Автор: Newkate
Бета: helen267
Фандом: Weiss kreuz
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, Romance, slash
Пайринг: Брэд/Шульдих, Шульдих/Ран, будут и другие
Предупреждение автора: АУшка. Канон - манга и первые эпизода так четыре аниме. В фике всего двадцать две главы *обморок* но он весь написан и редактируется, постараюсь выкладывать по главе в день.
От автора: Огромное спасибо героической бете и музе helen267!!
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателям. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются.
Отзывы: сюда
«Альтернатива (от латин. alternus - попеременный) - выбор одного из двух единственно возможных решений».
Толковый словарь
Часть первая. Заговор.
1. С добрым утром
Кроуфорд высунул руку из-под одеяла, отработанным движением нажал кнопку будильника и только потом приоткрыл один глаз. Как обычно, точно за пять секунд до звонка. Он самодовольно улыбнулся, собрался было перевернуться на другой бок, но вспомнил, что спал один, вздохнул и выбрался из кровати.
Через пятнадцать минут безукоризненно одетый, аккуратно причесанный и благоухающий модным одеколоном лидер боевой группы Шварц вышел из своей спальни, готовый направлять, командовать и осуществлять общее руководство. Квартира встретила его гулкой тишиной - подчиненные дрыхли, как сурки. Кроуфорд покачал головой и заглянул в комнату Наги.
Мальчик спал за компьютером, сидя, босиком и в пижаме, уронив голову на заваленный распечатками стол. На экране под ритмичное попискивание динамиков дрыгались какие-то нарисованные монстры, мелькали слова: “Просыпайся! Доброе утро!”, но мирный сон Наги эта вакханалия не нарушала.
- Заведи себе нормальный будильник, - посоветовал Кроуфорд с порога. Телекинетик встрепенулся, смахнул на пол упаковку ДВД-болванок и чудом не упал со стула.
- Наги, я говорил, никаких полуночных бдений до шестнадцати лет! Еще раз такое увижу - буду на ночь забирать клавиатуру. Сегодня работаем сверхурочно, мне нужно, чтобы ты был в форме.
- Я буду, - пообещал Наги, протирая глаза. - Я просто… Шульдиха вчера дома не было, я волновался, не мог спать… Он пришел?
Кроуфорд нахмурился, и мальчишка молча сполз со стула и поплелся в ванную.
У запертой двери в комнату Берсерка Кроуфорд помедлил, прислушиваясь. Истеричных воплей, всхлипываний и молитв до него не доносилось, но это еще ничего не значило.
- Фарфарелло? - негромко позвал Брэд, вынимая ключ из кармана.
- Доброе утро, Кроуфорд, заходи.
Боевик Шварц мирно лежал на кровати и читал Библию. Это тоже ничего не значило. Иногда во время приступа он выглядел совершенно нормальным, пока не начинал бросаться на товарищей по команде.
- Как ты себя чувствуешь? - фальшиво спросил Брэд, держа руку на дверной ручке.
- Отлично. Вот, послушай, какие интересные вещи говорит Бог. Оказывается, если кто-нибудь изнасилует девушку в черте города, то богоугодным делом будет убить и насильника, и ее. За то, что слишком тихо звала на помощь. Ты когда-нибудь насиловал девушку, а, Кроуфорд?
Брэд скрипнул зубами и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. По крайней мере, у Берсерка не было приступа, просто дрянное настроение.
- Эй, Шульдих вернулся или нет? - крикнул Фарфарелло ему вслед. - Я его ждал всю ночь, хотел поговорить!
- Замечательно, еще один будет сонный, - пробормотал Кроуфорд и без стука ворвался в спальню всеобщего любимца, известного также под именем “рыжая сволочь”.
Он, разумеется, вернулся, даже разделся и принял душ. Разметавшиеся по подушке волосы все еще были чуть влажными, от нагретой утренним солнцем кожи пахло мылом и Шульдихом. Кроуфорд не удержался, присел на кровать и тихонько погладил выглядывающее из-под одеяла смуглое плечо. Сонные глаза тут же сверкнули под растрепанной челкой, ярко-синие, хитрые, завораживающие.
- Нагулялся? - холодно спросил Брэд.
- Вполне, - Шульдих потянулся, сбрасывая с себя одеяло, бесстыдно демонстрируя длинные мускулистые руки и гладкую грудь. Над левым соском виднелось небольшое пятнышко. Может, след поцелуя, может, просто синяк. - Мне начинает нравиться в Японии. Скучали без меня?
- Наги волновался. Фарфарелло тосковал по общению.
- А ты?
- А что я?
Шульдих скользнул по кровати и ткнулся щекой в коленку Кроуфорда. Его запрокинутое лицо казалось странно открытым, почти беззащитным.
- Иногда, - сказал телепат, заглядывая снизу вверх ему в глаза. - Я совсем тебя не понимаю. Ты единственный человек, о котором я знаю только то, что ты сам говоришь, и это никак не складывается во внятную картину. Я тебе нравлюсь?
- Очень.
- Ты меня любишь?
- Нет, - ответил Кроуфорд, и недоуменно моргнул. Немец никогда не задавал таких странных вопросов.
Шульдих протянул руку и коснулся его переносицы, нежно разглаживая нахмуренные брови.
- Тогда почему ты на меня злишься?
Кроуфорд оттолкнул его руку и подвинул рыжего обратно на подушку.
- Где ты вчера был? Ты на себя не похож.
- В лесбийском клубе, - охотно поделился телепат. - Я очень другой? Это иногда бывает. Тебе интересно?
- Ты спал с лесбиянками? - изумился Кроуфорд. Шульдих ухмыльнулся, поймал его за руку, поцеловал в ладонь и принялся нежно посасывать один палец, обвивая его языком.
- Господи, - пробормотал Кроуфорд, беспомощно оглядываясь по сторонам. - Да, мне интересно. Подожди, я закрою дверь.
Когда он снова обернулся к кровати, одеяло валялось на полу, а Шульдих раскинулся на простыни лицом вниз, с задранной кверху очаровательной задницей. На его спине красовались длинные красные отметины, видимо, от когтей лесбиянок. Брэд сбросил пиджак, избавился от галстука и рубашки, прыгнул на кровать, провел языком по одной из полузаживших царапин. Рыжий тихо зашипел, выгибая спину, запустил пальцы в волосы Кроуфорда и притянул к себе для поцелуя.
Организованный человек всегда точно знает, в каком кармане у него что лежит. В левом кармане брюк Оракула были зажигалка, носовой платок, запасная обойма и тюбик смазки. Иногда там лежали еще и презервативы, но дома они были ни к чему. Кроуфорд отвинтил крышку, выдавил немного прохладного геля себе на ладонь и принялся осыпать поцелуями расцарапанную спину телепата, одновременно осторожно лаская его скользкими пальцами, снаружи и изнутри.
- Ммм… Ты лучше всех, - сказал Шульдих. Он часто это говорил, и, наверное, не кривил душой. В конце концов, ему было с чем сравнивать.
