы….? - Не имеет значения, - промурлыкала незнакомка. Её ловкие руки стянули с него пальто, и она буквально швырнула его на кровать. Пакеты с едой давно уже выпали из рук Балинеза, и теперь он почти беспомощно смотрел, как девушка, оседлав его бедра, быстро расстегивает ремень его брюк. Все происходящее казалось нереальным футуристическим бредом. Очертания комнаты как-то странно подрагивали и плыли перед глазами. Он судорожно вздохнул, когда девушка склонилась над ним, взяв в горячий рот его член. Несколько лихорадочных движений роскошного рта вверх-вниз, и он уже возбужден до крайности. А незнакомка быстро приподнимается, замирает, а затем очень медленно опускается на его эрегированный пенис… Йоджи застонал. Слишком жарко, слишком тесно… Слишком медленно… Затопившее вожделение не позволяло отстраниться, скинуть с себя эту совершенно незнакомую бабу, и выяснить, наконец, куда подевался телепат… Как во сне, он увидел, что собственные руки предают его, поглаживая бедра незнакомки, приглашая ее ускорить движения. Бедра под его ладонями были совсем не женскими: слишком мускулистые, жесткие… Йоджи заморгал, продираясь сквозь туман наслаждения. Протянул руку выше, коснулся такой же гладкой, но твердой, и определенно мужской груди. Ничего себе! Балинез ошеломленно смотрел на незнакомку, скачущую на его бедрах в невероятно быстром темпе, закрыв глаза и тихо постанывая при этом. Его глаза видели близкий аналог Памелы Андерсон, но руки ощущали совсем другое! Глаза видели девушку, руки - ощущали мужчину. И, что самое странное, не было сил преодолеть сладкую истому, сковавшую все его тело… Йоджи закрыл глаза и принялся водить руками по оседлавшему его телу, поглаживая, лаская и изучая. Скользкая от пота, безволосая твердая грудь с маленькими бугорками сосков. Явно не женские плечи. Подергивающийся под кожей кадык на шее… Длинные волосы… Блондин подался вперед и вверх, вызвав у партнера тихий стон, опираясь на одну руку, прошелся ладонью другой руки по высоким острым скулам, сейчас подозрительно мокрым, приоткрытым сухим губам, сквозь которые вырывалось судорожное дыхание. И, наконец, последнее доказательство… Он опустил руку вниз, скользя кончиками пальцев по шее, груди и животу, по коротким жестким волосам внизу - и обхватил пальцами чужой, полу возбужденный член. Шульдих, теперь у Йоджи не было в этом сомнений, со сдавленным всхлипом наклонился вперед, опершись руками на его грудь и плечо. Длинные волосы коснулись лица Балинеза, и он, наконец, открыл глаза. Иллюзия окончательно расселась, рыжая незнакомка исчезла, оставив его наедине с худым рыжим парнем. Глаза у телепата были шальные и испуганные, с расширенными зрачками. Мокрые ресницы дрожали, сбрасывая на грудь Балинеза крохотные соленые капельки. Ему явно было больно. - Шульдих… Йоджи слегка сжал пальцы вокруг члена, мягко погладил большим пальцем головку - и немец рывком откинулся назад и вверх, выгибаясь, насаживаясь на него еще глубже. Это движение оказалось последней каплей: Йоджи почувствовал, что близок к оргазму. Он приподнял бедра вверх, вонзаясь еще глубже в тугой горячий вход, лихорадочно лаская теперь уже полностью возбужденный член партнера, другой рукой придерживая телепата за талию. Действовал он чисто инстинктивно, но, наверное, правильно, так как Шульдих неожиданно выгнулся еще сильнее, зашипев сквозь зубы. Его горячий член в руке Йоджи плеснул белой струйкой на его свитер, а спустя несколько мгновений Балинез к нему присоединился, содрогаясь от сильнейшей волны собственного оргазма. Немец откинулся на кровать, тяжело дыша. Йоджи упал следом, всем телом ощущая дрожь, сотрясающую изможденное недавними приступами тело телепата. Или это трясло его самого? Наконец, Шульдих отдышался, скатился с кровати, потянулся за валяющейся на полу одеждой. Молниеносно оделся, и, не глядя на Йоджи, выскользнул за дверь. Бывший Вайсс, бывший детектив, бывший натурал по имени Кудо Йоджи обессилено откинулся на подушку, закрыв лицо ладонями. Даже для него все случившееся было… неожиданным. Мягко говоря. Секс с мужчиной - полбеды, но с Шульдихом! Да еще в столь экстремальной форме… Не то, чтобы ему не понравилось, но хотелось бы знать, какая именно муха укусила телепата. И с какими целями. Чертыхась, Йоджи сполз с кровати, застегнул брюки, натянул пальто и отправился искать рыжего немца. Про себя он тихо надеялся, что все случившееся - всего лишь очередной выверт странного недомогания телепата, и можно будет не искать себе оправданий. После недолгих блужданий и расспросов, он нашел источник своей собственной головной боли у дальнего причала. Шульдих как-то уместил свою задницу на крохотном пенечке для швартовочных канатов, и сидел, нахохлившись и засунув руки в карманы. Ветер то и дело швырял высовывающиеся из под капюшона пряди ему в лицо, но немец не замечал этого, угрюмо глядя на водную гладь. 12 Ощутив странное давление на тело, Наги испытал мгновенный приступ паники, слабо дернулся, открыл глаза и попытался хоть что-то разглядеть в темноте комнаты. За окном шевелились неясные тени и иногда тускло поблескивали звезды. Кто-то сопел ему в макушку, требовательно подгребя под себя и придавив ему правый бок. Наги тихо скрипнул зубами. Если бы он был в порядке, он бы раскатал Хидаку по потолку то-оненьким слоем, но сейчас ему оставалось только терпеть и лелеять планы страшной мести. Ну, может быть, не слишком страшной. Рядом с парнем было тепло, и довольно приятно ощущать объятия, которые не вызывали омерзения. Он довольно редко, если не сказать - никогда - обнимался с кем бы то ни было. Наги позволил векам смежиться и снова погрузился в сон. Последней его мыслью было, что не плохо бы посмотреть на лицо Хидаки, когда тот проснется. Кен душераздирающе зевнул и завозился, устраиваясь поудобнее и прижимая к себе мягкую подушку. Подушка издала недовольный тихий звук, а потом что-то пребольно впилось в мочку его уха. Сибиряк испуганно подскочил на постели, схватившись за пострадавший орган, и уставился на Наги. Глаза у мальчишки были недовольные, и в то же время он выглядел позабавленным. - Ты начал меня тискать, пришлось укусить. Иначе ты мог бы меня придушить и не заметить, - шепотом пояснил мальчик. Кен почувствовал, как его щеки неудержимо заливает краска, и кубарем скатился с кровати, все еще держась за ноющее ухо. - Неужели нельзя было… Как-нибудь по-другому? - Спросил он, пытаясь за раздражением скрыть стыд. Как он мог вот так отрубиться в одной постели с Шварц - уму не постижимо! - Я пробовал, поверь, - сухо заверил его телекинетек. - Но я не могу кричать… А на шепот ты никак не реагировал. Пришлось кусаться, пока ты меня… Не задушил в объятиях. Кен скривился. Зубки у Наоэ были остренькие. - Больше я не буду ложиться на кровать, - пообещал он хмуро. Наоэ посмотрел на него довольно странно. - Раз уж мы проснулись… Приготовь что-нибудь. - Например? - Пробормотал Кен, плеща себе в лицо холодной водой из-под крана. - Бутерброды с сыром и чай ведь не слишком сложны для тебя? - Нет, не слишком! Пока чайник на плитке нагревался, Кен резал сыр и хлеб и сам тихо кипятился. Да что этот мозгляк о нем думает? Ну, подумаешь, заснул рядом с ним и немножко придавил… С кем не бывает? "Только не с теми, кто спит рядом со злым телекинетиком. - напомнила Кену наиболее рациональная часть его разума. - Для убийцы так потерять бдительность рядом с врагом -совершенно не допустимо! Вот что значит мирная жизнь… Хотя… Вот сейчас мальчик совсем беспомощен и не может мне ничего сделать, так что не удивительно, что перенервничав, я расслабился…" Порезав по приказу Наги сделанные бутерброды на мелкие кусочки, и присев на кровать, Хидака принялся скармливать их мальчику, откусывая заодно от своего бутерброда. Когда мягкие влажные губки Наоэ касались его пальцев, Кен даже не вздрагивал, решив, что спокойный стоицизм - лучшая манера поведения. А попереживать можно будет и потом…. Когда все закончится. Если, конечно, он останется жив. Когда чай был выпит, Кен подбросил в камин еще несколько поленьев, да так и остался сидеть на полу, наблюдая за пляшущим пламенем, рассеянно теребя звенья цепи. Спустя какое-то время до его сознания долетел тихий, настойчивый шепот. - Иди сюда… - Чего тебе еще? - раздраженно спросил Кен, встав рядом с кроватью. - Включи телевизор, - скомандовал Наги. И раздраженно добавил - И держись поближе ко мне. Я не хочу сорвать голос, пытаясь тебя дозваться! Кен молча сел на коврик рядом с кроватью и принялся перебирать каналы. Здесь, далеко от города, каналов было не слишком много, но показывали они сносно. В конце концов, Наги решил остановиться на каком-то фантастическом американском сериале. Кен, прислонившись к кровати плечом, раздраженно уставился в маленький ящик, пытаясь вникнуть в запутанный сюжет. Дело происходило на какой-то, как он понял, космической станции, на которой обитали представители нескольких космических рас, которые с попеременным успехом воевали, интриговали и пытались ужиться друг с другом. Он повернул голову, посмотрев снизу вверх на Наги. Мальчик выглядел заинтересованным. Глазенки у него азартно блестели, и он не отрывал взгляда от экрана. Когда наступила рекламная пауза, Наги искоса посмотрел на Хидаку. - Садись на кровать. Еще не хватало, чтобы ты простыл. - Я потрясен твоей заботой, - саркастически ответил Кен, но все же перебрался с пола на кровать. В конце концов, так действительно было удобнее. Когда сериал закончился, Наги в порыве великодушия предложил Хидаке поискать что-то интересное и для себя. То есть, футбол. Но Кен отказался. - Все равно на этой неделе нет ни одного интересного матча. - отмахнулся он, равнодушно перебирая каналы. - А, я должен был догадаться, что ты знаешь спортивную сетку наизусть, - язвительно заметил Наги. - А что в этом такого? - огрызнулся Кен. - Чем плох футбол? - Он скучный… Отнеси меня в туалет, Хидака. Кен, который уже собрался было обрушить на пацана лекцию об увлекательности и несомненной пользе футбола, поперхнулся воздухом и мучительно покраснел. Взяв мальчика на руки, он отнес его в кабинку и проделал с ним то же, что и вчера. Потом отнес Наги назад на постель. Мальчик выглядел злым и смущенным, но засыпать, похоже, не собирался, и Кен решился задать вопрос, который то и дело возникал у него в голове последние несколько часов. - Вундеркинд… Судя по тому, как ты хорошо подготовился, ты заранее знал, что с тобой будет происходить… Верно? - Ну, да, - мальчик сердито посмотрел на него. - И меня зовут Наги Наоэ. Не "Вундеркинд". - О’кей… Так почему ты просто не обратился в больницу, а? Там бы тебе обеспечили хороший уход. - Это слишком опасно, - нехотя ответил Наги. - Опасно? - Кен недоверчиво поднял брови. - А оставаться в твоем состоянии наедине с незнакомцем не опасно? Наоэ скривился. - Бака, самое худшее, что со мной может случиться здесь: это изнасилование или смерть. Если бы я лег в больницу, меня могли бы вернуть назад... Кен нахмурился. Ему очень не понравилось то, что говорил мальчик. Его тон, выражение глаз, все буквально кричало о том, что это "возвращение" в представлении Наги много хуже смерти или изнасилования. - "Назад" это куда? - мягко спросил он. - Япония? - Розенкройц, - нехотя ответил Наги. - В больнице меня попытались бы лечить. Мои данные занесли бы в компьютер и разослали по всему миру, чтобы получить консультацию по такому странному пациенту. ОНИ бы меня быстро нашли. ОНИ проверяют все странности. - Но… Разве вы их не уничтожили? - Мы уничтожили Старейшин. Но остатки организации все еще существуют. Институты, лаборатории… Возможно, они попытаются восстановить Старших. Я не знаю. Знаю только, что ни за что не хочу попасть к ним в руки снова. - Но почему ты… - Отвяжись, - сердито прошипел Наоэ. Он кое-как перевернулся на бок, отворачиваясь от футболиста. Его разозлило и расстроило выражение жалости, промелькнувшее в глазах бывшего врага. Да кто он такой, чтобы его жалеть? Он и представить себе не может, что такое лаборатория Розенкройц… Наги дернулся и недоверчиво распахнул глаза, когда ощутил, что рука Хидаки неловко гладит его волосы. - Я не нуждаюсь в твоей жалости, знаешь ли, - прошипел он, снова переворачиваясь на спину. - Знаю. - Спокойно согласился Хидака. - Но я тебя не жалею. Я знаю, ты сильный маленький засранец. - Тогда зачем?.. Хидака снова погладил его волосы и чуть улыбнулся. - Я думаю… Лучше, если ты позлишься на меня, чем будешь захвачен этими воспоминаниями. Наги недоверчиво оглядел его. - С каких пор ты стал психологом, Хидака?! Кен только улыбнулся, почесав затылок и пожав плечами. - Думаю, это благоприобретенное. Ну как, работает? Наги только вздохнул, наградив футболиста выразительным взглядом, впрочем, не достигшим нужного эффекта. Непрошибаем. А впрочем, чему удивляться? Человек, который проработал бок о бок столько времени с Фудзимией, должен рано или поздно приобрести иммунитет к взглядам любой степени злобности. Интересно, на что это вообще похоже - жить бок о бок с Абиссинцем? - Для мальчика, который столько времени провел в компании двух явных психов, ты на редкость нормален. - неожиданно заявил Хидака. Ну вот, приехали. Пока он думал о том, на что была похожа совместная жизнь четырех Вайсс, Сибиряк думал то же самое о Шварц. Наги сразу понял, кого Хидака имеет в виду, и слегка улыбнулся краешком рта. - Они не психи. Кен недоверчиво фыркнул. - Шу - точно не больший псих, чем ваш сексуальный маньяк, - продолжал Наги. - Йоджи просто... Ээээ… Увлекающийся. - промямлил Кен, защищая товарища. - Вот и они тоже. Обучение в Розенкройц никого не оставляет нормальным. Кен нахмурился. - Что это вообще за место… Розенкройц? - спросил он. - Разве ты ничего не знаешь? - Наги недоверчиво посмотрел на него. - Вы же боролись против них! - Э… - Кен снова почесал затылок. - Все, что я помню, так это каких-то старых нацистов с сумасшедшими идеями. Разве нормальные люди будут похищать коматозную девочку, чтобы сделать ее властелином мира? Наги саркастически фыркнул. - Они бы умерли от горя, если бы знали, какого ты о них невысокого мнения, Сибиряк. Но у них действительно были возможности воплощать свои идеи, и Розенкройц… В общем, это жуткое место. Ты что, так сильно хочешь услышать страшную сказку на ночь? - Ты не хочешь говорить об этом? - наконец-то догадался Хидака. - Не хочу. - Наги сердито нахмурился. - Расскажи лучше о себе. - Во мне нет ничего интересного, - запротестовал Кен. - Это не я появлялся ночью с загадочным видом и в блеске молний! - Для наемного убийцы у тебя слишком хороший характер, - медленно произнес Наги. - Ты не злой. И не сумасшедший. И не циник. Ты даже краснеть умеешь. - О. - Кен почувствовал, что снова краснеет. - Ну, футбол мне нравится больше, чем убийства. - В твоем досье было сказано, что ты был вратарем национальной сборной Японии по футболу, юниорская лига, а потом тебя выгнали со скандалом. То ли ты взял деньги, чтобы твоя команда проиграла, то ли обожрался наркотиков… - Наги с любопытством уставился на Хидаку, который напыжился и зашипел, став похожим на настоящего кота: - Не было никакой взятки! А наркотики мне подмешал в воду мой любовник! Я из-за них плохо себя почувствовал, вот поэтому так плохо и сыграл! - Он сник. - А потом… Ну да, можно сказать, меня выгнали. - Он потер живот и грустно уставился в пол. Потом посмотрел на Наги. С Наоэ творилась что-то не то. Глаза у него ненормально расширились, и были полны самых разных эмоций. - Твой… Кто? - тихо-тихо спросил мальчик. - Его звали Казе. - Хидака нахмурился. - Потом я встретился с ним еще раз… - Ты сказал, что он был твоим любовником? - Ну… Да. - Футболист явно смутился. - А что? - Так ты гей??!! - Я би. - просто ответил Кен. - А в чем дело? Разве ты не читал этого в моем досье? - Про твои сексуальные предпочтения там ничего не было. - Наги истерически захихикал. Сибиряк внимательно смотрел на юного Шварц, ожидая, пока тот не отсмеется, тщательно обдумывая то, что послужило причиной истерики: его признание в том, что он бисексуален. Он мог поклясться, что видел мелькнувший в глазах телекинетика страх. Наги испугался… Того, что он может… Заинтересоваться им… И воспользоваться его беспомощностью? Кен почувствовал нехороший холодок в груди. Возможно ли, что мальчик уже проходил через подобный кошмар? Сибиряк встал с кровати, налил в стакан немного холодной воды, и заставил Наги выпить ее. Потом так же молча устроился рядом с ним на кровати, тщательно следя за тем, чтобы даже случайно не коснуться мальчишки, и снова принялся щелкать пультом телевизора, перебирая телеканалы. Это было скучно, но другого занятия Кен придумать не мог. К тому же, он чувствовал, что младший Шварц пристально его разглядывает, и был нимало смущен этим обстоятельством. Наги неотрывно смотрел на невозмутимо-неподвижную спину Сибиряка, больно прикусив губы, чтобы сдержать новый взрыв истерического смеха. Простодушный недотепа-футболист и вдруг бисексуал! Ну кто бы мог подумать… А он-то считал, что Сибиряк - самый безопасный выбор! Впрочем, похоже, Хидака не проявлял ни малейшего желания набрасываться на него. В конце концов, он не заметил у него никаких признаков возбуждения, когда он был в туалете…Со спущенными штанами. Может, Хидака не находит его привлекательным? Так это же здорово! Наги слегка расслабился, и перевел взгляд со спины футболиста на экран телевизора. Скоро изображение перед его глазами стало колебаться, слабость брала свое, и он уснул. Когда он проснулся, был уже поздний вечер. Поленья в камине весело полыхали: очевидно, Хидака следил за огнем. Сам экс-футболист сидел на коврике рядом с постелью, прислонившись к стене и завернувшись в одеяло. Наги пришлось несколько раз позвать его, прежде чем тот открыл глаза. Его поразило, что теперь взгляд Хидаки был странно печальным, а не раздраженным. - Хочешь есть? - спросил Сибиряк даже не спросив, зачем его разбудили. Наги чуть кивнул. Хидака быстро разогрел уже готовую еду: тушеное мясо с овощами, и принялся аккуратно кормить его. Потом дал ему чаю, отнес тарелку назад, и снова устроился у стены. - А ты почему не ешь? - тихо спросил Наги. Хидака улыбнулся. - Ты ни разу не проснулся, пока я готовил, так что я ел, пока ты спал. - А… А почему опять устроился на коврике? Его "нянь" смущенно пожал плечами. -Я же обещал, что не буду лезть в твою постель… Наги слегка смутился. - Ну, в общем, я не против, если ты устроишься на краю. Правда. - Но мне показалось, что тебя смущает моя сексуальная ориентация, - медленно произнес Кен, тщательно подбирая слова. - Я просто удивился. - Наги отвел взгляд. - Я не имею ничего против би, геев и так далее… Поскольку в Розенкройц сексуальные предпочтения теряют всякий смысл: кто сильнее, тот тебя и трахает. - Он покосился на Хидаку, но тот не стал задавать никаких вопросов, продолжая молча и внимательно смотреть на него. Через несколько мгновений он встал, и так же молча улегся на кровать. На самый краешек. 13 Оми снова сглотнул, стараясь не сосредотачиваться на чужой руке в волосах, но у него плохо получалось. Ощущения были довольно болезненные, а если учесть, КТО вцепился в его скальп - по правде говоря, пугающие. Фарфарелло смотрел на него, не мигая и не меняя выражения лица. - Значит, некуда идти, а? - он еще крепче сжал его волосы (Оми невольно скривился), и нагнулся, приближая свое лицо к лицу бисенена. - И с чего ты взял, что можешь остаться здесь? - Я… Я хочу поговорить с Кроуфордом. Я уверен, он тоже этого захочет. У меня есть важная для Шварц информация. - Юноша очень старался выглядеть храбрым и ответственным, что было довольно затруднительно в данной ситуации. - Поговорить с Кроуфордом? - Фарфарелло выпустил его волосы и, отойдя к платяному шкафу, принялся искать себе что-то подходящее. - Как хочешь. - Я должен с ним встретиться, - повтори Оми. - Ты должен проводить меня к нему. - Я никому и ничего не должен, - не оборачиваясь, ответил Фарфарелло. Он нашел среди одежды черную толстую фуфайку с капюшоном, и теперь скептически разглядывал ее, держа перед собой на вытянутых руках. Оми обратил внимание на его правое плечо: бледная, гладкая кожа… Не следа шрамов или свежих ран. Но он же вчера собственными глазами видел рану на плече… Он запачкал щеку чужой кровью… "Раны на вервольфах и оборотнях заживают невероятно быстро", - эта прочитанная где-то фраза внезапно всплыла в его сознании и заставила судорожно сглотнуть. - Я уверен, Кроуфорд будет доволен, - упрямо продолжил он. - Не сомневаюсь. - Фарфарелло, с недовольной гримасой наконец-то влез в фуфайку, и Оми чуть расслабился. Полуобнаженный Берсек его изрядно смущал и действовал довольно… гм… отвлекающее. - Если ты не хочешь отвести меня к вам, может быть, ты хотя бы позволишь мне поговорить с ним по телефону? - Оми с недовольством понял, что его голос становится не только раздраженным, но и жалобным. - Интересная идея. - Фарфарелло фыркнул, и юноша испытал странное, и не слишком приятное ощущение того, что одноглазый псих просто издевается над ним. Но бога ради, чего такого смешного он сказал??! Ирландец посмотрел на его хмурое лицо и насмешливо фыркнул. - Делай что хочешь. Звони Кроуфорду, встречайся с ним… Но я тебе не помощник. - Но почему??! - Я понятия не имею, где сейчас Оракул. Оми заморгал и недоверчиво уставился на копающегося в консервах психа, пытаясь осознать, что тот только что сказал. - Тогда как насчет вашего телепата? - осторожно спросил он. - Я не знаю, где Шульдих. - Фарфарелло посмотрел на него через плечо, и, предвосхищая следующий вопрос, продолжил. - И я не знаю, где Наоэ. - Ты смеешься надо мной? - сквозь зубы спросил Мамору, пытаясь справиться со своим вновь вспыхнувшим гневом. - Просто отведи меня в вашу штаб-квартиру. Я могу подождать их и там. Фарфарелло хмыкнул. - Нет никакой штаб-квартиры, Цукиено. Я не видел никого из Шварц уже… Ну да, год почти. Оми безмолвно уставился на него. Чертов псих, должно быть, шутит. Он просто ДОЛЖЕН шутить. Потому что сама мысль о том, что Фарфарелло жил все это время один, без присмотра - приводила в ступор. Шварц ведь не могли быть настолько… настолько… безответственны, чтобы позволить разгуливать без присмотра безумцу с милым фетишем в виде убийстве христианских священнослужителей! - Ты что… Сбежал от них? - тихо поинтересовался юноша. Фарфарелло открыл банку консервов и задумчиво посмотрел на кусочки рыбы. Потом на Мамору, словно пытаясь представить, как он будет смотреться в разделанном виде. - Мы все разбежались в разные стороны, - наконец ответил он. - И Кроуфорд вам это позволил? - Недоверчиво спросил Мамору. В его представлении, Оракул не был человеком, который позволит чему-то или кому-то мало-мальски ценному ускользнуть от него. - Это была его идея. - Фарфарелло фыркнул. - О… - это было все, что смог выдавить из себя юноша. Кроуфорд распустил свою команду?! Почему?! Что с ним могло случиться: временное помрачение рассудка? Или, что еще более невероятно, лидер Шварц решил раскаяться в своих злодеяниях и уйти куда-нибудь замаливать грехи?! В его голове неожиданно сама собой возникла феерическая картина: раскаявшийся в своих грехах Оракул в монашеской одежде и с требником в руках, со смиренным видом стоит на коленях у алтаря… Оми тихо вздохнул и опустился на табуретку. В голове у него царила пустота. Почти сформированный план вернуть себе утраченные позиции с помощью Шварц, «приказал долго жить», даже не родившись толком. И что ему остается? Непредсказуемый, неконтролируемый Берсерк, который не убил его, наверно, только из минутного каприза. Замечательно. Оми перевел задумчивый взгляд на шкаф. Лежащих там денег хватило бы, чтобы покинуть страну, и поддельные документы все еще можно было использовать. Он практически не изменился за это время. Но… Уехать… Бросить организацию… Фактически, признать себя проигравшим слабаком… Ну, уж нет! Возможно, он и погибнет, но попытка будет того стоить. Голос Фарфарелло бесцеремонно выдернул его из недр патетических размышлений: - И долго ты еще намерен тут сидеть? Юноша вздрогнул, сузил глаза и уставился на беловолосого парня, который, усевшись на стол, ел ножом рыбу прямо из банки. Он нуждался в союзниках. Берсерк, вне всяких сомнений, был квалифицированным убийцей, чтобы не сказать больше…Но… С другой стороны… Он был ФАРФАРЕЛЛО. Официально признанный маньяк и безумец, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы захотеть немедленно вызвать полицию. - Фарфарелло… - пробормотал он. Беловолосый дернул бровью и раздраженно уставился на него. - Разве ты не собираешься унести отсюда свою задницу как можно быстрее? - намекающе спросил он. - Или придать тебе ускорение? - И он повертел между пальцами нож. - Вообще-то, это МОЁ убежище. - сквозь зубы заметил Оми. - Ты, никак, рехнулся с перепугу, - процедил Фарфарелло. - Хочешь остаться здесь со мной? Я уходить не намерен. - А почему бы и нет? - Ты что, псих? - удивился Фарфарелло. - Это ты у нас псих! А мне просто некуда идти! Ирландец открыл рот, собираясь что-то сказать, но так и не сказал. Медленно слез со стола, аккуратно положил нож и банку с недоеденной рыбой на стол. Оми попятился. По лицу Берсека прошла судорога… боли? Он вцепился в фуфайку, словно пытаясь ее содрать, и рухнул на колени. - Убирайся отсюда, - выдавил он. - Но… Ты… - Убирайся!!!! Фарфарелло свернулся в клубок на полу. Очертания его тела стали расплываться, и, спустя несколько секунд, на полу, тяжело дыша, лежал большой белый волк. Верхняя половина его туловища была запутанна в ремне и черной фуфайке, а задние лапы забавно утопали в высоких шнурованных ботинках. Кожаные штаны отсутствовали, по какой-то причине трансформировавшись вместе с телом. Но, что было самым жутким в этой ситуации: на теле волка вдруг проступили раны. Одна передняя лапа неестественно вывернулась, на шее показался длинный глубокий порез, из которого сочилась кровь. На обернутой вокруг волка фуфайке стали проступать кровавые пятна, и тело волка конвульсивно дергалось в такт каждой новой ране. Юноша плюхнулся на четвереньки, осторожно протянул руку и дотронулся до зверя. Только ощутив под пальцами жесткую шерсть, он окончательно поверил в то, что увидел. На какое-то мгновение он испытал облегчение, поняв, что не сошел с ума и не страдает галлюцинациями на почве хронической усталости - Фарфарелло действительно превратился в волка. Но потом до него дошло, что он, похоже, снова оказался в центре какой-то мистической хрени. Оми запечалился. Было достаточно плохо оказаться нос к носу с психопатическим убийцей, но что этот убийца еще и оборотень - оптимизма не внушало. Скорее наоборот. Цукиено всерьез рассмотрел мысль о том, чтобы исполнить приказ Фарфарелло и уйти отсюда. Но "Безопасность" всегда была довольно относительным понятием для людей его профессии. Мамору готов был держать пари на что угодно, что агенты Критикер ищут его по всему Киото, с приказом задержать любой ценой, живым или мертвым. С чисто математической точки зрения было куда безопаснее находиться рядом с одним убийцей, чем убегать от пары сотен. Приняв, таким образом, однозначное решение остаться, Оми приступил к действиям. Для начала он избавил волка от ремня и ботинок, потом отыскал ножницы и как можно осторожнее разрезал фуфайку. Зверь никак на это не отреагировал: просто лежал, тяжело дыша и закрыв глаза. Только когда Оми принялся перебинтовывать резаную рану на его шее, оборотегь приоткрыл единственный глаз и издал нечто среднее между рычанием и поскуливанием. -Я не так уж много могу сделать. - бисенен постарался говорить тихо и успокаивающе. - Тебя нужно доставить к ветеринару для хирургической помощи… Волк зарычал сильнее, приподнялся, опираясь на целую переднюю лапу и замотал головой. Глаза Оми расширились. Он вспомнил, как исчезло пулевое ранение на плече Фарфарелло. - Ты хочешь… подождать? - неуверенно спросил он. Волк кивнул и снова опустился на пол. - Хорошо… - Оми растерянно смотрел на зверя. - Я…Ладно. Он сел на пятки и некоторое время просто смотрел на волка, привыкая к текущей ситуации. Со стола аппетитно пахла открытая консервная банка, и в животе у него заурчало. Помучившись минут пятнадцать, Оми, наконец, прекратил метаться взглядом между волком и полками с едой, выбрав еду. Как можно медленнее и бесшумней, чтобы не потревожить зверя, он подобрался к шкафу. Первым делом он, все-таки, цапнул один из пистолетов. Эта модель была гораздо больше и тяжелее той, к которой он привык, но все же с оружием он почувствовал себя гораздо спокойнее. Потом Оми тихонько слопал банку консервированной фасоли и почувствовал себя значительно лучше. Решив сделать свое пребывание здесь как можно комфортней, бисенен вытащил из шкафа матрас, надул его насосом (в очередной раз порадовавшись своей предусмотрительности), и свернулся на нем калачиком, не