Кроуфорд легонько укусил его между лопаток, заставив распростертое под ним тело сладко вздрогнуть. Сегодняшний, “другой” Шульдих был отзывчивый, нежный, терпеливый и покорный. Это было непривычно, но по-своему приятно. Сонные, теплые мышцы податливо расслаблялись под рукой, раскрывались ему навстречу, и Брэд, решив больше не тянуть, торопливо расстегнул брюки. Шульдих застонал, легонько подался вверх; Кроуфорд одним движением скользнул внутрь, утопая в мягкой тесной глубине. Они молча покачивались на кровати, прижимаясь друг к другу всем телом, погружаясь в гипнотический, медленный ритм. Глаза Шульдиха были закрыты, он глубоко дышал в такт их движениям, бессильно распластавшись под пригвоздившим его к постели весом, тихо, благодарно принимал это вторжение, позволяя партнеру единолично диктовать все условия. Кроуфорд смахнул с его разрумянившегося лица спутанные рыжие волосы и поцеловал в висок. Шульдих был невероятно красив, особенно в такие минуты.
- Ты любил кого-нибудь? Ну, хоть раз? - неожиданно спросил телепат.
- Нет, - ответил Кроуфорд сквозь зубы.
- И я нет. А ты хотел бы?
- Нет.
- А я хотел бы, - задумчиво сказал Шульдих, заводя руки назад и обнимая Кроуфорда за шею. - Тебя.
- Чертовы бабы, - прохрипел Оракул, зажал немцу рот ладонью и вмял его в матрас сильным рывком бедер. Шульдих тихонько пискнул и больно дернул его за волосы, но Кроуфорд только ускорил темп. Телепат замычал ему в пальцы, не пытаясь высвободиться, схватил за другую руку и потянул ее вниз, с трудом просовывая между кроватью и тесно прижатым к ней собственным животом. Они сплели пальцы на горячем, твердом члене Шульдиха, принялись сжимать его в одном ритме с рывками, продолжая яростно двигаться навстречу друг другу. Кроуфорд прижался лицом к покрытой испариной спине рыжего и услышал, как совсем рядом колотится его сердце.
- Брэд, - пробормотал Шульдих ему в ладонь и уронил голову на подушку, судорожно вздрагивая. Оракул почувствовал под их сцепленными пальцами напряжение, пульсацию, а потом - влажное тепло. Шульдих счастливо выдохнул, тут же обмяк всем телом, как будто упал в обморок, а Кроуфорд высвободил руки, чтобы поудобнее опереться о постель, и принялся иметь своего телепата всерьез: быстро и сильно. Шульдих прикусил губу, не прекращая блаженно улыбаться, и ступней погладил его по голени.
Кроуфорд кончил, не произнеся не звука, и упал на кровать рядом с рыжим. Тот прижался к нему и начал рассеянно ластиться, а Оракул смотрел в потолок и, сжав челюсти, пытался думать о работе.
Он ненавидел эти мгновения после секса. Шульдих никогда не лез к нему в мозги; возможно, он и не смог бы пробиться сквозь поставленную в Розенкройц ментальную защиту, даже если бы захотел. Но иногда Кроуфорд терял бдительность, ронял щиты, и его мысли и чувства вырывались наружу, заставая телепата врасплох, и тот читал их, сам того не желая. В определенные моменты удерживать блок было особенно трудно. Например, сейчас, когда в голове у Брэда звенело, в груди сладко ныло, и все его существо было переполнено глупой, безнадежной, многолетней любовью к похотливому рыжему мерзавцу. Любовью, которая бурлила во всем теле, зудела под кожей и мечтала выплеснуться наружу и заорать о себе на весь мир.
Если бы Шульдих узнал правду, это не принесло бы ничего, кроме неловкости и унижения. Немец считал моногамию психическим расстройством, и удержать его в одной постели можно было только с помощью наручников, да и то ненадолго, как показывала практика. В глубине души ни в какую любовь он, скорее всего, не верил, да и сам Оракул придерживался тех же взглядов. В начале их знакомства...
Когда телепат встрепенулся и объявил, что завтрак готов, Кроуфорд вздохнул с облегчением, встал и принялся одеваться.
Рыжий выплыл на кухню во всем своем великолепии, непристойный, как картинка из порнографического журнала: сияющий, всклокоченный, одетый только в ярко-зеленые пижамные брюки. Рядом с застегнутым на все пуговицы Кроуфордом он выглядел особенно ослепительно. Завтрак был сервирован по упрощенной схеме: Наги приготовил себе мисо, а для гайдзинов выставил коробку шоколадных хлопьев и пакет молока. Фарфарелло промямлил что-то про картошку и копченую рыбу, но покорно взял ложку и принялся хрустеть полезными для здоровья злаковыми.
- Программа на сегодня, - провозгласил Кроуфорд. - Шульдих, твоя задача - обработать Такатори так, чтобы он думал, что мы охраняли его весь день, как минимум до полуночи.
Шульдих кивнул, не задавая лишних вопросов.
- В семь вечера идем брать Акашиму, как и собирались.
- Мы собирались в следующем месяце, - напомнил Наги.
- Его сегодня убьют, так что тянуть нельзя. Обеспечь планы его дома. Фарфарелло, я видел, что там будет около двадцати охранников, но может быть и больше.
Ирландец меланхолично пожал плечами:
- Главное, чтобы не меньше.
- Твоя самонадеянность тебя когда-нибудь угробит, - пообещал Кроуфорд. - По крайней мере, научись стрелять, я теряю связь с твоим будущим каждый раз, как ты прыгаешь на вооруженную толпу.
- Во-первых, стрелять - это скучно. Во-вторых, я умею стрелять. Это попадать я не умею.
- А кто его убьет-то? - спросил Наги. - В смысле Акашиму?
- Да так, - ухмыльнулся Кроуфорд. - Энтузиасты.
2. Столкновение.
- Повторим еще раз, - сказал Оми, ковыряясь отверткой в распределительной коробке. - Мы с Йоджи заходим через веранду на втором этаже и ищем цель. Айя и Кен снимают внешний патруль и ждут снаружи. Если что, по моему сигналу поднимаете шум и отвлекаете охранников на себя. В любом случае мы должны уйти самое позднее через десять минут после отключения сигнализации, до прибытия полиции. Друг друга не ждем… Ну, вы знаете, что к чему.
Айя и Кен нетерпеливо посмотрели на Йоджи, который, по идее, должен был еще на втором повторе растрепать волосы Оми и велеть чибику не волноваться и перестать талдычить одно и то же. Он делал так всегда, практически машинально, это была одна из его неофициальных обязанностей в команде - поднять настроение, ляпнуть что-нибудь глупое, обратить все в шутку. У Кена не получалось, а Айя был… Айей.
Блондин молча разглядывал стену дома, по которой предстояло карабкаться. Его темные очки, обычно висящие на кончике носа, надежно закрывали глаза. Кен припомнил, что Йоджи уже пару недель не слишком-то разбрасывался шуточками, не просыпал на работу и не терроризировал Айю детальными рассказами о своих любовных похождениях. Впрочем, даже у Кудо бывали в жизни черные полосы, поэтому Кен задвинул смутное беспокойство в дальний угол сознания и переключился на миссию. Знакомая легкая дрожь скользнула по спине: адреналин начинал бурлить в крови при одной только мысли о предстоящей схватке. Это было чертовски удобно - к бою он всегда прибывал разогретым.