отрывая взгляда от жутковатого соседа. Хуже было волку или лучше - сказать было довольно трудно. Во всяком случае, кровь больше не хлестала из его ран, и ярко-красные пятна на белой шерсти стали бурыми. Черная наглазная повязка сползла на волчью переносицу, и Оми обратил внимание на его закрытый левый глаз. Через него тянулся короткий, но очень широкий шрам, со сросшейся кожей, и Оми отвел взгляд. Шрам выглядел очень старым, и юноша невольно прикинул: в каком возрасте был Фарфарелло, когда лишился глаза. Семь лет? Шесть? Интересно, был ли он уже тогда таким сумасшедшим? Цукиено попытался было представить шварцевского маньяка эдаким сопливым мальчонкой, но потерпел неудачу. Конечно, он прекрасно понимал, что Фарфарелло не родился одноглазым и с ножом в руке, но при попытке представить чиби-Фарфа воображение ему отказывало. Так прошло несколько часов. Иногда Оми задремывал, но как следует расслабиться не получалось: каждый раз он вспоминал, что находится в одной комнате с волкообразным психованным существом, и его глаза мгновенно распахивались, отыскивая мохнатое тело на полу. После очередного такого пробуждения Оми не увидел волка на привычном месте. Юноша мгновенно сел на матрасе, инстинктивно вцепившись в пистолет и вертя во все стороны встрепанной головой. Дверь в ванную была открыта, и оттуда доносился шум льющейся воды. Оми на цыпочках подошел к двери, глубоко вздохнул и решительно распахнул ее. Фарфарелло сидел в полной холодной водой ванне, и со стоическим выражением лица отстирывал свои штаны. По спине стекали капли воды, растворяя засохшую кровь. Вода вокруг него была розовой, с каждым мгновением приобретая все более и более насыщенный цвет. Также, на нем не было никаких свежих шрамов, только давно зажившие старые выделялись на бледной коже. Уловив порыв сквозняка, Фарфарелло обернулся. Некоторое время они с Оми просто изучающие смотрели друг на друга. Потом Берсек криво ухмыльнулся и отвернулся, вновь сосредоточившись на отстирывании штанов. - Я доложен тебя убить, - не оглядываясь, произнес он. Юноша сглотнул и крепче сжал рукоять пистолета. - Мне все равно никто не поверит, если я начну болтать о том, что увидел. Так что можешь не утруждаться. Да я и не собирался никому ничего говорить. Беловолосый фыркнул. Оми нерешительно топтался на месте, не зная, можно ли ему задать вертящиеся на языке вопросы, и как эти самые вопросы поизящнее сформулировать. Фарфарелло обернулся снова и раздраженно уставился на него. - Чего еще? - А ты… На самом деле такой, или… Тебя таким сделали? - На самом деле, - буркнул Фарфарелло. - И если хочешь быть полезным, иди и принеси мне еще одежду. - Хорошо. Оми прикрыл дверь и направился к шкафу, слегка улыбаясь. Похоже, теперь Фарфарелло не возражает, чтобы он остался. Возможно, он даже согласится помочь. Если он сумеет быть достаточно убедительным и дипломатичным… Хотя каким образом дипломатичность может помочь при общении с Фарфарелло, Оми представлял плохо. 14 Когда Айя с охапкой все еще не распакованной одежды перешагнул порог ванны, на него уставилось дуло пистолета. Может быть, Кроуфорд и не попал бы ему точно в сердце, но ранение в грудь в любом случае дело малоприятное. - Это я, - негромко представился Абиссинец. - А…Фудзимия. - Кроуфорд поднял пистолет дулом вверх, а потом и вовсе отложил на край ванны. Голос Оракула был холоден, но Айя не обманулся этим внешним спокойствием. Он успел заметить череду чувств, вихрем промелькнувших на обычно бесстрастном лице лидера Шварц: напряжение, беспокойство, готовность убивать. И готовность умереть - тоже. - Тебя долго не было. - Всего сорок минут. - Айя взглянул на часы на своем запястье. - Успел соскучиться? - Не так чтоб очень. Но вода остывает… - Ах да… Я принес тебе вещи. Вылезай. Кроуфорд без лишних слов поднялся во весь рост. Он подавил довольную ухмылку, услышав судорожный вдох своего невольного хозяина, и пожалел, что не может увидеть, как Абиссинец смущается… И, если повезет, краснеет. Для себя он не видел никаких причин смущаться: тело у него сильное, тренированное. Ни грамма лишнего, а немногие шрамы, как он сам считал, даже придавали ему шарма. Нагота? После адских лет обучения в Розенкройц это перестало быть для него проблемой. Как и причиной для какого-либо смущения. - Что-то не так, Фудзимия? - насмешливо поинтересовался он. В ответ раздалось невнятное бормотание, потрескивание раздираемой упаковки, а потом вайссовский котенок неуклюже набросил ему на плечо полотенце, упавшее с плеч до самых колен. Кроуфорд машинально запахнулся в него, осушая тело. Все еще теплая вода медленно подрагивала вокруг его коленей, потихонечку спускаясь все ниже и ниже. Несколько неловко он перешагнул через бортик и встал на тонкий резиновый коврик. Быстро вытер волосы и растер тело, избавляясь от остатков влаги. Ему хотелось немного поддразнить Фудзимию, но он быстро отказался от этой идеи. Не потому что счел идею недостойной - просто он все равно не смог бы сейчас сполна насладится этим. Какой смысл дразнить мальчишку, если ты даже не видишь, как он реагирует? Может быть, позже… - Ты купил мне одежду? - сухо спросил он, отбросив полотенце. - Да. Футболка… джинсы… - Фудзимия передавал ему одежду по мере того, как Оракул неспеша одевался. - О? На боксеры уже денег не хватило, или ты принципиальный противник ношения нижнего белья? - Кроуфорд просто не смог отказаться от такой роскошной зацепки, и не съехидничать. В конце концов, в вопросе поддразнивания он не зря учился у лучшего. Как он и ожидал, Фудзимия не сразу нашел что ответить, вначале просто громко засопев, и, как догадывался Оракул, снова покраснев. - Извини, я… Просто не подумал. Кроуфорд только хмыкнул, натягивая водолазку. - Свитер… - Треск разрываемой обертки. - Ой! - Что? - Ничего, - поспешно ответил Фудзимия. - Укололся. Обо что можно уколоться, держа в руках целлофановый пакет? Кроуфорд взял в руки свитер, настороженно помял в руках. Судя по ощущениям, это был самый обычный полушерстяной свитер с высоким горлом. - Надеюсь, он не оранжевый? - Подозрительно уточнил он, с внутренним содроганием припомнив любимое одеяние Абиссинца. - Н-н-нет… Прикрыв рот ладошкой, Айя смотрел на Кроуфорда расширившимися глазами, стараясь не фыркнуть и уж тем более, упаси Ками, не рассмеяться. Дело в том, что он покупал свитер в упаковке, не особенно его разглядывая: цвет был вполне подходящий, темно-серый, и этого оказалось достаточно, чтобы он бросил свитер в тележку для покупок. Но когда свитер развернулся… Поперек груди на нем были изображены семь выстроившихся в линию забавных белых слоников с задорно задранными хвостами и хоботами. Если бы Айя заранее знал, что изображено на свитере, он бы, пожалуй, не стал покупать этот… этот… этот пушистый кавай для Оракула. Но теперь никакая сила в мире не заставила бы его отнести свитер назад. Он дождался, пока американец не натянул, наконец, этот шерстяной кошмар бизнесменов, и достал последний пакет. - Тапочки, Кроуфорд. - Абиссинец нагнулся и заботливо поставил тапки прямо перед ногами Оракула. И отступил на шаг, собираясь насладиться каждой секундой того, что увидит. Это был его звездный час. - Тапочки, Кроуфорд. Легкое движение воздуха - это Фудзимия на мгновение приблизился и снова отступил, что-то поставив перед ним. Американец аккуратно вступил в предложенную обувь. Ощущения были странные. Ногам было, безусловно, тепло и мягко, но при этом, что странно, немного щекотно. - Я пойду в продуктовый магазин. Хочешь пока послушать радио? - долетел до него странно сдавленный голос Фудзимии. Он рассеянно кивнул, желая как можно быстрее остаться в одиночестве и проверить страшную догадку. Едва только Абиссинец усадил его на кровать и вышел за радиоприемником, Кроуфорд рывком снял один тапок и принялся ощупывать. Они действительно были пушистые и… и… Он прошелся пальцами по чему-то, напоминающему чуть вытянутую тупоносую мордочку и… вытянутые мягкие ушки. "Фудзимия купил мне кроликов?! Хотя нет, это же тапки, причем тапки пушистые… Но морды-то явно кроличьи. Он купил мне пушистые тапки с кроликами?!" И, вдогонку, оторопело-глупая мысль: "Надеюсь, они хотя бы не розовые!" Кроуфорд еще раз растерянно ощупал пушистую кроличью морду, тихо надеясь, что это безобразие ему просто снится. Тактильно. Кролик под его рукой исчезать не собирался. Ну и как прикажете ему на это реагировать?! Бросить тапки в лицо Фудзимии? Невежливо и глупо. В конце концов, эта шутка не была злой и не причинила никакого ущерба. Конечно, если бы это зависело от него - он бы НИКОГДА не надел это недоразумение, но в сравнении с тем, через что ему доводилось проходить… Фактически, это не было так уж плохо. Кроуфорд постарался проанализировать свои чувства. Он даже не чувствовал себя униженным - он был всего на всего сконфужен. Весьма новое для него чувство. Он с кривой усмешкой нацепил несчастный тапок назад на ногу, приняв решение. Пока он сделает вид, что ничего не заметил. Пусть Фудзимия потешается втихомолку. Зато впоследствии это станет еще одной вещью, напоминание о которой заставит котенка если и не опасаться страшной мести, то хотя бы понервничать. Он замер, осознав, ЧТО он подумал. Впервые за много дней, он допустил, что после этого приступа у него будет будущее. Айя задумчиво составлял букет, практически не обращая внимания на немногих посетителей магазина. Стайка девочек, нюхающих розы, две пожилые дамы у витрины со средствами от вредителей и семенами цветов, и старичок у полки с кактусами. Он почти наизусть знал, что будет дальше. Старичок снова сфотографирует один из цветущих кактусов и уйдет, дамы купят по паре пакетиков семян, а девчонки, хихикая и смущаясь, попросят "выбрать розу для их заболевшей подруги". После чего убегут с видом рыцарей, заполучивших Грааль. В обычный день Айя постарался бы выставить девчонок побыстрее, но сейчас их присутствие помогало ему сохранять спокойствие. И не думать о высокомерном гайдзине наверху. Во всяком случае, не думать постоянно… Абиссинец очень старался выбросить из головы свеженькие воспоминания о сильном стройном теле Оракула, покрытом мелкими капельками воды - но получалось у него из рук вон плохо. Точнее говоря, не получалось совсем. Более того, воспоминание становилось все более четким и ярким. Ну да. Не думать о белой обезьяне… Не думать о Кроуфорде… Не думать о голом Кроуфорде… Не думать о голом Кроуфорде в белых пушистых тапочках на босу ногу… Как ни странно, белые тапочки действительно помогли, и он смог нормально доработать до перерыва. И даже не думать слишком много о сексапильном американце… Всего лишь пять минут из каждых десяти. Музыка и разные радиопередачи развлекали его недолго. Спустя какое-то время Кроуфорд нащупал приемник и решительно выкрутил регулятор громкости на самый минимум. Теперь едва слышное бубнение не мешало расслабиться. И подумать. Не то, чтобы у него было много поводов для раздумий. Точнее, только два: Айя Фудзимия и его команда. Фудзимия, Фудзимия…Он помнил тонкого, натянутого как струна, избитого мальчишку, который с ненавистью смотрел на него снизу вверх под дулом пистолета. И лежащий в нескольких шагах от него выбитый меч. И вопль: "Такатори, шине!", да дурацкий бросок меча в сторону улетающего вертолета. И сконфуженно сопящий мальчишка в ванной, стакан с водой около кровати, тонкие заботливые пальцы на плече и эти тапки… Похоже, развязавшись с Критикер и вернув сестру, Фудзимия без особых сожалений расстался с маской и личностью Абиссинца. Вряд ли он мог сказать о себе то же самое. Кроуфорд провел ладонью по лицу, словно погладив надетую маску безупречного Оракула Шварц, циничного Дьявола Брэдли Кроуфорда. Эта маска давно стала неотъемлемой частью личности. Может быть, не самой приятной, но все же очень значимой. Эстет исчезли, но Дьявол все еще жил и боролся с ними и тем, что от них осталось. Впервые Кроуфорд задумался, как он будут жить, если… Нет, КОГДА с остатками Эстет будет покончено. Может быть, он превратится в тихого, молчаливого бухгалтера, заведет себе фокстерьера и будет выгуливать его по вечерам, сентиментально вспоминая дни былой славы? Вряд ли. Ведь надо будет позаботиться о тех, кого он добровольно впустил в свое личное пространство. О его команде. Прежде всего - Наги. Мальчик должен получить прекрасное образование и хоть как-то улучшить свои социальный навыки… Наги… Кроуфорд сжал кулаки. Шульдих. Фарфарелло. Как он не запрещал себе думать о них - эти мысли все равно то и дело возникали, выводя из равновесия. И, что хуже всего - он прекрасно знал, что его тревога не безосновательна. Он всего лишь терял зрение на три-четыре дня. За исключением потери сознания в самом начале и, скажем так, морального дискомфорта - пережить собственный приступ было довольно легко. Он мог о себе позаботиться и мог защищаться. Если бы не эти недавние видения собственной, неотвратимой гибели… Что касается остальных… Хорошо, Наги тоже мог относительно без проблем пережить свой приступ, просто запершись где-нибудь. Конечно, к концу приступа он был бы истощен голодом и жаждой, и… несколько испачкан, но это, в конце концов, не смертельно. Фарфарелло, даже во время приступов, также не был беззащитен. Мало кто отважится подойти пусть даже к раненому, здоровенному псу. Вернее, волку. Но он мог ослабеть от потери крови, его могли подобрать на улице в его человеческом виде и отправить в больницу, или, того хуже, в полицию… Тогда бы его легко нашли. Те, кто до сих пор фанатично ищет отступников, проверяя медицинские и полицейские отчеты в поисках необычных дел… Но Фарфарелло не дурак, он знает о лихих охотниках за головами Розенкройц. Значит, у него должно было хватить ума забиться на время приступа в какую-нибудь нору. И, наконец, Шульдих. Кроуфорд поджал губы и впился ногтями в кожу ладоней. Он мог успокаивать себя насчет Наги и Фарфарелло, потому что эти самоутешения имели под собой основание. Но Шульдих… В его случае, надеяться на счастливый исход было опрометчиво. На ранних стадиях его приступов, ему помогал Фарфарелло. Одноглазый знал не только, как причинять боль, но и как ее "отключать", нажимая на соответствующие точки на теле. Но, к сожалению, их нельзя было отключать на недели, не нанеся непоправимый вред здоровью. Так что, через несколько дней, проходящих под знаком сильнейших болей, им приходилось привязывать Шульдиха к кровати и затыкать ему рот, потому что даже сильнейшее обезболивающее прекращало свое действие. А старое, доброе вырубание несчастного не могло применяться по той же причине, что и акупунктура. В такие моменты Кроуфорд действительно сомневался, что им стоило соглашаться на тот рискованный эксперимент, который превратил их из рядовых исполнительней в элиту. Шульдих платил за повышение самую высокую цену. Кроуфорд вытолкнул воздух сквозь сжатые зубы. Свобода от Розенкройц… Просто свобода стоила всего. 15 Айя распахнул дверь в комнату, собираясь пригласить Кроуфорда к столу. Оракул сидел там, где он его оставил, почти в той же позе, и лицо у него было хмурое и задумчивое. Радио едва слышно бормотало, и было ясно, что американец его не слушает. Его пальцы поглаживали оправу очков, которые он держал в руках, так и не надев. Было в этих движениях что-то гипнотизирующее, и Айя невольно засмотрелся на руки Провидца. Наконец, он опомнился. - Кроуфорд, - позвал он. - Пойдем есть. Американец не двинулся с места, только повернул голову в его сторону. - Ты так нуждаешься в моей компании? Айя неприятно удивился. - Ты предпочитаешь, чтобы я морил тебя голодом? Губы Кроуфорда иронически изогнулись. - Нет, пожалуй. Он поднялся с кровати и направился к двери. Поравнявшись с Айей, он небрежно заметил: - Я всего лишь имел в виду, что мы могли бы есть отдельно. Но раз тебе так хочется… - и уверенно прошел мимо, слегка задев плечом ошарашенного котенка. Айя почувствовал, что краснеет. На верху ступенек Кроуфорд слегка запнулся, его рука метнулась, отыскивая перила, но Абиссинец успел раньше, преодолев разделяющее их небольшое расстояние в один прыжок, и обхватил за талию, удерживая. - Не вздумай свалиться, чертов гайдзин, - предупредил он злобно. - Чего мне точно не хочется, так это снова таскать тебя туда-сюда на руках. - О. - Кроуфорд замер, его рука на плече Абиссинца напряглась. - Снова? Шиматта… Айя снова залился краской. - Как, ты думаешь, я затаскивал тебя наверх? - сердито спросил он. - Ты был без сознания. Бровь Кроуфорда чуть дернулась. - Я думал, что ты тащил меня за ноги, и моя головная боль - следствие соприкосновения головы со ступенями во время этого восхождения. Айя гневно нахмурился. - Я достаточно сильный, чтобы поднять тебя… - он осекся, увидев улыбку Кроуфорда. Ксо, ксо, ксо. Он над ним просто смеется! - Теперь это кажется хорошей идеей. - зарычал он, отстраняясь и начиная спускаться вниз. Кроуфорд улыбался. Конечно, он знал, что находится всецело в милосердии Фудзимии, но не улыбаться он не мог. Не то чтоб это было действительно очень забавно - то, что Абиссинцу пришлось нести его на руках, но то, как он сердился… Кроуфорд представил выгнувшего спину, сердито шипящего котенка. Вот ЭТО действительно забавляло. Его рука скользнула по плечу, а затем и по спине развернувшегося юноши, и он невольно сжал пальцы, ощутив под ними… Что-то. Фудзимия дернулся, остановился и зашипел. Кроуфорд пробежал пальцами вниз, а потом вверх. Что-то шелковистое, прохладное… Это… - Отпусти мои волосы, Кроуфорд! - У тебя коса. Он не слишком разглядывал Фудзимию перед тем, как потерять сознание, да и Абиссинец в его представлении не походил на человека, способного отрастить косу. Так что он был потрясен. Оракул еще раз провел по заплетенным волосам, подергал гладкую кисточку кончика. Судя по его ощущениям, коса кончалась где-то чуть выше пояса Фудзимии. Абиссинец снова зашипел, извернулся, и выдрал свою драгоценную косу из его пальцев. - Ты что, никогда кос не видел?! - сердито спросил он, таща незваного гостя за собой на кухню. - У тебя - нет. - чистосердечно признался Кроуфорд. - Никогда не подозревал за тобой такого… фетиша. - Это не фетиш! - А что тогда? - Недостаток времени. - Нехотя ответил Фудзимия, пододвигая ему табурет. Оракул неловко сел за стол. В нос ему ударил аппетитный, знакомый запах картофельного пюре и бекона. Но ведь это же не обычная японская еда… Стойте-ка, вайссовский котенок готовил специально для него?! - Я потрясен, - пробормотал он. - Хотя я вполне способен есть и вашу кухню. Фактически, она мне нравится. Но все равно - спасибо. Фудзимия что-то неразборчиво пробормотал, и Кроуфорд решил не развивать этот вопрос. Во всяком случае, пока. - Так что насчет косы? - Ему действительно было любопытно. - Далась тебе моя коса. - судя по голосу, Фудзимия не был доволен темой беседы. - Мне интересно. - Ну… - юноша помолчал. - Пока я работал на Критикер, к нам регулярно приходил специальный парикмахер. Он и занимался нашими волосами. А потом, когда нас распустили, эти визиты прекратились. А я довольно долго не обращал на волосы внимания… - он вздохнул. - А теперь у меня постоянно не хватает времени сходить в парикмахерскую. Наверное, в конце концов, я просто отрежу их ножом. - И чем ты так сильно занят? - С интересом спросил Кроуфорд. - Днем - магазином. Вечером - учебой. - Учишься? - Готовлюсь к поступлению в Токийский Университет. - спокойно произнес Фудзимия. - У тебя есть на это деньги? - удивился Оракул. Токийский Университет был одним из мест, которое он рассматривал как достаточно подходящее место для дальнейшего образования Наги, поэтому он знал, что учеба там стоит не дешево. - На учебу - есть. - Голос Фудзимии стал грустным и задумчивым. - Отец открыл целевые счета для меня и сестры, когда мы были еще маленькие. Вклады на наше имя, поэтому их не конфисковали, когда… - Абиссинец запнулся. - Но потратить эти деньги мы можем только на оплату обучения. Чем я и собираюсь воспользоваться. А на жизнь я зарабатываю в магазине… - Он резко замолчал, решив, что и так сказал слишком много. Некоторое время они оба молча ели. - Твоя сестра знает, что я здесь? - наконец спросил Кроуфорд. Надо бы сказать Фудзимии, чтобы велел девчонке не болтать. - Что? - голос Фудзимии звучал удивленно. - Она здесь не живет. Воспользовалась отцовским подарком и теперь учится в Европе. Кроуфорд оценил это "в Европе". Континент большой, колледжей там тысячи, и захоти кто-то отыскать там девочку - это было бы сложно. Но что его по-настоящему удивило… - Не думал, что ты отпустишь свою драгоценную сестричку так далеко. - озвучил он свое недоумение. - Здесь у нее слишком много плохих воспоминаний. - сдержанно ответил Ран. Следующую паузу, заполненную поглощением пищи, нарушил Айя. - Почему ты предал Эстет, Кроуфорд? - спросил он. Оракул хмыкнул. Ох уж эта фудзимиевская прямолинейность. - Они стремились к власти над миром, так? - продолжал настырно допытываться его собеседник. - Тебе ведь это должно было нравиться. Ты как раз…Подходящий тип. - Мне нравилось. - согласился американец. - Но я не участвую в заведомо провальных делах. - У них бы не получилось вызвать то, что они хотели? - решил уточнить Абиссинец. - Да нет, наоборот. Получилось бы. - равнодушно ответил Кроуфорд. - Но ни к чему хорошему это не привело бы. - Почему тогда ты их не предупредил? - Не хотел умереть. - просто ответил провидец. - Они всю жизнь положили на то, чтобы провести этот ритуал. Без него они не видели смысла в своей жизни. Да и время было отнюдь не на их стороне. Когда могила не за горами, любая возможность продлить их никчемные жизни воспринималась единственным возможным выходом. И плевать на то, какие будут последствия для других. Если бы я заговорил о неудаче, они бы обвинили меня в саботаже и ликвидировали. Я видел этот вариант событий. И он мне, естественно, не понравился. Так что я решил выбрать вариант будущего, в котором не было немедленной смерти меня и моих людей. И вместо призрачной "власти над миром", в которую, я, кстати, никогда и не верил, стал бороться за свободу. Для себя и для тех, кто мне дорог. Фудзимия ничего на это не сказал. Встал, собрал тарелки, а спустя пару минут перед Кроуфордом оказалась большая кружка с кофе. Сварено было не очень умело, но старательно, да и вкус был явно лучше. Намного. Американец прикрыл глаза, наслаждаясь. Рядом Фудзимия деликатно пил чай, и, наверное, глазел на него. Ну и пусть… Не самое плохое времяпрепровождение. - А что бы случилось, если бы у них получилось? - внезапно спросил молодой человек. Прежде чем ответить, Кроуфорд помедлил, отпив еще кофе. - Они считали, что тело твоей сестры позволит их… "хозяину" жить вечно и «быть выше царей земных», - наконец ответил он. - Не спрашивай, почему они сочли ее "волшебной принцессой". Не знаю. Скорее всего, им просто хотелось в это верить и воплотить свой план в жизнь. Но я видел, что очнувшись от комы, твоя сестра быстро стала бы выглядеть на свой биологический возраст. В коме она не старела, но когда проснулась… - Она очень быстро повзрослела. Месяцы за годы. - подтвердилл Абиссинец. Кроуфорд кивнул. - Вот именно. И дальше она бы старела как обычный человек, а вместе с ней старела бы и тварь, поселившаяся в ее теле. Конечно, есть множество способов продлить жизнь и молодость, но, тем не менее, демон был бы заточен в смертном, ограничивающем его могущество теле. И, можешь мне поверить, тварь была бы в ярости от этого обстоятельства. И эта ярость сначала обрушилась бы на его ближайших слуг. Я видел это. Старейшины умерли бы первыми… Потом мы и другие выпускники Розенкройц, работающие на Эстет. Затем, смерть распространилась бы на всю Японию и дальше, на весь мир… Вот если бы Колыбель не была потеряна более 50 лет назад, у старых маразматиков могло бы получиться… - Колыбель? - переспросил Фудзимия. - Очередная мистическая ерунда? - Можно и так сказать. - Кроуфорд чуть улыбнулся. - Начало этой истории было положено во времена Второй Мировой. В 1944 году Гитлер отправил экспедицию в Тибет, надеясь найти там что-то, что поможет ему переломить ход войны. Экспедиция действительно нашла кое-что в одном из тамошних храмов. Они привезли оттуда плитки, и… Колыбель. - На мгновение Кроуфорд с потрясающей ясностью вспомнил старые фотографии, откопанные Наги в архивных файлах Эстет. На них было изображено что-то, отдаленно напоминающее спеленатого младенца со сморщенным, злым личиком. Жуткие фото. Просто мороз по коже. - Изначально тварь обитала именно в Колыбели, но после того, как им помешали провести ритуал ее воскрешения, демоническое существо оказалось отброшено в свой мир. Или в ад, кто знает. Если верить данным архива, то прямо из Колыбели было бы рождено бессмертное существо. Буквально. Выращенное в колыбели тело обладало бы достаточной силой для вмещения темного духа, и при этом, по слухам, регенерировало, даже если бы от него осталась всего одна клетка. Плюс, таланты, рядом с которыми лучшие экземпляры Эстет были бы жалкими приготовишками. Но для… созревания этого тела нужен был особый ритуал. Который и прервали местные «борцы с тварями тьмы», - усмехнулся Кроуфорд. - И кто это был, ты не знаешь? - поинтересовался Фудзимия. Похоже, мальчишка был захвачен рассказом. Оракул пожал плечами. - Точно не известно. В бункер, где должен был проходить ритуал, ворвались семеро человек. Они все погибли, но сумели сделать невозможное: уничтожить колыбель и ее содержимое, прихватив с собой на тот свет большую часть состава Старейшин, причем самых могущественных из них. Эта «великолепная семерка» состояла, на первый взгляд, из совершенно случайных людей. Как показало расследование уцелевших Эстет, это были: православный священник, двое офицеров КГБ, священник-синтоист, американец из племени навахо, англичанин - единственный, чью личность удалось установить по меткам на белье - некто Роберт Джайлз, и девочка лет 16. Кстати, судя по всему, именно девочка уничтожила Колыбель, которую, вообще-то, принципиально невозможно было уничтожить. - Кроуфорд допил остывший кофе. - Тебе понравилась эта история, Абиссинец? - Зачем им вообще понадобилось кого-то призывать? - Голос Фудзимии был тих и задумчив. - Разве они не понимали, что эта… - Он замолчал, пытаясь, наверное, отыскать менее патетическое определение, чем «тварь тьмы», да так и не найдя, закончил - Зло во плоти? - Я тоже злобный. - услужливо напомнил Кроуфорд. - Не настолько, - парировал Абиссинец. Кроуфорд смутился и удивился одновременно, хотя ухитрился этого не показать. "Не настолько", ха. Надо же. Впрочем, котенок, похоже, прав. Он всегда был умнее старых пердунов. А уж по сравнению с тем, что могло родиться… Объяснить что ли, мальчишке еще кое-что? - Эстет, собственно, члены той самой экспедиции, - медленно произнес он. - Тогда им всем было по 30-40 лет. Спустя 50 лет они выглядели на 70. Плюс, именно после экспедиции у них появились необычные таланты. Думаю, тварь пообещала им, что вернет молодость и подарит бессмертие… Ну и власть над миром, конечно. Стоять по правую руку от трона и все такое. Возможно, выданный им аванс подошел к концу, и они лихорадочно пытались найти Твари подходящий сосуд. Чистые гены, здоровое, молодое тело, измененное по лучшим технологиям Эстет… Но возобновить эффект колыбели, похоже, так и не удалось. Иначе я не увидел бы того, что увидел: смерти этого мира. 16 Поиски Шульдиха не заняли много времени. Спустя полчаса Йоджи нашел телепата на одном из дальних причалов. Тот как-то уместил свою задницу на столбике для швартовочных канатов, и так и сидел, нахохлившись, опустив голову и глядя на воду, не обращая внимания на треплющий волосы холодный ветер. Кудо встал рядом, и некоторое время молчал, пытаясь подобрать слова, способные выразить его чувства, но так и не смог, и, наконец, просто спросил: - Разве это не я должен был убежать как испуганная девственница, которую обманом отымели? Шульдих тихо вздохнул. - Ты теперь меня ненавидишь. - Да не то что бы… - Йоджи потер затылок. - Я просто… удивлен. Что на тебя нашло? - Просто воспользовался случаем. - Шульдих все еще не смотрел на него. - Я давно этого хотел. А сейчас… Решил, что ты не станешь меня отталкивать, когда мне плохо. И не ошибся. Тем более, что ты тоже хотел секса. - Давно хотел? - Кудо поежился. - Ты пытаешь сказать, что… это самое… ты в меня… ты… мечтал обо мне? - он слегка покраснел. - Ну да…- Шульдих тяжело вздохнул. - Я знаю, ты натурал. Но когда я поправлюсь, то смогу создать иллюзию получше… Я смогу стать любой девочкой, которую ты захочешь! - Шульдих наконец обернулся к Йоджи и вцепился в его рукав. - Ты сможешь получить любую девчонку своих фантазий: Памелу Андерсон, Анджелину Джоли или эту вашу… как ее там? Ману, кажется… - Ману…? - ошарашено переспросил Йоджи. Шульдих кивнул. - Кого угодно… Только позволь мне быть рядом. Балинез был, мягко