Оми удовлетворенно кивнул, собрал инструменты и посмотрел на часы:
- Десять минут, помните? Все, пошли.
Кен и Айя кивнули друг другу и почти бесшумно побежали по темному саду, перемещаясь зигзагами от дерева к дереву. Кен любил работать с Айей в паре. Тот всегда молчал, практически не ошибался и понимал напарника без слов. Иногда, в горячке боя, Айя слишком увлекался, но это бывало со всеми, кроме Оми и Йоджи.
У бокового входа в особняк Кен заметил в темноте какое-то движение, скользнул в тень и спиной почувствовал, как Абиссинец вынимает катану из ножен. Это получалось бесшумно, а вот когти всегда лязгали, выскакивая из перчаток, поэтому он выпускал их на свободу уже в прыжке. Его цель успела вздрогнуть, а обернуться - уже нет, и сталь чисто взрезала открытую шею. Сибиряк увидел глаза второго охранника, разглядел в них тень смерти еще до того, как катана Абиссинца завершила красивый взмах и тихо, почти без сопротивления, нырнула под ребра. Он рванул к третьему охраннику, который уже доставал пистолет, левой рукой проколол ему запястье, а правой ударил по горлу, обрывая зарождающийся крик. Быстро. Чисто.
Он обернулся, чтобы улыбнуться Айе и похвалить его за отличную командную игру, и тут же крутанулся на месте и снова принял боевую стойку, еще не разобравшись, в чем дело. Абиссинец стоял посреди поляны, не замечая, что свет из окон падает на него и делает неподвижной мишенью для всех желающих, и застывшими глазами смотрел на что-то у Кена за спиной. Еще год назад Сибиряк не заметил бы в облике Айи ничего необычного, но теперь он мог определить, что тот смертельно напуган.
За спиной у Кена обнаружился всего один человек, который стоял у дерева, глубоко засунув руки в карманы, и пялился на Абиссинца, разинув рот. Он казался невооруженным, хотя под длинным двубортным пиджаком можно было при желании спрятать целый арсенал. Самым пугающим элементом его облика, на взгляд Кена, были длинные растрепанные волосы апельсинового цвета, что само по себе никак не объясняло охватившего Айю ужаса.
- Ты, - пробормотал человек. - Ты же меня не помнишь. Ты не можешь меня помнить.
- Шине! - крикнул Айя и ринулся в атаку, едва не сбив Кена с ног. Рыжий человек легко уклонился от трех ударов меча, только потом вынул руки из карманов и отпихнул Айю от себя, каким-то чудом пройдя сквозь его защиту. Абиссинец упал на траву, не выпустив меч из рук, а в голове у Сибиряка наконец щелкнула заевшая шестеренка. Он взмахнул когтями и бросился на подмогу товарищу.
Это была самая ужасная схватка в его жизни. Рыжий просачивался сквозь пальцы, как туман, мелькал перед глазами, не нападал, не отступал, кружил вокруг Кена и Айи одновременно, и ни катана, ни багнак его так и не коснулись. Атаки Абиссинца становились все более отчаянными и беспорядочными, и Сибиряк уже начинал всерьез нервничать, но тут крепкая рука схватила его за шиворот. Он вырвался, обернулся и решил не нервничать, а прямиком удариться в панику.
На него смотрело бледное лицо, перечеркнутое глубокими шрамами. Короткие белые волосы мертвенно сияли в лунном свете, а единственный желтый глаз блестел хищно, как тигриный. Монстр улыбнулся и отсалютовал Кену коротким стилетом:
- Мне нравится твое оружие. Давай поиграем.
Кен атаковал быстро и мощно, готовясь превратить страшное лицо в кровавую маску, но беловолосый отбил атаку с неожиданной силой, поставил подножку и одним махом оседлал поверженного, прижимая к земле своим весом. Левое запястье Кена оказалось в плену твердых пальцев, которые даже сквозь перчатку давили так, что кости сдвинулись в суставах. Стилет проскользнул через когти на правой руке и, преодолевая сопротивление, начал неуклонно двигаться к незащищенному горлу.
- Шульдих, я забыл, - спокойно спросил беловолосый. - Мы этих убиваем или нет?
- Нет! - услышал Хидака и содрогнулся от гнева. Собрав все силы, он рывком высвободил левую руку и ударил, но противник успел уклониться, и вместо грудной клетки когти пробили бицепс. Желтый глаз заговорщически подмигнул.
- Не бойся, мне не больно, - прошептало чудовище, и Кен только сейчас заметил, что враг, пожалуй, не старше его самого.
Рыжий Шульдих выкрикнул что-то непонятное, и беловолосый мгновенно спрыгнул с Кена, откатился в сторону и завертел по сторонам круглой головой. Его приятель неуловимым движением проскользнул под лезвием катаны и схватил Айю в охапку. Абиссинец оскалил зубы, изогнулся, силясь высвободить прижатую к боку рыжего руку с мечом, но Шульдих дернул его вниз, закрывая своим плечом, и полсекунды спустя две короткие автоматные очереди просвистели у них над головами. Гайдзин выбросил вперед узкую ладонь и сверкнул глазами. Кен, наконец, разглядел за деревьями двоих вооруженных охранников, которые выбрали как раз этот момент для того, чтобы необъяснимо свалиться в обморок.
- Да, - сказал беловолосый. - Теперь я вспомнил, мы должны были не шуметь.
- Еще бегут, - Шульдих по-прежнему держал Айю в объятиях, а тот, вмятый лицом в чужую грудь, только косил глазом на неподвижных охранников и совсем не сопротивлялся.
- Кончайте тискаться, - фыркнул желтоглазый монстр. - Или со света отойдите, что ли.
Оранжевая и красная головы оскорбленно дернулись, Айя и Шульдих отскочили друг от друга и кинулись под защиту деревьев. В руке рыжего появился пистолет. Его напарник покрутил стилет в руке и облизнул губы.
- Ну, Вольверин, держись, - сказал он Кену. - Сейчас будет интересно.
Интересно стало буквально сразу. Полянка наполнилась грохотом и свистом пуль - их уже успели окружить. Шульдих остался за деревом, хладнокровно отстреливаясь, Айя и беловолосый кинулись прямо под пули, размахивая клинками, а Кену осталось только последовать их примеру.
К оглушительному реву выстрелов примешался еле слышный знакомый звук: проволока запела в воздухе, раскручиваясь кольцами. Несколько стволов замолкли, но противников все еще оставалось слишком много.
- Эй, на пароме! - крикнул Йоджи и эффектно скакнул через перила второго этажа, легко приземлился на ноги посередине поляны. Ближайший к Кену охранник машинально дернул уже глядевший в лицо Сибиряка пистолет к новому противнику и тут же поплатился за ошибку.
- Какой он… Как дикий кот... - восхищенно выдохнул Кен, не глядя вынимая дымящиеся когти из мертвого тела и тут же вонзая их в другое. Глядел он на Йоджи.
Балинез прыгал по полянке, отводя огонь на себя, Айя рубил, как заведенный, беловолосый где-то успел перемазаться кровью с головы до ног и мелькал меж деревьев, как жуткий призрак. Толпа охранников быстро таяла. Кен свалил последнего противника со своей стороны и успел увидеть, как Айя разбегается, прыгает, занеся катану, и приземляется уже над трупом, еле успевая поймать равновесие, а рыжий Шульдих ухмыляется из-за дерева и дует на дымящееся дуло пистолета. Двое выживших охранников обратились в бегство. Одного снял Йоджи, а другого беловолосый повалил на землю и принялся сосредоточенно кромсать стилетом. Кен отвернулся.
- Две минуты, мальчики и девочки! - крикнул Шульдих. Сибиряк проверил часы: до назначенного Оми срока оставалось около девяноста секунд.
- Где Бомбей? - спросил он у Йоджи, который тяжело привалился к ближайшему дереву. Видимых ран на нем не было, но его странная бледность была Кену не по душе. Сам он истекал кровью из дюжины неглубоких пулевых царапин, хотя боли пока не чувствовал - боевой азарт еще не прошел.
- “Бомбей”, - хихикнул беловолосый, облизывая стилет. - Как большие, с секретными кличками.
Айя держал катану наготове, не сводя глаз с пистолета в руке рыжего. Тот проследил его взгляд, поставил пистолет на предохранитель и убрал в кобуру.
- Ран, - сказал Шульдих, и Айя вздрогнул.
- Полторы минуты! - раздался новый голос. На полянку вышел смутно знакомый высокий брюнет в светлом костюме, который волочил за собой никого иного, как Акашиму, цель их миссии. Другой рукой брюнет вел за локоть маленького, худенького подростка с огромными синими глазами. Кен сжал кулаки, оценивая ситуацию и готовясь спасать ребенка во что бы то ни стало. Высокий, похоже, был заодно с рыжим и желтоглазым: трое на трое, но у противников были пистолеты…
Айя шагнул навстречу брюнету, перекрывая ему путь, и пристально посмотрел ему в глаза:
- Мы пришли за его жизнью. Мы ее возьмем.
- Да пожалуйста, - пожал плечами брюнет. - Сейчас. Шульдих, делай.
Рыжий подошел к Акашиме. Тот был не то слегка оглушен, не то в состоянии шока - молчал, шумно дышал и поминутно сглатывал. Шульдих положил руку ему на лицо, прикрыл глаза, поморщился и шагнул назад.
- Все.
- Уходим, - скомандовал высокий и швырнул Акашиму на траву. - Наги, ты как? Понести тебя?
- Я не маленький, Кроуфорд, - пробормотал тот, но когда брюнет все же подхватил его на руки, мальчик обнял его за шею и закрыл глаза. Кен решил, что этого ребенка, наверное, спасать не надо. Кроуфорд невозмутимо повернулся к Вайсс спиной и пошагал прочь с полянки; рыжий и беловолосый последовали за ним.
- Я найду тебя, - негромко пообещал Айя вслед Шульдиху. Тот глянул на него через плечо, махнул рукой и растаял в темноте.
Кен решил больше ничему сегодня не удивляться, посмотрел на часы и недрогнувшей рукой включил рацию.
- Бомбей?
- Сибиряк, наконец-то! Я потерял цель!
- Цель у нас. Уходи, время. - Кен осмотрел неподвижного Акашиму. Глаза у того были красными и пустыми, лицо часто подергивалось, по подбородку стекала струйка слюны. - Слушайте, ребята, по-моему, его уже и убивать ни к чему.
Айя пожал плечами, перерезал горло Акашимы, вытер катану о его пиджак и вернул ее в ножны.
- Пойдем. Полиция уже должна быть на подходе. Балинез, что с тобой?
Йоджи слабо улыбнулся:
- Ерунда, щиколотку растянул, когда спрыгивал. Пока скакал тут, как горный козел, наверное, порвал все к чертям. Идти не могу.
Айя сердито вздохнул, забросил руку Йоджи себе на плечо и поволок к калитке. Кен хотел предложить свою помощь, но Айя был выше, а это удобнее. К тому же Абиссинец успел первым, и глупо бы они выглядели, препираясь из-за привилегии тащить на себе подвернувшего ногу Балинеза.
- Ребята, да бросьте меня, уходите одни, - завел Йоджи свою любимую песню.
- Молчи, бака, - сказали Айя и Кен хором. Полицейская сирена выла совсем неподалеку, но они успели выбраться за забор незамеченными. В условленном месте их ждала машина Абиссинца со страшно нервничающим Оми на заднем сиденье.
3. В “Конеко” секса нет.
Айя проскользнул в душ первым, пока Оми раскладывал на столе содержимое аптечки, а Кен пихал окровавленную одежду в мусоросжигатель. Он подставил лицо под горячие струи воды и вздрогнул: стоило закрыть глаза, как проклятое лицо снова всплывало в памяти, словно было выжжено на веках. Синие глаза дразнили, усмехались, издевались над ним…
Он хорошо помнил рыжего гайдзина. Воспоминания о том дне жили у него в голове смутными клочьями, затуманенные шоком и сотрясением мозга, но он помнил, как эти губы насмешливо улыбались ему, роняя едкие слова. Помнил, как взметнулись по ветру длинные волосы, когда его враг просто повернулся и ушел, оставляя его за спиной, как никчемную, сломанную вещь. Безвредную. Ненужную.
Теперь он знал его имя: Шульдих.
Шульдих был там, на месте взрыва, он знал, что должно было произойти, он безразлично угрожал ему смертью и не прикончил, похоже, только потому, что поленился. Скорее всего, именно он убил его родителей и искалечил сестру. Наверное, он работал на Такатори.
Может быть, это Такатори работал на него.
Шульдих часто снился ему, и хотя Айя помнил только невнятные, крохотные обрывки этих снов, к своему стыду и смятению он знал, что далеко не всегда эти сны кончались кровавой смертью рыжего. Иногда они кончались… совсем по-другому.
Его враг больше не был тенью из прошлого. Он жил здесь, в Токио, дышал с ним одним воздухом, мешал убивать, нахально уходил от ударов и улыбался, улыбался, сверкал неестественно-синими глазами, отбрасывал за спину оранжевые лохмы. Он жил, от него пахло табаком, порохом и…
Айя гневно застонал, вспоминая сегодняшнее унижение. Враг обнял его. Враг спас от пуль. Это было очередной игрой: он снова оставил его в живых, чтобы посмеяться еще раз. Рыжий негодяй держал его в руках, силком прижимал к себе, погрузив длинные пальцы в волосы, щекоча ухо своим дыханием. Одно из коленей Шульдиха прижималось к ноге Айи, и это почему-то особенно раздражало.
Он выкрутил кран до отказа и стоял под ледяной водой, пока его не начало трясти с головы до ног. Неуместная эрекция немного опала, но совсем уходить не собиралась. Наконец он сдался и снова сделал воду теплее.