говоря, потрясен. Не то чтоб он никогда не слышал похожих предложений, но от парней - пока не доводилось. А услышать такое от представителя конкурирующей группы убийц… Он сглотнул, глядя в отчаянные синие глаза. Вариантов у него было не так уж много: с криком убежать, начать мямлить, или… Он вздохнул. - К твоему сведению, Шу, Мана - парень. Просто оставайся самим собой, хорошо? Не надо больше никаких иллюзорных девиц. Шульдих неуверенно улыбнулся. Губы у него чуть дрожали, и Йоджи наклонился и нежно поцеловал их. Потом выпрямился, слегка ошеломленный собственным поступком. Ведь теперь он поцеловал не какую-то девушку, пусть даже иллюзорную девушку, он поцеловал парня, несносного, рыжего, невероятно привлекательного парня. Никакого самообмана. И ему это понравилось. Глаза у рыжего были счастливые. И виноватые. Йоджи смущенно отвернулся, не совсем представляя, что делать дальше. Будь на месте Шу девушка - он бы не растерялся. Обнял бы и начал нести всякую ласковую дребедень, отвел бы к себе, и занялся бы с ней восхитительным сексом… - Пойдем, а? - несколько грубовато предложил он, положив руку на плечо немца. - Я… Проголодался. Рыжий поднялся. - Да. Я тоже. Шульдих жевал рамен, который Йоджи быстро приготовил прямо в номере, и задумчиво смотрел в окно. Неистребимо романтичный белый котенок, как и предполагалось, легко проглотил вранье насчет долгой безответной любви. Остался всего один вопрос: какого черта беспринципный негодяй по имени Шульдих терзается чувством вины по этому поводу? И вообще, откуда взялось чувство вины у него, любимого? Впрочем, не все еще потеряно. По крайней мере, рыжий еще мог себя контролировать и не лезть к котенку с покаянием. Рассказать пушистику правду о его способностях целителя было бы самоубийством. Тот наверняка разозлится за такую попытку им манипулировать. Еще и Критикер нажалуется. Хотя последнее маловероятно. Но вот если он столкнется с другим телепатом, и его просканируют… Йоджи теперь очень ценная… добыча, а Шульдих пока не в форме, чтобы сражаться за свое новое приобретение. Так что, пока повременим с признаниями. И котенку спокойнее: что человек не знает, то его и не волнует… Успокоив таким образом свою вдруг объявившуюся совесть, Шульдих перевел взгляд на валяющегося на кровати блондина. Тот поедал лапшу, просматривал газету и ухитрялся коситься в сторону работающего телевизора. Шульдих никогда не понимал любви некоторых людей, в том числе и Кроуфорда, к печатным изданиям. И к выпускам новостей. Напечатать можно было все что угодно, как и сказать все что угодно перед камерой, и зачастую не было никаких возможностей проверить сказанное. Черт возьми, даже выпуски погоды были насквозь лживыми! Внезапно кадры в выпуске новостей привлекли его внимание. Сообщалось о взрыве квартиры в Токио. Никто серьезно не пострадал, снимающий квартиру человек пропал без вести. С фотографии, выведенной на экран, на Шульдиха меланхолично смотрел Брэд Кроуфорд. Йоджи тоже мгновенно узнал лидера Шварц. - Да, рыжий, похоже, неприятности не только у тебя. - задумчиво протянул он. - То, что взорвали его квартиру - не удивительно, а вот что фото Оракула просочилось в эфир… Шульдих почувствовал, как его желудок сворачивается в болезненный узел. Во рту стало кисло от подкатившей к горлу желчи, и он торопливо отставил в сторону плошку с лапшой. Йоджи протянул руку, ухватил его за запястье и заставил сесть на кровать. - Успокойся, - приказал он. - Это повторение вчерашнего выпуска новостей. Уже поздно метаться. В любом случае, это ничего не значит. Он не обязательно мертв или захвачен. Шульдих глубоко вздохнул. - Мне все равно, что с ним. - Врешь, - беззлобно упрекнул Кудо. - Вру, - согласился немец. - Но… ты прав. Это ничего не значит. - Оптимизм, - наставительно произнес Балинез, - здорово экономит нервные клетки. Шульдих криво улыбнулся и улегся на кровати, свернувшись калачиком. Йоджи растянулся рядом с ним, по-прежнему щелкая пультом телевизора. Телепат придвинулся поближе, положил голову ему на бедро и закрыл глаза, позволив нечленораздельному гулу телевидения вползти в его сознание. Спустя еще пару мгновений он ощутил, как рука Балинеза начала слегка массировать и поглаживать его затылок, и удовлетворенно вздохнул. Прекрасно. Еще немного, и котенок окончательно привыкнет к его присутствию. А потом Шульдих позаботится, чтобы Кудо не наскучило его общество. Как он там сказал? «Просто будь собой»? Ну-ну… За окном становилось все темнее, и не только из-за наступающих сумерек. Небо покрывалось тучами, закрывавшими собой краски заката. «Наверное, опять шторм будет…» - лениво подумал Йоджи. Он обнаружил, что может проваляться на кровати довольно долго, гладя Шульдиха по голове, и теперь не знал, к какому разряду отнести свою новую привычку: забавному, пугающему или странному? Или к чему-то настолько естественному, что даже не нужно об этом задумываться? Какой-то шум за дверями номера привлек его внимание. Йоджи насторожился и прислушался. Какая-то возня, возбужденная брань вперемешку с короткими злыми выкриками, и, наконец, стрельба. Балинез соскользнул с кровати, осторожно придержав голову Шульдиха, подошел к двери, чуть-чуть приоткрыл и посмотрел в тоненькую щель. Его самые худшие ожидания оправдались. В коридоре витал ощутимый запах пороха, у дверей одного из номеров толпились люди, кто-то куда бежал, визжала женщина. И, что самое худшее: то и дело возникало слово «полиция». Йоджи закрыл дверь и, на всякий случай, подпер ее стулом. Немец никак не реагировал на попытки разбудить его. Похоже, что он опять впал в бессознательное состояние, и теперь проснется нескоро. Вайсс расстроено вздохнул, присев на край кровати. Все лучше и лучше… Судя по тому, как Шульдих противился идее с больницей, встреча с полицией также не входит в его планы. Да и ему самому следовало держаться подальше от… общественных организаций. Но возможность смыться незаметно полностью отпадала: если он потащит Шульдиха на плече - в подобных обстоятельствах это будут более чем подозрительно. Возможно, люди в коридоре и не кинутся его задерживать, но они его запомнят и опишут полиции… Ксо. Балинез посмотрел в окно. Затем открыл створки и выглянул наружу. Что называется, повезло: им достался самый последний в коридоре, угловой номер, и рядом с окном проходила пожарная лестница. Сам Йоджи спустился бы по ней за пару секунд, но проделать этот трюк с крепко спящим телепатом? К такому фокусу следовало подготовиться. Для начала он натянул на немца ботинки и пальто. Ему еще никогда не приходилось одевать людей (раздевать - это пожалуйста!) И это оказалась неожиданно сложным делом. Потом вытряхнул из сумки деньги, документы и оружие, распихал по собственным карманам. На всякий случай. Потом выкинул сумку в окно. Теперь начиналось самое сложное: транспортировка «спящего красавца» вниз. Усадив спящего парня на подоконник, Йоджи одел на него наручники, а потом закинул его руки себе на шею так, чтобы одна рука Шульдиха проходила под его собственной подмышкой, через грудь, к шее, а вторая - через спину. Теперь он готов был нести Шульдиха без риска быть задушенным. Придерживая немца одной рукой, Йоджи встал на подоконник, дотянулся до лестницы другой, уцепился за нее пальцами и сделал глубокий вдох. И перескочил на лестницу. Обутые в ботинки ноги Шульдиха больно ударили его по лодыжкам, и каждый мускул в его теле протестующее завопил, когда вес телепата обрушился на его спину и плечи. Балинез вздохнул еще раз, и, цепляясь за перекладины, медленно стал спускаться. Все его тело дрожало от напряжения. Когда лестница закончилась, Йоджи сцепил зубы, чтобы не прикусить язык, перетянул Шульдиха со спины поближе к груди и спрыгнул вниз. Конечно, высота в полтора метра - не сложная для преодоления, но только не для прыгуна с безвольным телом в качестве нагрузки. Так что Йоджи, можно сказать, повезло: приземлился относительно благополучно, спиной вперед, довольно больно ударившись лопатками и прижимая к себе телепата. Тихо выругавшись, он несколько секунд пролежал неподвижно, убеждаясь, что ничего не повредил, потом поднялся, прихватил сумку, взвалил Шульдиха на плечо и неуклюже заковылял к виднеющемуся вдалеке мосту. Не самое лучшее место для ночлега, конечно, но он не испытывал ни малейшего желания бродить под дождем в поисках еще одной гостиницы. Тем более, что не все из них были неразборчивы в клиентах, так что попытка снять номер в компании бессознательного парня наверняка привлекла бы ненужное внимание. Усевшись прямо на сумку (все лучше, чем задом в мокрую грязь) Йоджи прислонился спиной к металлической опоре и принялся устраивать бесчувственного спутника на своих коленях. Лицо немца было мокрым и усталым. Балинез попытался вытереть его, но только размазал по щекам парня грязь со своих испачканных ладоней. Чуть улыбнувшись, Йоджи натянул ему на голову капюшон, покрепче прижал к себе и прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на пронизывающий ветер, неприятный запах, и изредка залетающие под мост холодные капли. В конце концов, он бывал в гораздо худших ситуациях. Первой мыслью Шульдиха при пробуждении было: «Кто-то сдох». Он наморщил свой чувствительный нос и открыл глаза. И почти не удивился, когда понял, что сидит на коленях вайссовского плейбоя. Черт возьми, еще немного, и просыпаться в таком положении станет для него привычкой… Он огляделся из-под полуприкрытых век. Они были где-то под мостом. Было сыро, сумеречно, пахло рыбой, бензином и еще чем-то не слишком приятным. - Проснулся? Шульдих поднял голову и встретился взглядом с задумчивыми зелеными глазами. - Почему мы здесь? - спросил он, не утруждаясь подтверждать очевидное. - Ну, можно сказать, у нас были проблемы. - Йоджи указал большим пальцем назад. - В гостинице возникла перестрелка. Кого-то убили. А ты знаешь, как действует полиция, когда речь идет об убийстве, так что я счел за лучшее слинять. - Йоджи хмыкнул. - Но ты опять впал в свой «сон красоты», что, как понимаешь, осложнило дело. Тащить чье-то бесчувственное тело мимо кучки возбужденных граждан, толпящихся у места преступления - один из самых простых способов привлечь к себе внимание. Так что я покинул гостиницу довольно оригинальным образом. - Как? - Через окно. Шульдих поднял брови. - Ты взял меня на руки и вылетел в ночь, Супермен? Йоджи хихикнул. - Именно, Лоис. Мне пришлось спускаться по пожарной лестнице, и, поверь, я проявил чудеса ловкости. - Ты бы мог просто оставить меня там, - задумчиво протянул Шульдих. - Даже не шути так. - серьезно ответил Балинез. Телепат поднял голову, изучая его лицо. Йоджи не смотрел на него: его взгляд был устремлен на океан, и обычно веселые глаза были грустны и задумчивы. Шульдих почувствовал, как в его груди начинает стремительной теплой спиралью разрастаться давным-давно забытое чувство. Он тихо охнул и уткнулся лицом в плечо Кудо. Как глупо. Его так давно и качественно отучили от этой непозволительной слабости, и он уже забыл, каково это… Да и не хотел вспоминать подобное, если честно. Влюбленного человека легко использовать - ему ли не знать. Но всего-то и понадобилась капелька чужой бескорыстной доброты, заботы и нежности, и готово: недавнее вранье стало правдой. Он влюбился в Балинеза. Можете брать некогда грозного, а ныне размякшего телепата голыми руками. Желательно голыми… сильными, нежными руками… - Шульдих? - Он почувствовал, как его лба касается прохладная ладонь. - С тобой все в порядке? - Не обращай внимания, - немец чуть улыбнулся. - Я в норме. Какие у тебя планы? - Планы? - Йоджи потер лоб. - Я мог бы связаться с Критикер. Возможно… - Нет! - резко перебил Шульдих. - Почему? - Кроуфорд считал… считает, что Критикер были как-то связанны если не с Эстет, то с Розенкройц точно. - Шульдих прикусил губу. - Он не слишком-то распространялся на эту тему, а я не вслушивался, но не хочу проверять, насколько он мог быть прав. - Я могу связаться лично с нынешним Персией. - С мелким? - Шульдих вздохнул. - Ну… Попробуй. Если ты ему настолько доверяешь. Но учти, высокие посты меняют людей. Кроме того, его может использовать его нынешнее окружение. Йоджи вздохнул. Достал сотовый телефон, погладил гладкие кнопочки. Оми сумел бы помочь им обоим. Как глава Критикер, он обладал большой властью и обширными связями. Но возможно, Шульдих прав и… - Ладно, - произнес он, наконец. - Попытаемся прорваться самостоятельно. Оставим Оми… На крайний случай. Шульдих облегченно вздохнул. - И куда будем прорываться? - спросил он. - Для начала, попытаемся покинуть страну. Куда бы ты хотел отправиться? - Америка, Канада или Россия, - быстро ответил немец. Было ясно, что эту идею он уже обдумывал. - У Эстет никогда не было достаточно агентов, чтобы держать под наблюдением такие огромные территории. Самая тонкая агентурная сеть у них в России. Но там холодно… - И по улицам ходят белые медведи. - ехидно добавил Йоджи. - Бурые. - поддержал шутку Шульдих. - Белые водятся только в зоопарках и на Северном полюсе… Еще можно в Италию. Тамошняя мафия не любит конкурентов, так что у Эстет там даже постоянной базы нет. - Мммм… - протянул Йоджи. - Ну, посмотрим, куда раздобуду билеты. И визы, конечно. Поддельные документы, опять же… Шульдих поднялся с его коленей, протянул руку, помогая Йоджи встать. Балинез со вздохом потянулся, попрыгал на месте, разгоняя кровь, подхватил одной рукой изрядно замурзанную сумку, другой - руку Шульдиха, и они отправились искать стоянку такси. Балинез сумел воспользоваться старыми связями, оставшимися от «детективного» прошлого, и за короткий срок раздобыл комплект новых документов, визы и билеты в Торонто. - Не слишком-то мы похожи на туристов, - скептически заметил он. Шульдих хмыкнул. - Думаешь, нам для убедительности стоит переодеться в шорты и гавайские рубахи? - Зимой? В Канаде? - Йоджи тоже хмыкнул. - Обойдемся. Они перекусили в ресторанчике аэропорта, и уже пошли к очереди на посадку, когда Шульдих заметил рядом с пропускным пунктом двоих мрачных мужчин, которые внимательно изучали всех улетающих. - Ох, черт… В это мгновение взгляд одного из них скользнул по нему, и Шульдих торопливо нырнул за газетный киоск, потащив за собой и Йоджи. - В чем дело? - нахмурился блондин. Немец настороженно выглянул из-за угла киоска, и почувствовал, как сердце ухнуло в пятки: один из мужчин остался у пропускного пункта и что-то говорил в телефон, а второй медленно шел по залу, пристально рассматривая окружающих. Шульдих обернулся и посмотрел на выход - там тоже замер какой-то мужчина с мрачной физиономией штатного убийцы. - Похоже, ты засветился. И вывел их на меня. - сдавленно пробормотал Шульдих. - Или они просто выставили свои посты наблюдения в аэропортах. Теперь они знают, что я жив, и что я здесь. Сейчас подтянут подкрепление, прочешут зал… Йоджи мгновенно оценил ситуацию. - Где они? - спросил он. - Один у пропускного пункта, один у выхода, один рыщет по залу… - Шульдих ссутулился. - Ни улететь, ни уйти… - Улететь действительно не получится… - Йоджи взглянул на часы. Посадка вот-вот должна была закончиться. И даже если бы им и удалось попасть на самолет, в Торонто им бы организовали «торжественную встречу». Значит, полет отменяется. Надо смываться. Он посмотрел на Шульдиха. Немец снова побледнел: похоже, новый приступ головной боли был не за горами. Балинез попытался ободряюще ему улыбнуться. - Не дрейфь, рыжий. У меня есть план. Глаза Шульдиха расширились. - Какой?! - Долго рассказывать. У них есть какие-нибудь удостоверения вроде полицейских? - Не должно быть… Что ты хочешь сделать?! Йоджи подмигнул ему, покопался в сумке, достал бумажник: тот самый, который Шульдих вытащил у мужика в переулке, вытащил из него деньги, оставив кредитки. Деньги сунул в сумку, которую тут же вручил Шульдиху, а сам направился прямо к полицейскому патрулю. Телепат вытаращил глаза. Что задумал этот ненормальный?! Йоджи нацепил на лицо одну из своих самых легкомысленно-обаятельных улыбочек и приблизился к полицейским. - Прошу прощения, офицеры. Это, конечно, глупо, беспокоить вас по такому поводу, но я только что видел в туалете, как один тип выкинул в урну вот этот бумажник. Мне показалось это… несколько странным, нэ? Один из полицейских взял протянутый Йоджи бумажник, заглянул внутрь. - Накамура Михару, - прочитал он имя на одной из визиток в кошельке. - А Вы, случайно, не видели, куда потом пошел тот мужчина? Йоджи для вида повертел головой, потом указал на того типа у входа, которого ему показал Шульдих пару минут назад. - А, вот он! Агент Эстет стоял у дверей аэропорта. Мимо него постоянно проходили люди, то и дело толкая его, и это сыграло с ним дурную шутку: полицейские, сложив два и два (его месторасположение и Йоджину байку) пришли к выводу, что он - карманник. Один из полицейских направился к нему, второй обратился к Кудо: - Большое спасибо за бдительность. Можно узнать Ваше имя? Возможно, нам потребуются Ваши показания. - Шиничиро Мики. - с нежной улыбкой ответил Йоджи. Полицейский принялся было записывать его имя и уже собирался спросить адрес и водительские права, но тут его напарнику потребовалась помощь: мужчина у дверей отказывался отвечать на вопросы, предъявлять документы, и более того - полицейский заметил у него оружие. В общем, спустя пару минут он был арестован и отконвоирован в полицейский участок, а Йоджи и Шульдих под шумок молниеносно покинули аэропорт через освободившуюся дверь, и спустились в подземку. - Ты продержишься на ногах еще немного? - спросил Йоджи, с беспокойством оглядывая все еще бледного немца. - Могу. Если немного. А что? - Надо покрасить тебе волосы. А то ты слишком приметный. Шульдих вздохнул и провел рукой по рыжим прядям. Котенок был прав… Балинез купил в магазинчике краску для волос, и они с Шульдихом уединились в ближайшем общественном туалете. Пока немец, склонившись над раковиной, втирал в волосы краску, Йоджи пытался дозвониться до Оми, но личный номер мальчика не отвечал, а звонить в Критикер экс-вайсс не хотел. Он мог довериться своему боевому товарищу, но не тем, кто его теперь окружал. Шульдих смыл с волос краску, и, морща нос, принялся вытирать голову. - Не слишком ли ты быстро? - с сомнением спросил Йоджи. Он не был специалистом в этом вопросе, но, кажется, Аска красила волосы гораздо дольше. - Эта краска так воняет, - пожаловался Шульдих. - Куда теперь пойдем? Ты связался с Персией? - Он не отвечает. - Йоджи слегка пожевал нижнюю губу. - Останавливаться в гостиницах рискованно, знакомых у меня теперь нет… Хм. - Он задумался. - Хотя нет, есть… Шульдих прислонился к стене, потер виски пальцами, и начал медленно оседать вниз. Йоджи прекратил размышлять, мгновенно оказался рядом, поднял, прислонил к себе и положил ладонь ему на лоб. Шульдих благодарно улыбнулся и закрыл глаза, расслабившись. Блондин только вздохнул. - Йоджи Кудо, многофункциональная персональная подушка… - пробормотал он. Еще раз вздохнув, он вышел из туалета, поддерживая Шульдиха за талию и поднял руку, подзывая такси. 17 Кен раздраженно пнул попавшую под ноги палку, поудобнее перехватил руль мотоцикла, и, чертыхаясь, покатил его дальше: туда, где виднелся просвет между деревьями и угадывалась серая лента шоссе. Спустя день, Наги действительно пришел в себя. Телекинез к нему еще не вернулся, но физически он почти восстановился. Даже смог доковылять до дерева у дома, взять ключ от замка и освободить Хидаку, держа его под прицелом небольшого пистолета. После чего без лишних слов выставил упомянутого Хидаку за дверь. Только и сказал, где находится его мотоцикл. С одной стороны, Кен понимал, что ему невероятно повезло. Похищенные редко жили в комфортных условиях, и еще реже - уходили живыми и не покалеченными. С другой, он был… обижен. Это было глупо: надо бы просто радоваться, что Наоэ сдержал слово, и отпустил его, но Кен ничего не мог поделать. Он был обижен на телекинетика за то, что тот выставил его из дома без всяких объяснений и даже без «Спасибо» напоследок! За деревьями промелькнула машина: шоссе было совсем близко, и Кен обрадовался. Машина между тем свернула на заброшенную, еле заметную дорогу, по которой он сам три дня назад подъезжал к охотничьему домику. Кен проводил ее чуть удивленным взглядом. Кому и что могло понадобиться в этой глуши? Хотя, возможно, это приехали остальные Шварц. Если так, то он вовремя оттуда убрался. Кен вздохнул и потащил мотоцикл вперед с удвоенным усилием. Возможно, он и был несколько простодушен и наивен, но не настолько, чтобы безоружным вступать в героический поединок с четырьмя убийцами. Через несколько минут он, наконец, поставил мотоцикл на твердый асфальт, и принялся проверять его. Колеса были в порядке, бензина маловато, но до города должно хватить. Сиденье мотоцикла за время стояния в лесу покрылось обледеневшей корочкой снега, и Хидака принялся старательно счищать его затянутыми в перчатки ладонями. Снова раздался шум мотора. Кен обернулся: машина, которая недавно свернула на заброшенную дорогу, теперь ехала назад, причем довольно медленно, что неудивительно: назад надо было ехать в гору. Первое, что отметил Кен - это была машина очень старой марки. Из тех, которые непонятно почему так любят англичане. Сначала, когда он видел на улицах Лондона эти старые машинки, словно сошедшие с картинок 30-х годов, он искренне удивлялся - как можно ездить на механическом анахронизме, самое место которому в музее? Но, спустя какое-то время, это перестало его удивлять. Он догадался, что это старье было частью английской эксцентричности, и, в какой-то степени, старомодности. В конце концов, некоторые современные японцы до сих пор носят устаревшие кимоно и даже неудобные гэта… А потом вид машины мгновенно перестал иметь для Кена какое то ни было значение. На заднем сиденье, рядом с мужчиной, он увидел Наги. Его спутник по хозяйски прижимал к себе парня, а его пальцы блудливо ползали по груди Наги, забираясь под пуговицы рубашки. Второй мужчина за рулем равнодушно смотрел на дорогу, явно не находя в поведении своего напарника ничего заслуживающего внимания. Лицо у Наое было застывшее, бледное, с неестественно блестящими, расширившимися глазами. Во рту у Кена пересохло. Он не заметил, когда и как завел мотоцикл и когда успел вытащить из кошеля с инструментами отвертку. Он не замечал бьющий ему в лицо ветер и мелкие осколки стекла, когда разбил стекло рядом с водителем и воткнул эту отвертку ему в горло. Машина вильнула, и тот ублюдок, что лапал Наги, с воплем бросился вперед, перегибаясь через сиденье, пытаясь оттащить дергающееся тело от руля. Но торчащая из горла отвертка зацепилась за руль и изрядно этому мешала. Пропустив машину вперед, Кен направил мотоцикл к машине теперь уже со стороны Наги. К этому времени, мальчишка уже успел открыть дверь, и, едва Кен поравнялся с дверцей - молча и отчаянно прыгнул вперед. Когда вес Наги обрушился на него, а острые коленки пацана наподдали несчастному Кену прямо в живот, Сибиряк практически потерял управление. Спасла хорошая физическая форма и отменные навыки вождения данного транспортного средства. Справившись с вильнувшим мотоциклом, Кен прибавил скорости, стремясь уйти от машины как можно дальше. Было бы слишком оптимистично надеяться, что машина похитителей врежется в дерево и взорвется, избавив их от проблем. Наги скорчился на сидении впереди него, вцепившись ему в воротник куртки скованными руками. К огромному сожалению Кена, ему не удалось оторваться на большое расстояние: в зеркальце заднего вида было видно, как из машины вылетело окровавленное тело, после чего машина заметно прибавила скорости и стала нагонять мотоцикл. И, что хуже всего, водитель начал стрелять. Дорога впереди разделилась, и Кен, наконец, понял, что они едут не в Лондон, а в прямо противоположном направлении, но уже не было возможности повернуть назад. Впереди показалась расходящаяся надвое дорога, на одном из ответвлений которой стояла табличка с надписью «Дорожные работы». Кен, не долго думая, свернул туда, решив, что у него будет больше шансов проскочить мимо ям, или чего там еще, чем у неуклюжей машины. Увы, сегодня удача явно была не на их стороне: впереди был наполовину разрушенный мост. Человек в машине перестал стрелять, сообразив, что Кену теперь некуда деваться. Разлом был довольно велик: шансы перескочить через него на мотоцикле были примерно пятьдесят на пятьдесят. Но Кен никогда не был силен в математике. Действовать он предпочитал основываясь на интуиции. Или, скорее, по принципу «как повезет», Сейчас же Хидака решил, что с мостом ему повезет больше, чем с преследователем. Так что он велел Наги держаться покрепче, и, выжав из мотоцикла максимально возможную скорость, хотя, казалось, что больше уже некуда, устремился прямо к разлому. Он не видел, как машина рванулась следом, тоже надеясь перескочить за ним через мост… …Когда заднее колесо мотоцикла оторвалось от моста, Кен на какое-то мгновение понял, почему некоторые люди так любят щекотать нервы экстремальным спортом. Это не было чудесно, и это уж тем более нельзя было сравнить с экстазом или оргазмом. Но, на какое-то крохотное мгновение, последовавшее за бешеным всплеском адреналина в крови, Кен ощутил себя… как же это назвать… цельным. Завершенным. А потом он понял, что долететь до края моста не удается, и он падает… В голове Кена мелькнули мысли о Токио, о Вайсс… Он зажмурился, готовясь к удару о землю и взрыву. Сильно тряхнуло, так что на мгновение у него перед глазами заплясали цветные пятна. Потом он уловил краем сознания грохот и взрыв - похоже, упала, как и он, не долетев до края, машина преследователя. А потом Сибиряк с удивлением отметил, что мотоцикл хоть и вихляет из стороны в сторону, но едет по твердому асфальту. Если, конечно, Хидака не взорвался и сейчас не разъезжает по раю для чокнутых мотоциклистов. Кен распахнул глаза и машинально остановил мотоцикл. Оглянулся. Позади не было никакого моста, только длинная серая лента шоссе. И деревья по бокам дороги совсем не походили на обычные английские деревья. - Ничего себе… - пробормотал Кен. После этого его словарный запас катастрофически обнулился, и он только и смог, что издать длинный протяжный свист. Потом, с некоторым трудом отказавшись от идеи «райских кущ» (не за что, по правде говоря), Хидака поднапрягся и сделал правильный вывод. - Я и не знал, что ты ТАК умеешь… - Он перевел взгляд на темно-коричневую макушку под своим подбородком. Наги дрожал, намертво вцепившись в края воротника его куртки, и что-то чуть слышно бормотал. - Наоэ? - Кен встревожено коснулся его плеч, потом волос. Наги вскинул голову. Глаза у него были сухие, хотя худенькое тело и тряслось от беззвучных рыданий, а дрожащие губы все время повторяли одно и то же слово: «Аригато, аригато, аригато…» Кен не был профессиональным психологом, но даже ему было ясно, что у мальчика шок. В таких случаях хорошо помогает пара пощечин, но Кен не мог найти в себе сил ударить это бледное личико с огромными глазами. Когда несильное встряхивание за плечи не помогло - Наги все так же цеплялся за него, дрожал и чуть слышно бормотал свое бесконечное «спасибо», - Кен решился на отчаянную меру. Он ухватил Наги за подбородок, приподнял его голову и поцеловал. Этот поцелуй не был ни нежным, ни страстным. Да и поцелуем это нельзя было назвать. Кен просто прижался губами к чужому рту… Просто, чтобы остановить рыдания подростка. Ну… По крайней мере, он постарался убедить себя в этом. Спустя несколько ударов сердца, губы Наги перестали шевелиться, пытаясь произнести очередное «Аригато». Мальчик судорожно вздохнул и отстранился. Глянул на него потемневшими глазами, наконец-то отпустил его воротник и вытер рот тыльной стороной запястья. - Спасибо, - произнес он наконец-то нормальным голосом. Кен встревожено улыбнулся. - Ты в порядке? Кто это был? - Он посмотрел на наручники. - Подожди, я сейчас постараюсь их снять. - Похитители? Боевики Розенкройц, конечно. - Наги, чуть сощурив глаза, следил за тем, как его спаситель возится с извлеченными из сумки плоскогубцами. Через пару минут Кену удалось перекусить одно из звеньев короткой цепи. От браслетов избавиться не удалось, но то, что Наги мог, по крайней мере, развести руки, было неплохим достижением. А «браслеты» под длинными рукавами рубашки и не видать… Наги со вздохом сполз с мотоцикла. - Спасибо, - снова сказал он. - Я пойду. Кен нахмурился. - И куда это ты пойдешь? - поинтересовался он. Наги огляделся. - Туда… - Он кивнул в одном направлении дороги. Кен скептически посмотрел на него. И впереди, и позади, насколько хватало глаз, по обе стороны шоссе простирался лес. Наверное, Наги и сам понимал, что так уж далеко он не уйдет - но, тем не менее, упрямо смотрел в сторону, поджав губы. А еще он начал дрожать, но уже не от истерики, а от холода. То, в чем его