Это часто бывает после миссий, сказал он себе. Конечно, нет ничего достойного в том, что кровь и смерть так заводят, но это научно объяснимая биологическая реакция. Ничего больше.
Он опустил руку и коснулся болезненно твердого члена, легонько провел пальцами по всей длине. Закрыл глаза, позволяя теплым струйкам ласкать шею, медленно сжал руку на вздыбленной плоти и начал мысленно проигрывать самую надежную фантазию.
Красивое лицо склоняется над ним, ближе, ближе, бездонные глаза, широкая улыбка, мягкие длинные волосы. Поцелуй, глубокий, влажный, бесконечный. Сильные ловкие пальцы ласкают его, умело и уверенно, сильнее, быстрее. Теплые губы скользят по шее, по груди, смыкаются на соске, острый язычок высовывается наружу, щекочет, поглаживает, начинает вылизывать мокрую дорожку вниз, по его животу, ныряет в пупок, опускается еще ниже… Облизывает его член, сначала головку, потом, по спирали, весь целиком. Зубы присоединяются к игре, легонько прихватывая тонкую кожицу, и каждый укус сопровождается поцелуем. Наконец горячий жадный рот обхватывает его пенис… Айя не очень точно представлял себе, каково это, но догадывался, что наверняка замечательно…
“Я хочу тебя” - шепчет его любовник. Айя успел подумать, что для этого надо сначала вынуть член изо рта, но отмел эту мысль, как непродуктивную для фантазии. Он дотронулся намыленным пальцем до узкого отверстия, просунул внутрь самый кончик и содрогнулся всем телом. Оргазм подкатывал к нему теплыми волнами, он уже не смог бы остановиться. Правая рука скользила по вздрагивающему члену быстро и размеренно, он запрокинул голову, готовясь отдаться сладкому забвению, как вдруг склоненное над ним лицо дрогнуло и начало меняться.
Мягкая, чуть рассеянная улыбка превратилась в ядовитую усмешку, теплые зеленые глаза налились враждебной густой синевой, золотые волосы стали ярко-рыжими. Айя закусил губу, борясь с наваждением, отчаянно прошептал: “Йоджи!”, но видение никуда не делось. Это проклятый Шульдих сжимал его в объятьях, это его губы заглушали поцелуями страстные стоны, это в его глаза смотрел Айя, утопая в остром, постыдном наслаждении, смотрел и не мог оторваться.
Он смыл со стены белесые потеки семени и бессильно опустился на колени, готовый расплакаться от стыда и злости. Кен постучал в дверь и саркастически осведомился, не планирует ли Абиссинец переквалифицироваться в русалку. Айя невнятно рявкнул в ответ, вымыл лицо и потянулся за полотенцем.
Когда он оделся и открыл дверь, Кен терпеливо стоял на пороге в одних трусах, покрытый струйками полузасохшей крови. Хидака постоянно разгуливал по верхним этажам в нижнем белье. Если верить Оми, то в первые недели их совместной работы Сибиряк дефилировал от своей комнаты до ванной вообще во всей красе, и только по личной просьбе чибика начал слегка одеваться. Может, этому Кен научился в футбольных раздевалках, но он совершенно не стеснялся мужчин, зато женщин стеснялся прямо-таки болезненно.
- Ты как? - коротко спросил Айя.
- Нормально. По-моему, все это только царапины. Жутко чешется. Сейчас помоюсь, и Оми меня обработает. Спокойной ночи, Айя.
Абиссинец направился было в свою спальню, но ноги сами понесли к другой двери. Йоджи еще не спал, лежал в кровати, целомудренно прикрытый одеялом. Туго перебинтованная нога покоилась на подушке, переброшенной на другой край постели. При виде Айи он заметно обрадовался и жестом пригласил войти.
Почти вся комната Йоджи была занята гигантской кроватью и внушительным шкафом, поэтому стульев он не держал. Айя присел на краешек кровати, переводя глаза с чудовищно распухшей щиколотки на знакомо улыбающееся лицо.
Выглядел Балинез паршиво. Бледный до желтизны, под глазами залегли глубокие темные круги, волосы больше не спадали ему на плечи золотыми волнами, а висели свалявшимися патлами неопределенного цвета.
- Болит? - кивнул Айя на ногу и пожалел, что спросил. Банальный вывих никак не мог болеть сильнее, чем пулевое ранение, а их Йоджи переносил с легкостью, без ощутимых потерь для красоты.
- Да нет, не очень, - удивленно сказал Йоджи. - Пиво будешь?
Айя поморщился, и Балинез поставил банку обратно на тумбочку.
- Странная миссия, нэ? Кто были эти четверо? Твои знакомые?
Айя промолчал. Это была его личная вендетта, в которой не нужны ни помощь, ни вмешательство посторонних.
- Не отвечай, если не хочешь, я тебе доверяю. Если считаешь, что этот секрет можно хранить, не подставляя при этом нас - твое право, Ран. Тебя ведь так зовут на самом деле?
- Меня зовут Айя.
Он поднялся с кровати, собираясь уйти, но рука Йоджи стремительно, быстрее, чем глаза успели заметить движение, метнулась к его запястью. Теплые пальцы легли на кожу, не удерживая - только касаясь.
- Останься.
Айя замер, часто моргая.
- Пожалуйста. Останься сегодня со мной. Я больше не могу спать один. Кровать широкая, я тебя не потревожу.
Это был уже не первый раз, припомнил Айя. Две недели назад около трех утра он отправился в ванную и столкнулся на лестнице с отвратительно пьяным, перемазанным губной помадой двух цветов Балинезом. Тот держался за стену и покачивался, как будто раздумывал, не блевануть ли на ступеньки. Когда Айя попытался брезгливо протиснуться мимо, тот поймал его за плечо и так же жалобно попросил разделить с ним постель.
От него несло табаком, перегаром и едкими духами. На левой щеке краснел отпечаток маленькой ладони, майка была надета задом наперед, сползшие очки не закрывали опухшие полуслепые глаза. Айя даже не был уверен, что Йоджи понимает, с кем разговаривает. Он отпихнул его от себя так, что тот ударился спиной о стену и едва не скатился вниз по лестнице, а потом схватил за шиворот и отволок в его спальню. Толкнул на кровать и вышел. Наутро Йоджи, казалось, ничего не помнил об этом инциденте. Теперь он просил снова.
- Мне снится новый сон, - губы блондина болезненно скривились, он прокашлялся и продолжил. - В этот раз она совсем рядом, и я могу ее спасти. Я вижу, куда попадет пуля, могу закрыть ее собой, и она будет жива. Может быть, я даже не умру. Нет, во сне я знаю, что умру. Но она будет жива.
- Кто?
- Маки... Аска... Не знаю. Дело не в этом. Понимаешь, в реальности я легко могу прыгнуть на пулю, если нужно. Ты знаешь.
Айя кивнул. Он знал.
- А во сне я никогда этого не делаю. Мне страшно. И она умирает. А потом... она приходит за мной.
Глаза Кудо, такие темные в сумерках, расширились, как будто он снова видел перед собой разгневанный призрак любимой женщины. Пальцы на запястье Айи конвульсивно сжались.