вытащили из домика - тонкая рубашка и брюки - плохо защищали от пронизывающего ветра, мокрого и холодного. Кен вздохнул, снял свою куртку и набросил на худенькие плечи телекинетика. - Мне не холодно! - возмутился тот. - Да, я вижу, - хмыкнул Кен. - А синеешь ты просто от скуки. Наги опустил глаза и принялся засовывать руки в рукава. - А ты? - тихо спросил он. - У меня еще водолазка под свитером. И свитер шерстяной. - Кен улыбнулся. - К тому же, я закаленный. - Он снова завел мотоцикл и посмотрел на Наги. - Давай добираться до цивилизации вместе? - предложил он. Наоэ чуть прикусил нижнюю губу, напряженно глядя на него, но, наконец, кивнул и устроился у Кена за спиной, обхватив руками за талию и прижавшись к его спине, как тогда, когда он «пленил» его. Но теперь его присутствие не было угрожающим, и Кен не был испуган. К счастью, когда топливо в бензобаке подошло к концу, перед ними замаячили какие-то строения. Кен вздохнул. Посмотрел на Наги. - Ну, могло быть и хуже, - пробормотал он. - Знаешь, я схожу за бензином, а ты подождешь меня здесь, хорошо? Наги мотнул головой. - Я пойду с тобой. -Я не убегу, - усмехнулся Кен. - Я хочу с тобой. - Наги опустил глаза. Кен пристально посмотрел на него, и, наконец-то, понял: Наги панически боится оставаться один. Где-то на полпути к строениям, Наги окончательно ослаб, и Кен со вздохом подставил спину в качестве транспортного средства для измученного бисенена. - Извини, - тихо произнес Наоэ, когда Кен подхватил его под коленки, поднялся и зашагал вперед. Тот лишь улыбнулся: губы мальчика касались его уха и волос, и ему было довольно щекотно… И приятно. - Ничего, ты легкий, - бодро ответил он, лихорадочно вспоминая чемпионов мира по футболу с 1930 года, дабы избежать хентайных мыслей по поводу своей приятной ноши. - К тому же, здесь уже недалеко топать. Интересно, куда это ты нас переправил? - Я не уверен, что это я, - помедлив, ответил Наги. - Думаю, это ты нас телепортировал. Кен рассмеялся. - Да брось ты! Это было бы слишком круто, если бы у меня обнаружился такой дар! Увы, я всего лишь футболист и… убийца. А талант у нас ты, так что не сваливай с больной головы на здоровую. - Ну не знаю… Я все еще не в форме даже для телекинеза, а тут такое… - пробормотал мальчик. Они, наконец, подошли к небольшому поселку, и Кен остановился у дорожного указателя. "Такарадзука. Округ Токио.» - Гласила лаконичная надпись. - Круто. - Кен машинально почесал затылок. - Далеко ты нас закинул… - Это не я, - упрямо повторил подросток. - Это ты. Кен вспомнил себя в возрасте Наги, и спорить не стал: бесполезно. - Ладно, потом разберемся, - примирительно произнес он, шаря в карманах в поисках бумажника. Найдя ближайший банк, Кен поменял имеющиеся у него фунты на йены, после чего повел Наги в местный магазин, внутри которого было и крохотное кафе. После третьей чашки чая с пирожками щеки Наги чуть порозовели, он расслабился и откинулся на спинку диванчика, умиротворенно глядя за окно. Кен тем временем изучал купленную в магазине карту. - Здесь электричка до Токио останавливается, - сообщил он Наги. - Поедем на ней. - А твой мотоцикл? Кен пожал плечами. - С лондонским номером я далеко не уеду. Так что перебьюсь. - Он внимательно посмотрел на мальчика. - Наги, поедешь со мной? Подросток молча кивнул, опустив глаза. В ожидании электрички они молчали: каждому было о чем подумать. Но когда электричка подошла, и народ повалил туда-сюда, Кен заметил, что Наги снова напрягся и старается держаться рядом - насколько позволяют приличия. Он приобнял бисенена и повел за собой внутрь вагона. Наги, при этом, не только не отшатнулся - наоборот, чуть расслабился, а на скулах яркими фонариками вспыхнули розовые пятна. «Кавай» - подумал Хидака. Народу в вагоне было довольно много, но Кену удалось отыскать свободное сиденье. Он сел так, чтобы Наги оказался между ним и окном: невооруженным глазом было видно насколько сильный дискомфорт испытывает телекинетик в присутствии других людей. Что интересно: он забыл убрать руку с его плеч, а Наоэ не торопился ему напоминать. И даже устроился рядом, уютно прижавшись к нему и устремив взгляд в окно. В поезде Кен попытался дозвониться до Оми или Айи, но его сотовый окончательно разрядился, а Наги, когда отдавал телефон, и не подумал предложить зарядить его. Токийский вокзал встретил их еще большей суетой огромных толп, гулом сотен голосов и треньканьем неисчислимого количества сотовых телефонов. Кен отвел Наги в более-менее тихий уголок рядом с журнальным павильоном, и, вытащив из кармана бумажник, принялся шелестеть йенами. Отсчитав изрядную долю своих капиталов, он протянул бумажки Наги. - Держи. Хвати добраться до твоих… друзей? Наги неловко взял деньги, пожал плечами. - Наверное. Кен слегка нахмурился. «Наверное?» - Ты ведь знаешь, где они живут? - подозрительно уточнил он. Наги помотал головой. - Как-нибудь отыщу, - буркнул он, не встречаясь с ним глазами. Кен тяжело вздохнул и решительно отобрал у него деньги. - Ладно, подождем с этим, пока ты окончательно не поправишься. Наги нахмурился. - Я в порядке. - Да ну? - хмыкнул Кен. - На тебя дунь, ты и улетишь. Кого и как ты будешь искать в таком состоянии? Наги исподлобья посмотрел на него. - Почему ты все еще возишься со мной, Хидака? Кен пожал плечами. - Стокгольмский синдром? Нереализованный отцовский инстинкт? - предложил он на выбор несколько неопасных вариантов. Наги с чуть заметной улыбкой покачал головой. - Ладно, не бери в голову. Считай, что я хочу тебя совратить и будь готов дать мне по мозгам. А пока пошли. - Он потянул Наги к автобусной остановке. - К-куда это? - поинтересовался слегка шокированный парень. - В «Конеко». Думаю, Айя нас не прогонит. А потом что-нибудь придумаем. - Абиссинец? - Наги остановился. - Он же меня убьет! - Не, не волнуйся. Вайсс больше нет, какой ему интерес тебя убивать? Да и я заступлюсь, если что. Наги вздохнул и, покорившись судьбе, позволил втащить себя в автобус. 18 К тому времени, когда Оми вернулся с одеждой, Фарфарелло успел вылезти из ванной, и теперь, обнаженный и мокрый, аккуратно развешивал на сушилке свои кожаные брюки. - Гомен, - пробормотал бисенен, краснея и отводя глаза. Фарфарелло грубо выдернул у него из рук сухое полотенце и принялся вытирать голову, не сводя с Цукиено хищного взгляда. - Какие мы стеснительные, - издевательски заметил он. - Ну, как, нравлюсь? Оми бросил взгляд на худощавое, бледнокожее, словно выточенное из мрамора тело Берсерка. Под покрытой шрамами кожей перекатывались тугие жгуты мышц, а на груди двумя яркими пятнышками выделялись коричневые соски. Во впадинке между ключицами, словно драгоценность, блестела капелька воды. А с длинных мокрых волос на плечи скатывались точно такие же капельки. Даже исполосованное шрамами тело Фарфарелло… притягивало. Напуганный этой мыслью, Оми отвел взгляд, торопливо положил принесенную одежду на край ванны и выскочил за дверь. Он слышал за спиной фырканье шварцевского боевика, но оборачиваться не стал: хватит с него смущающих обстоятельств на сегодня. Когда Фарфарелло вышел из ванной, бисенен сосредоточенно стучал по клавишам ноутбука и решительно не собирался смотреть в его сторону. Блондин снова фыркнул и опустился на матрас. - Это МОЙ матрас, - сухо проинформировал Оми, бросив на него короткий взгляд. - Расстелешь еще один. - Почему бы тебе самому это не сделать?! - Не хочу. Мамору стиснул зубы и снова впился взглядом в несчастную клавиатуру, борясь с желанием уйти, громко хлопнув дверью. - Если ты думаешь, что компьютер поможет тебе в нынешней ситуации - ты глупее, чем я думал. - Неожиданно заявил Фарфарелло. - Я так не думаю, - огрызнулся Оми. - Я всего лишь пытаюсь узнать, насколько глубоко проникла коррупция. Выясняю, какие из подразделений отрезаны от моего командования. - Если в Киото осталось хоть одна подконтрольная тебе группа - я очень удивлюсь. Оми прекратил мучить клавиатуру и удивленно посмотрел на Берсерка. Тот выглядел… задумчивым. Безумцы, как предполагается, не умеют связно мыслить. Но если так, то Фарфарелло был на редкость нестандартным безумцем. Если подумать, то за время, проведенное с белокурым убийцей из Шварц, широко известный психопат не сделал ничего безумного. Не пытался его убить, не устраивал религиозные споры (с ножом в качестве аргумента), и даже не разразился ни разу своим маниакальным смехом. - Для сумасшедшего ты слишком… - Оми вовремя опомнился и прикусил язык. - Слишком разумен, да? - Закончил за него Фарфарелло. Новый Персия настороженно посмотрел на своего визави. Он был готов к вспышке ярости, но открытое пренебрежение застало врасплох. - Извини, - пробормотал он, наконец. И шокировано вскинул голову, когда Берсерк расхохотался. - Однажды Шульдих сказал, что японцы потому такие вежливые, что всего боятся, - сквозь смех проговорил он. - Еще немного, и я начну в это верить! Оми оскорблено поджал губы. Его собеседник склонил голову к плечу. - Ну, Бомбеец, разве ты не хочешь сказать, что ты меня не боишься? Оми исподлобья посмотрел на него. - Боюсь, - негромко признался он. Фарфарелло склонил голову к другому плечу и некоторое время пристально рассматривал новоявленного Персию. - Хорошо, - в конце концов, резюмировал он. После чего растянулся на матрасе, прикрывшись шерстяным одеялом, и повернулся к Цукиено спиной. Оми потер лоб. Разговор этот, надо признать, был весьма… странным. Он еще раз мысленно проанализировал все сказанное. Получалось, Фарфарелло не отрицал своего сумасшествия, что, несомненно, могло быть первым признаком выздоровления. Опять же, поведение Берсерка вот уже два дня оставалось стабильным… Практически, нормальным. Пожалуй, стоит рассмотреть возможность симуляции безумия неуравновешенным убийцей из Шварц. А заодно, понять, на кого могла быть рассчитана подобная «оскорбим Бога» игра… Оми отодвинул компьютер в сторону и глубоко задумался, положив голову на сплетенные на столе руки. Как ни грустно признавать, но Фарфарелло попал в точку: в Киото не осталось ни одной подконтрольной ему группы Критикер. То есть, если бы он обратился к ним напрямую и сказал что-то вроде: «Я Персия, мне нужна ваша помощь» - они бы ему помогли. Но он не мог с ними связаться по обычным каналам связи, а придти лично… Оми на секунду представил себя на месте этих неведомых агентов: вот к ним заявляется незнакомый сопляк, заявляет, что он Персия и требует помощи в наведении порядка ни много ни мало - внутри Критикер. Допустим даже, что агенты не пристрелят его в первую же минуту знакомства, но вот что они сделают дальше? Правильно: свяжутся со своими посредниками с Критикер. А те, в свою очередь, с вышестоящим начальством. А дальше два варианта: - Они попадут на верных ему людей. Те постараются связаться с Персией, неминуемо привлекая внимание тех, кто за ним охотится. И отправят пару агентов для выяснения личности «неизвестного, отрекомендовавшегося Персией». Разумеется, с агентами придут наемные убийцы. - Они сразу обратятся к врагам Мамору Такатори, и наемные убийцы придут по его душу еще быстрее. Также, следует учесть «розыск особо опасного преступника, выдающего себя за известного политика Мамору Такатори», запущенного его врагами в полицейские сводки. Ему теперь заказан даже обычный выход на улицу. В случае задержания полицейским патрулем, его убьют прежде, чем он успеет подтвердить свою личность. Кто же мог стоять за столь широко организованной облавой? Это должен быть кто-то, очень хорошо осведомленный о его делах. Кто-то, имеющий допуск к компьютерной сети Критикер, к агентам в полицейских департаментах Японии, к личному досье Мамору Такатори, наконец. Если подумать, таких людей немного. Но, увы, с десяток наберется, так что без раздумий ткнуть пальцем и закричать: «Вот предатель!» не удастся. От невеселых размышлений Цукиено отвлек тихий стон его невольного товарища по несчастью. Фарфарелло скатился с матраса, и теперь корчился на полу, прижимая руки к лицу и комкая в кулаке свою наглазную повязку. Между пальцами у него проскальзывали тонкие струйки крови. Оми прихватил со стола аптечку и опустился перед ним на колени. В это мгновение он не думал о том, что перед ним опасный враг. Сказалась въевшаяся в кровь привычка, приобретенная за время работы в Вайсс: комната-раненый парень-надо перевязать. Он обхватил пальцами запястья Фарфарелло и потянул вниз, пытаясь открыть лицо своего подопечного. Тот, похоже, ничего не соображал от боли, т.к. не оказал сопротивления. Оми посмотрел на его лицо и тихо охнул. На месте старого шрама зияла рваная рана, за которой угадывалось на удивление неповрежденное глазное яблоко. Вид был… ужасающий. Он захватил из аптечки изрядный клок ваты и потянулся к лицу Берсерка, но тот отшатнулся, оскалив зубы. Его тело завибрировало и начало изменяться. Цукиено облизнул враз пересохшие губы. - Послушай, я хочу только остановить кровь. И наложить повязку. Ты и так потерял много крови… Ты не должен изменяться. Обработать рану с шерстью будет сложнее. - Если ты сделаешь что-то не так, я тебя убью, - хрипло предупредил Фарфарелло, прекратив трансформацию. Оми глубоко вздохнул и принялся за дело. Вытерев всю кровь, он наложил несколько стежков по краям раны. Глазницу, не будучи хирургом, тронуть не решился. Фарфарелло вздрагивал и дышал сквозь зубы, но молчал, не сводя с Цукиено здорового глаза. Наконец Оми наложил повязку из бинтов и отстранился, оставшись сидеть на полу. Эта работа не была тяжелой, но, Ками-сама, как же он вымотался! Почти безучастно он наблюдал, как Фарфарелло сбрасывает одежду и снова превращается в волка. Повязка каким-то чудом осталась на голове теперь уже зверя. Посмотрев на тяжело дышащего, растянувшегося на полу волка, юноша с силой потер лицо, заставил себя встать на ноги и отправился в ванную комнату. Тщательно отмыв ее от следов крови, он включил бойлер и наполнил ванну горячей водой. Откинув голову на бортик и вытянув ноги, Оми принялся машинально катать в ладошках кусок дешевого мыла… По идее, он должен спросить у Берсерка, что с ним происходит. Чтобы хоть немного понять все эти… чудеса. Но проще сказать, чем сделать. Фарфарелло не похож на человека, готового поделиться своими секретами. Как раз наоборот: он выглядит человеком, способным убить за интерес к своей персоне. Впрочем, почему выглядит? Он на самом деле такой человек. Так что Оми воздержится от выведывания чужих секретов. Ему хватает своих. Не так давно он сполна оценил мудрость поговорки: «Меньше знаешь - крепче спишь». С другой стороны, если он собирается использовать Фарфарелло как союзника, ему необходимо знать больше. Чтобы учесть все сильные и слабые стороны своего предполагаемого оружия. Дилемма. Но есть ли у него выбор? Бывшие соратники по Вайсс наверняка под наблюдением. Там его будут искать в первую очередь. К тому же, если… Нет, КОГДА он вернет свое положение в Критикер, информация о Шварц будет совсем не лишней. Тем более, что Такаши хотел увидеть файлы, содержащие информацию именно о Шварц. Файлы, основанные скорее на слухах, нежели на достоверной информации. Возможно, его несостоявшиеся убийцы хотели просто отвлечь его внимание, с уважением относясь к его прошлому боевика Вайсс. Но следует принять во внимание все возможности. В том числе и то, что его высокопоставленный враг ищет Шварц. Чтобы уничтожить опасных конкурентов или наоборот, предложить работу - это только предстоит выяснить. Кстати, почему именно Шварц? Есть и другие паранормы: с не такой подмоченной репутацией, и менее дорогие для найма. Может, и не такие сильные, как Шварц, но более… доступные. Значит, либо кому-то нужны очень сильные, трудно управляемые паранормы, либо в этой «великолепной четверке» есть что-то, что не могут предоставить другие псионы. Оми вздрогнул, как от озноба, и поглубже опустился в горячую воду. Выстраивать дальнейшие умозаключения невозможно, в виду отсутствия мало-мальски достоверной информации. К тому же, самому молодому в истории Критикер Персии отчаянно хотелось, чтобы все его предыдущие логические построения также оказались несостоятельными. Поскольку саботаж в Критикер плюс снова раскидывающая свои щупальца в Японии организация Розенкройц, идущая за ним по пятам - это явно не ситуация его мечты. В довершение всего, Фарфарелло, оборачивающийся волком, в качестве бонуса… по меньшей мере, расстраивал. Оми ненавидел все, что выходило за рамки его представлений о мире. И, стало быть, выходило из-под контроля. А Мамору Такатори ненавидел неконтролируемые явления: будь то люди или социальные процессы. Одно только существование телекинетиков, телепатов, ясновидцев и прочих «Людей Х» лишало душевного равновесия. Увиденное же в лаборатории Масафуми Такатори, отрывочные сведения о целях Эстэт и прочие «Х-файлы», к которым он получил доступ, став Персией, и вовсе выбивало из колеи. А самое плохое то, что в нынешней ситуации ему не остается иного выхода, как положится на… тварь тьмы. - Тварь - недостойное жизни создание… - забормотал Оми. Но увы, привычная мантра не выдержала столкновения с пугающей и такой… привлекательной реальностью. - Тварь - всякое живое существо, - пробормотал Оми, ныряя в спасительную глубину горячей ванны. Только когда перед его глазами начали плавать цветные пятна, а в ушах зазвенело от нехватки воздуха, он вынырнул из воды, чувствуя себя очень юным и очень несчастным. Возможно, он и в самом деле не подходил для должности главы Критикер? Когда Оми вышел из ванны, Фарфарелло все еще спал на полу в своем волчьем воплощении, свернувшись в клубок. Юноша уселся на матрас и принялся подозрительно рассматривать спящее… животное. Ему действительно необходимо поговорить с Фарфарелло. Причем сейчас, когда его новоприобретенная решимость не улетучилась. Но с чего начать? Да еще когда он в таком… эээ… виде? Он его поймет? Или сразу укусит, чтобы спать не мешал? - Извини, не мог бы ты поговорить со мной? - произнеся это, Мамору аж застонал мысленно: настолько неуверенно и неуклюже это прозвучало. Волк приподнял голову, сел. И принялся искать блох в своей… пояснице. Оми почувствовал себя идиотом. - Нам действительно необходимо поговорить, - настойчиво продолжил он. - Это важно. И касается не только Критикер, но и Шварц тоже! - Юноша прикусил губу. Что он делает? пытается говорить с волком? И его до сих пор не порвали на ленточки? Но и признаков понимания пока не продемонстрировали. - Ты знаешь, что вас, возможно, ищут?! - в отчаянии выпалил он. Волк перестал шастать носом в своей шерсти, и искоса глянул на него, прижав уши к голове. И, вроде бы, тяжело вздохнул. А потом (Оми так и не смог понять, как это происходит) превратился в сидящего на пятках голого парня. - Кто нас ищет? - холодно спросил он, стремительно придвинувшись к Оми так близко, что почти касался своим носом его. Юноша ошеломленно моргнул. Он как-то отвык от общения с паранормами. - Не знаю, - признался он. - Но те, кто приходил за мной, хотели получить файлы с информацией о вашей группе. - Ты собирал о нас информацию? - Фарфарелло прищурился. - Хотел отомстить? - У меня хватало и других забот, - чопорно ответил Оми. - Эти файлы достались мне от прежнего Персии, и информации там было не слишком много. Фарфарелло хмыкнул. - Могу представить. Это все, что ты хотел мне сказать? Бисенен недоверчиво уставился на своего собеседника. Что значит «Это все?» Этого что, мало?! - Но… Разве ты не хочешь мне рассказать о том, что происходит?! - Нет. - Почему?! Фарфарелло пожал плечами и потянулся за одеждой. - А зачем? Оми устало помассировал виски: разговор явно заходил в тупик. - Послушай, вам ведь может понадобиться помощь. Особенно, если вас ищут люди из Розенкройц. Седой убийца замер, держа в руках одежду, но не обернулся. - Если…. Если ты мне поможешь разобраться с моими проблемами, то, как глава Критикер, я обещаю Шварц защиту. - выпалил Оми на одном дыхании. - Понятно… - пробормотал Берсерк. - Но на меня не рассчитывай. - Но почему?! - Оми подался вперед. - Ты же помог мне недавно! Тебе безразлично, что тебя и твоих товарищей могут преследовать? Или ты так меня ненавидишь? - Не обольщайся на свой счет, Цукиено. - Фарфарелло чуть повернул голову, и теперь Оми мог видеть часть его профиля. - Ты мне безразличен. Я бы помог тебе в обмен на помощь Шварц, если они еще живы, конечно…Но вот беда: в ближайшие пару дней я буду не состоятелен как боец, и для тебя совершенно бесполезен. Так что отвали. - Почему не состоятелен? Фарфарелло наконец-то повернулся к нему всем корпусом, чуть приподняв брови. - Разве ты еще не понял? У меня открываются старые раны, и если я не буду превращаться в волка, чтобы они зажили - то просто сдохну. А так, через пару дней даже шрамов не останется. Юноша вытаращил глаза. - Но… У тебя до сих пор полно старых шрамов! Почему они не исчезли? - Это очень старые шрамы, - терпеливо пояснил Фарфарелло. - Когда я их получил, способности к такой регенерации у меня еще не было. - Ну, извини, что не догадался, - обиделся Оми. - Я, знаешь ли, не каждый день сталкиваюсь с оборотнями. И вообще я думал, что это детские сказки… - Он покусал нижнюю губу, обдумывая то, что сказал Фарфарелло и сопоставляя с тем, что увидел сам. - А шрам на лице… Ну ты еще видеть не мог одним глазом из-за него? Я думал, он старый… - Старый, - сумрачно подтвердил Фарфарелло. - Это меня и беспокоит. Никогда раньше процесс регенерации не касался настолько старых ранений… - Он оборвал фразу и свирепо уставился на Цукиено, явно обвиняя его в своей излишней разговорчивости. Оми постарался отвлечься от множащихся на глазах загадок его странного спутника, и сосредоточился на текущих проблемах. - Ты сказал «ближайшие пару дней». Значит, потом ты придешь в форму? Одевающийся Фарфарелло кивнул. - Тогда… Думаю, смогу подождать пару дней, прежде чем начать действовать. - Разве ты не хочешь уйти отсюда побыстрее? - раздраженно спросил Берсерк. - Тебя кто-то должен перевязывать, когда ты волк. Как бы быстро ты не залечивал раны - существует риск умереть от потери крови. - резонно заметил Оми. - Не изображай себя благородного рыцаря, Бомбеец. - фыркнул Фарфарелло. - Просто признай, что один ты мало на что способен, и отчаянно нуждаешься хоть в каких-то союзниках. Оми прикусил губу. Последняя фраза шварцевского боевика попала точно в цель. Он собрал остатки самообладания и прямо спросил: - Так ты поможешь мне, когда эти твои припадки закончатся? Фарфарелло пристально смотрел на него в течение нескольких секунд, которые растянулись для юноши почти в вечность, и, наконец, по губам беловолосого скользнула тень кривой улыбки. - Да. Если бы несколько дней назад кто-нибудь сказал ему, что он будет скучать в обществе волка-оборотня, он же Фарфарелло - невменяемый убийца Шварц, Оми, разумеется, не поверил бы. Тем не менее, по прошествии следующих за поучительной беседой, двух полных суток, состояние юноши служило наглядной иллюстрацией к слову «скука». Фарфарелло позволял ему заботиться о его ранах, когда он был волком - но и только. В остальное время он просто молчал, лежал на матрасе, отвернувшись к стене. А на все робкие попытки заговорить с ним, отвечал каменным молчанием. Но Оми не отчаивался и пробовал снова и снова, рассудив, что раз Берсерк не убил его сразу - то можно и рискнуть. Вот и сейчас, когда Фарфарелло превратился в человека и потянулся за сложенной на матрасе одеждой, Оми приготовился к очередной попытке разогнать скуку и, кто знает, получить хоть какую-нибудь информацию о своем загадочном спутнике. - Тебе не надоело все время одеваться и раздеваться? - с капелькой ехидства в голосе спросил он с противоположного конца комнаты, где окопался ранее на другом матрасе в обнимку с ноутбуком. - Не нравится - не смотри, - холодно предложил Берсерк. - А в кино я видел, что оборотни трансформируются вместе с одеждой, - не унимался бисенен, проигнорировав предложение «не смотреть». - Раз туда, раз обратно! А ты все время переодеваешься. Это же неудобно! Фарфарелло фыркнул. - Здесь почти все синтетическое. - А? Что? - растерялся Оми. Он не ожидал серьезного ответа. - Синтетику невозможно трансформировать в живую материю, - терпеливо пояснил Фарфарелло. - Только натуральную шерсть и кожу. Меньше смотри кино, Цукиено. Вот оно что! Кусочек головоломки в голове Оми занял пустующее место. Действительно, он же видел, как шварцевский головорез превращался, не снимая кожаных брюк, прежде, чем сменил их на одежду из запасника Вайсс. Минуточку, у него что, вся одежда из натуральных тканей? А пуговицы как же? Неужто костяные? - Так вот почему ты все время носил все кожаное… - задумчиво проговорил он. - Отчасти, - согласился Фаррфарелло. - Но еще и потому, что с кожи удобно смывать кровь… - Он улыбнулся совершенно волчьим оскалом. - А еще это сексуально… - пробормотал Оми. И покраснел. Его собеседник ничего на это не ответил, только снова фыркнул и отвернулся, скрывая полыхнувший в уцелевшем глазу огонь. На исходе третьего дня Фарфарелло заявил, что он в порядке, и они могут покинуть эту дыру. - Прекрасно! - обрадовался Оми, натягивая пальто. - Но нам надо кое-что еще сделать перед уходом. Подожди меня здесь. - Если ты не вернешься через полчаса - считаю тебя трупом и ухожу. - равнодушно проинформировал Фарфарелло, даже не думая поинтересоваться, куда отправляется парень, объявленный в розыск. И не слишком ли это опасно. Оми прикусил губу. - Я постараюсь побыстрее… Но все же, подожди меня, пожалуйста! Через 45 минут он, запыхавшись, влетел в квартиру с охапкой пакетов и тревожно огляделся. К его огромному облегчению, беловолосый парень его все-таки дождался. Сидел на захваченном матрасе и пытался расчесать пальцами отросшие спутанные волосы. Оми застенчиво улыбнулся, надеясь, что реакция на его предложение не будет слишком… убийственной. - Фарфарелло… - Ну? - Берсерк неприветливо посмотрел на него. - Мы должны замаскироваться. Он достал из одного пакета коробку с краской для волос, расческу и ножницы. - Это тебе. Подстригись и… покрась волосы, пожалуйста. Фарфарелло начал, было, хмурится, глядя на коробку с краской, и Оми автоматически сделал «щенячьи глазки». Безотказный прием, когда дело касалось Вайсс. Берсерк явственно скрипнул зубами, но ничего не сказал и скрылся в ванной. Оми облегченно вздохнул. Вариант «я маленький чибик - не обижайте меня (а то убью на фиг)» подействовал и на представителя Шварц. И почему он раньше об этом не подумал? Можно было бы в бою… Да нет, с Наоэ этот фокус не прошел бы: возраст не тот. Стараясь отвлечься от непродуктивных мыслей вроде: «А Наоэ приходилось строить Кроуфорду «щенячьи глазки», выпрашивая новый системник?», Цукиено принялся за собственное преображение. Достав из пакетов новые вещи, он еще раз оглядел их, тяжело вздохнул и принялся переодеваться. Первым делом он натянул белые хлопковые колготки, и, с трудом застегнул на спине лифчик с поролоновыми вкладками, принялся запихивать в него вату. Покончив с этим неприятным делом, Оми натянул белый свитер и длинную плиссированную юбку в красно-белую клетку. Зашнуровал на ногах высокие ботинки из розовой замши, влез в отделанное мехом приталенное бело-розовое пальто с капюшоном, украшенное большими блестящими белыми пуговицами. Потом вокруг шеи несколько раз обмотал длинный пестрый шарф с бахромой. На голову натянул такую же пеструю забавную шапочку с кисточками на двух «ушках». Довершала «образ» удобная вязаная сумка-торба, в которой очень хорошо поместился не только ноутбук, но и небольшой арбалет. Дротики Оми предусмотрительно спрятал в специальных чехлах на запястьях. И, наконец, последний штрих: небольшой мазок ароматным блеском по губам. - Миленько выглядишь, Бомбеец. - раздался сзади насмешливый голос. - Тебе бы следовало родиться девчонкой. Розовое тебе идет. - Я торопился и брал первое попавшееся. - огрызнулся Оми. - А розовый сейчас популярен…- Он замолчал, разглядывая преобразившегося Фарфарелло. Тот обкорнал волосы, и теперь они, как и прежде, топорщились в разные стороны неровным клочковатым ежиком. Правда, теперь не белым, а темно - рыжим. Но это было еще пол - дела. Психованный убийца снял с головы бинты, и теперь смотрел на мир двумя диковатыми, золотисто-желтыми глазами. И пусть через веко левого глаза тянулся шрам со свежими швами, сам глаз был явно дееспособен. - Твой глаз… - пробормотал Оми, зачарованно разглядывая Берсерка. Фарфарелло коснулся края века кончиками пальцев. - Да уж, непривычно, - признал он к удивлению Оми. - Не думал, что смогу им видеть… Снова. Похоже, мои способности к восстановлению сильно возросли, раз уж коснулись настолько старой раны… - О… А сколько ей лет? Этой ране? - Юноша испуганно прикрыл рот рукой. - Ой, извини. Фарфарелло снова коснулся шрама под глазом. - Много. - кратко ответил он.
дальше >>>		<<< назад

Katana san
http://www.mr-yaoi.ru