- Йоджи, - сказал Айя. - Ты не виноват.
Эти слова ничего не значили, уж он-то знал прекрасно, но Оми и Кен непременно сказали бы что-нибудь подобное.
- Господи, - почти всхлипнул Йоджи. - Конечно, я виноват. Я каждый раз так ликую, что выжил... Конечно, я виноват. Неважно. Я могу работать, я не собираюсь сходить с ума и все такое. Я просто не хочу спать один. Останься.
Айя облизнул губы и перевел дыхание. Его ладони вспотели, сердце билось где-то в горле. Естественно, он хотел остаться. Он мечтал снова оказаться в этой постели с тех самых пор, как проснулся в ней впервые, выскользнув из липкого, страшного сна и из объятий своего рыжего мучителя, и вместо этого оказался в руках незнакомого красивого парня, который легко смеялся, много болтал и прикасался к нему тепло и по-дружески. Лез в душу, как будто ему действительно было интересно, а фигурально получив по носу, без обид отскакивал. Тогда от него тоже пахло недавним сексом, но он был трезвый и веселый. Конечно, это было до Маки.
Он мог бы остаться. Они лежали бы рядом под одеялом, возможно, соприкасаясь плечами, и Йоджи бы спал, мирно и тихо, а он кусал бы губы и изнывал от желания и одиночества. Это было бы даже неплохо.
Но Йоджи держал сейчас его за руку и смотрел на него огромными, умоляющими глазами только потому, что с порванными связками он не мог смотаться в ближайший клуб и притащить домой какую-нибудь тощую вертлявую брюнеточку, которая подарила бы ему тепло, покой и забвение в обмен на пару комплиментов и добротный, умелый секс. Айя мысленно усмехнулся, прикидывая, согласился бы Йоджи расплатиться с ним тем же способом. Нет, он, конечно, был бы потрясен, почувствовал себя униженным и преданным, но наверняка не отказал бы. В своем теперешнем состоянии он дал бы Айе все, чего бы тот потребовал.
Балинезу просто повезло, что Фудзимия больше не был человеком. Карающему мечу секс не нужен.
- Ты как ребенок, Кудо, - произнес Абиссинец. - Если боишься спать один, купи себе ночник и плюшевого медвежонка.
Рука Йоджи упала на простыни. Не глядя ему в лицо, Айя развернулся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Кен все еще плескался в ванной. Айя вспомнил, что использовал последнее чистое полотенце, и спустился в прачечную за стопкой свежевыстиранных. Он уже собирался постучать в дверь ванной и крикнуть Кену, чтобы тот высунулся и забрал полотенца, но вовремя отдернул руку. Из-за шума воды до него донесся приглушенный стон и сдавленный голос Хидаки:
- Йоджиии…
Айя положил полотенца на пол под дверью и удалился, ступая абсолютно неслышно.
4. Заговорщики.
Кроуфорд сел за руль, Шульдих устроился на переднем сиденье, вынул из бардачка диктофон и принялся монотонно бубнить в него по-немецки, сбрасывая вытащенную из головы Акашимы информацию. Он был чересчур тихий - обычно после боя с таким количеством смертей он весь искрился от беспокойной энергии. Оракул решил, что мозг телепата перегружен данными, и переключил все внимание на дорогу и в будущее.
- Все нормально? - спросил Шульдих минут через десять, остановив пленку.
- Много нового, но слишком туманно. Скоро будем знать. Посмотри у меня во внутреннем кармане - это то, что мы искали?
Шульдих залез ему за пазуху, вынул толстый конверт и углубился в изучение пожелтевших листочков.
- Похоже. По крайней мере, Акашима думал, что это оно. А чего Наги такой вялый, сейф был сложный?
Кроуфорд посмотрел в зеркало. Наги и Фарфарелло дремали на заднем сиденье, прижавшись к противоположным дверцам. Младшие члены команды все еще побаивались друг друга.
- Он успел покопаться в компьютере, напрямую, через телекинез. Устал. Ты знаешь, что он не спит, когда ты гуляешь?
- Вот давайте вешать всех собак на бедных немцев... Я что, теперь должен сидеть дома, как привязанный? Что со мной вообще может случиться?
Оракул деликатно промолчал, но потом не удержался и смачно припомнил пару берлинских приключений, проецируя яркие образы за ментальные щиты. Шульдих поежился.
- Все под контролем. Величайшая опасность, которая сейчас мне грозит - это втык от нашего любимого начальства за халатность в работе. Брэд, ты уверен...
- Уверен. И не подставлял бы тебя, если бы не был уверен. Я своими людьми не разбрасываюсь.
- Самое забавное, эти пацаны сами не знают, на кого они работают. Вот будет смеху... - Шульдих мечтательно улыбнулся.
- Не вздумай ничего делать без согласования со мной, - предупредил Кроуфорд.
Телепат надулся и снова включил диктофон.
*-*-*
Кроуфорд остановился перед домом, взял спящего Наги на руки и отнес в постель, бросив парковку машины и Фарфарелло на Шульдиха. Мальчик был в полной отключке, очнулся только когда Оракул начал стягивать с него брюки - беспокойно задергался спросонья. Плафоны под потолком задребезжали, раскачиваясь.
- Это я, - произнес Брэд. Наги сразу успокоился, помог Кроуфорду разобраться с брюками, залез под одеяло и принялся молча наблюдать, как начальник складывает его одежду, мимоходом поправляет бардак на столе, протягивает руку к выключателю.
- Кроуфорд, - позвал он. - Это точно... Мы точно...
- Все будет хорошо, Наги, я обещаю.
- Еще никто этого не делал. Никто даже не пытался.
- Мы - лучшие. Забыл? Тебе в любом случае ничего не грозит. Ты был в Розенкройц совсем мало, тебя не найдут, даже если мобилизуют всех телепатов и ясновидящих. У меня почти все готово, на днях отдам тебе новые документы, ключи и пароли к счетам. Если придется бежать, то есть куда.
- Дааа... А вас-то найдут...
- Хоть под землей, - кивнул Кроуфорд. Он не любил без дела врать своим сотрудникам. - Поэтому мы и планируем только твой побег. Ты уже взрослый, Наоэ Наги, не пропадешь один. Не волнуйся.
- Пропаду, - упрямо сказал Наги. - Вот назло вам пропаду.
- Перестань, - одернул его Кроуфорд и выключил свет. Мальчик затих под одеялом, как мышка. - Спокойной ночи.
*-*-*
Пока он сидел в кабинете, дожидаясь ответа из штаб-квартиры, - они всегда заставляли его ждать не меньше пяти минут, - будущее наконец частично прояснилось, причем страшно не вовремя. Ему здорово помогло то, что пока его абонент устраивался в кресле, вебкам в основном показывал белого кота, повисшего у него на руке. Картинка настолько напоминала старые фильмы про Джеймса Бонда, что Брэд хихикнул, отвлекся от пережитого шока и взял себя в руки.
- А, Кроуфорд. Чем порадуешь?
- Предатель Акашима уничтожен. Но во время операции произошло нечто непредвиденное.
- Да? - толстые как баварские сосиски пальцы почесали кота за ухом. Бедное животное, казалось, пребывало в кататонии. Брэд от души посочувствовал коту, он сам еще помнил прикосновения этих пальцев. Впрочем, вспоминать об этом сейчас было ни к чему.
- Другая группа проявила аналогичный интерес. Не исключено, что их действия были вызваны иными аспектами деятельности Акашимы…
- Кто эти люди, на кого работают?
Кроуфорд перевел дух.
- Мой телепат определил, что они работают на Такатори. К сожалению, контакт был очень краток, и мы…
- Такатори?
- Мой телепат не ошибается, - твердо сказал Кроуфорд. - Я уверен, что мистер Такатори прояснит ситуацию, если мы обратимся к нему напрямую. С другой стороны…
- Ты не спеши. Ему ни к чему знать про нашу связь с Акашимой, - старик задумался, наглаживая кота. - Ваше задание не меняется. Мы расследуем деятельность Такатори через иные каналы, не привлекая к вам внимания. Все.
Связь оборвалась. Брэд выключил компьютер и отправился в комнату Шульдиха.
Телепат сидел с ногами на кровати и бормотал в диктофон длинные цепочки цифр, не то номера счетов, не то кусочки какого-то шифра. Кроуфорд прислонился к дверному косяку, постоял так минуту, пристально разглядывая рыжего, негромко позвал:
- Хочешь послушать про мое последнее видение?
- Айн момент, - Шульдих закончил с номерами, выключил диктофон и поднял на него полусонные глаза.
- Я видел того мрачного красноволосого парня, с которым мы столкнулись на сегодняшней операции, - сказал Кроуфорд, медленно приближаясь к кровати. - Он протыкал тебя мечом.
Шульдих стянул свою бандану, швырнул ее в угол и простонал:
- Пожалуйста, скажи, что это такая сексуальная метафора.
- Какого черта, Шульдих? Я чувствовал, что это личная месть. Что ты ему сделал?
- Это Фудзимия, Кроуфорд. Это был Фудзимия, и он меня вспомнил.
- Парень, которого ты не убил полтора года назад. - Такие вещи Брэд не забывал. - Ты что, идиот, не стер ему память?
- Стер, конечно! За кого ты меня принимаешь? Он не должен меня помнить! Но... Я его навещал, не часто, иногда... Может быть...
- Ты проникал в его сны? - Кроуфорд стиснул кулаки, стараясь держать себя в руках. - Мало того, что ты оставил парня в живых, когда мы угрохали всю его семью, ты еще и светился после этого у него в подсознании? Это уже за чертой непрофессионализма и идиотизма, это уже какие-то суицидальные тенденции. Как будто ты хочешь, чтобы за тобой бегал маньяк, одержимый жаждой мести. Тебе что, внимания не хватает?
- Эй, если бы мы с ним не столкнулись, я бы так и остался его страшным сном, - возразил телепат. - Коне-ечно, если подумать, то да, мы живем в одном городе и работаем в одной сфере... - Он скользнул глазами по перекошенному лицу Брэда и криво ухмыльнулся. - Да, я знал, что он теперь наемный убийца. Да, не предупредил. Ну, бей, если хочешь, что уж там, за дело.
Кроуфорд коротко хлестнул его тыльной стороной ладони по щеке и сразу почувствовал себя намного лучше.
- Ладно, ничего страшного. Если мы уберем только Фудзимию, все должно получиться. Сейчас Фарфарелло поспит пару часиков, и пойдет. Ты будешь его направлять, ты ведь можешь найти цель?
- Брэд, - Шульдих тер пылающую щеку костяшками пальцев и меланхолично рассматривал собственные коленки. - Ты такой умный. Придумай какой-нибудь план, в котором не надо убивать Рана.
Кроуфорд прекрасно знал, что означает этот спокойный тон: телепат уперся, и уговорить его не удастся. Попытки давления, когда он в таком состоянии, всегда кончались плачевно. Оракул решил пойти на компромисс и сменил тон на примирительный:
- Он тебе нравится, да? Я понимаю, он хорошенький. Фарфарелло может притащить его прямо сюда. Развлечешься от души, а потом мы его уберем.
- Нет.
- Я отошлю Наги. На несколько дней, если понадобится. Он ничего не узнает.
- Нет.
- Почему нет-то? Если насиловать Фудзимию тебе неинтересно, ты можешь заставить его делать что угодно: хотеть тебя, любить тебя, стихи про тебя сочинять, пока не надоест.
Шульдих молчал, свесив голову, рассыпавшиеся волосы закрывали лицо. Кроуфорду ужасно хотелось врезать ему еще разочек, но он понимал, что сейчас, как минимум, сломает рыжему ублюдку челюсть. Злости добавляло то, что он не предвидел этого подвоха.
Шульдих был одним из самых уравновешенных телепатов своего поколения, но все же он был телепатом. Порой он вел себя странно, как сегодня утром. Иногда был чересчур импульсивен, частенько увлекался своими играми. Чужая боль опасно кружила ему голову, он безошибочно находил жертвы, которые можно было только чуть зацепить коготком, а потом упиваться их душевной агонией долго-долго, и очень не любил терять хорошие экземпляры. Но даже ради самой лучшей игрушки рыжий не стал бы идти на открытый конфликт с Брэдом и тем более рисковать своей горячо любимой шкурой.
Кроуфорд предпочел бы списать происходящее на временное помутнение мозгов немца: время от времени у Шульдиха случались припадки похлеще фарфарелловских, но это всегда происходило вне дома. К тому же они оба до сих пор не были уверены, являются ли эти приступы симптомом личных тараканов телепата или реакцией на что-то подобранное в чужих головах, поэтому записывать рыжего в полные психи было рановато.
- Шульдих, пока Фудзимия жив, ты одной ногой в могиле. Я не могу тебя потерять. Ты мне нужен. Мы не должны бессмысленно рисковать, только не сейчас.
- Само собой, - глухо ответил телепат. - Поэтому я и прошу тебя что-нибудь придумать. И учти, если ты убьешь его у меня за спиной, я ведь узнаю.
Кроуфорд схватил его за плечи, легонько встряхнул:
- Да что с тобой, Шульдих?
- Я не знаю, Брэдли, - пробормотал тот, отворачивая лицо. - Я бы сказал, если б знал.
5. Первое свидание.
Айя составлял новую композицию - “Озарение”. Он никогда и никому не рассказывал, что каждая его икебана носит особое имя, и от души надеялся, что никто не узнает, как он на самом деле любит цветы и тонкое, полное нюансов искусство аранжировки. Композиция складывалась сама собой - густую щедрую зелень пронизывали оранжевые сполохи тигровых лилий, подсвеченные лютиками, а синие незабудки предоставляли хорошо сбалансированный контраст и придавали этой вспышке чудесного в повседневном оттенок предопределенности.
Айя вздрогнул, еще раз посмотрел на икебану, выдернул цветы из вазы, яростно ломая стебли, запихал их в мусорное ведро и тщательно примял ногой. Вспомнил, что находится на людях, раздраженно оглянулся. Кен и Йоджи моментально отвернулись и сделали вид, что ничего не заметили, а Оми так и продолжал пялиться на него круглыми голубыми глазами, словно безмолвно умоляя как можно скорее записаться на прием к критикеровскому психоаналитику.
- Хн, - сказал Айя, отставляя бежевую вазу и придвигая к себе лиловую. - Орхидеи сейчас популярны.
- Орхидеи сейчас еще и дороги, - сказал Кен, как бы ненароком занимая позицию между Айей и стеллажом с орхидеями.
Колокольчик над дверью противно задребезжал, разбивая начавшее было сгущаться напряжение, и в магазин ворвались четыре безудержно хохочущие, писклявые, гиперактивные школьницы в вызывающе коротеньких юбках, с жвачками в перемазанных блеском для губ ртах, с нелепыми сверкающими заколками в волосах. А сестра еще удивлялась, почему после двенадцати лет общения с ней и ее подругами он решил обратить внимание на парней.
Они столпились перед прилавком и дружно защебетали, явно не слушая друг друга, отираясь так близко возле его друзей, как Айя никогда себе не позволял. Если, конечно, не был ранен и нуждался в помощи. Хищные глаза девочек, нацеленные на Оми и Кена, явно говорили, что “дружба” будет принесена в жертву первой же возможности вонзить когти в добычу.
- Если ничего не собираетесь покупать… - начал он, и тут его перебили.
Колокольчик тренькнул еще раз, и в приоткрывшуюся дверь лениво и грациозно проскользнул высокий парень с длинными оранжевыми волосами.
В магазине повисла гробовая тишина. Даже школьницы заткнулись, молча вылупившись на гайдзина. Даже Йоджи не отпускал в их направлении псевдогалантных комментариев, даже Кен не пытался разъяснить им значения товара на языке цветов, даже Оми…
Впрочем, Оми выглядел как обычно, не был бледен и не искал глазами ближайший тяжелый или острый предмет. Он просто разглядывал посетителя, онемев от изумления.
- Всем привет, - протянул Шульдих и помахал ручкой. - Осторожно, глазики вывалятся, - добавил он отдельно для Цукиено.
- Ой, - сказал Оми. - Извините. Вы просто такой же аляпистый, как Айины икебаны.
Школьницы захихикали, прикрывая рты ладошками, Кен смешливо фыркнул. Весь мир заволокло красной пеленой, но Айя продолжал невозмутимо стоять на прежнем месте, сохраняя спокойное выражение лица, и медленно считал про себя до ста. У Оми никогда не было вкуса.
Йоджи, единственный из них, кто был всегда вооружен, молча постучал пальцем по часам. Шульдих ухмыльнулся.
- Шшш, спокойно. Я не один. Мои друзья рядом, и давайте не будем заставлять их нервничать, потому что у них есть кое-что покруче, чем леска для спиннинга. Я просто хочу поговорить с Раном.
- Ну и замечательно, а мы при чем? - спросил Оми, ненавязчиво заслоняя собой школьниц от Шульдиха. Он не видел рыжего на миссии, но уже догадался, что дело нечисто.
- Что тебе надо? - глухо пробормотал Айя.
- Ну, это деликатный, личный вопрос, - с готовностью ответил Шульдих. - Пойдем, посидим в кафешке через дорогу. Вон, отсюда через окно все видно, тебя не потеряют. Меня тоже не потеряют.
Айя стянул с себя фартук и на негнущихся ногах пошагал к двери. Ярость кипела в горле, как желчь. Рыжий был совсем рядом, только руку протянуть: хрупкий кадык на открытой шее, тонкая переносица между ослепительно синих глаз, один удар, всего один...
- Ран, держи себя в руках, - прошептал ненавистный голос в самое ухо. - Мне льстят твои страстные порывы, но не на людях же.
Абиссинец опустил голову, до боли стиснув зубы, не оглядываясь, вышел из магазина, пересек улицу, сел за столик в кафе. Простые действия. Считай в уме. Дыши.
Гайдзин плюхнулся за столик напротив него, и Айе пришлось отвернуться и посмотреть в окно. Школьницы толклись на углу под часами, на двери магазина висела табличка “Закрыто на учет”. Вайсс маячили на тротуаре перед витриной, для вида передвигая кадки с пальмами с места на место. За пазухой у Кена отчетливо угадывался багнак.
- Сразу к делу, - сказал Шульдих. - Ты хочешь убить меня. Откажись от этой затеи.
Айя усмехнулся, глядя на свои сложенные на коленях руки.
- Дай честное слово... самурая, или чего там у вас... что ты мне все прощаешь и не будешь желать моей смерти - тогда расстанемся мирно.
- И ты мне поверишь? - язвительно спросил Ран.
- Я умею распознавать ложь.
- Давай, переходи к угрозам. Что ты мне сделаешь, если я не соглашусь забыть, что ты уничтожил мою семью?
Шульдих кашлянул, указал взглядом на приближающуюся официантку. Девушка выставила на столик две чашки кофе, мороженое и кусок шоколадно-мятного торта.
От знакомого запаха Айю слегка замутило. Он поднял глаза, заставил себя посмотреть гайдзину в лицо, тут же пожалел об этом, но опускать взгляд было бы проявлением слабости. Рыжий широко улыбнулся.
Он был слишком близко. Почему в этом кафе такие узенькие столики?
- Мы вроде бы не заказывали... - промямлил Айя. - Я не ем сладкое.
- Я знаю. Хотел сделать тонкий намек. Мол, у тебя сестра больная, совсем одна в палате, а ты тут выпендриваешься, когда с тобой по-хорошему...
- Если ты хоть пальцем тронешь... - начал он, чувствуя, как голос предательски срывается, как аромат любимого лакомства сестры щекочет в носу почти до слез. Он знал, что рано или поздно кто-нибудь поймет, что у него есть слабое место, но реальность оказалась ужаснее любого параноидального бреда.
- Ран, перестань дергаться. Убить меня ты все равно не сможешь. А если ты не убедишь меня, что и пытаться не станешь, то выйдешь отсюда либо ногами вперед, либо полным психом. По второму разу мне придется чистить твою память глубже, может получиться что угодно...
Детали, наконец, сложились в цельную картинку. Как все просто.
- Телепатия, - понимающе кивнул Айя. - Нас предупреждали, что паранормы охотно продаются мрази вроде Такатори. Значит, мои провалы в памяти, мои сны...
- Ага.
- Ты читаешь мои мысли? Прямо сейчас?
- Могу не читать. Откажись от мести, и я просто уйду. И никто не пострадает, ни твоя сестра, ни эти...
Шульдих мотнул рыжей гривой в сторону Вайсс, издевательски помахал им сквозь стекло. Те переговаривались, не сводя глаз с окон кафе. Кен, похоже, хотел пойти за ним, а Йоджи и Оми его отговаривали.
- Давай так, - рыжий оскалился и наклонился ближе к Айе, и тому пришлось сделать усилие, чтобы не отшатнуться. - Предлагаю тебе сделку. Ты великодушно даришь мне жизнь, а я в благодарность дам тебе то, чего ты так хочешь.
Айя почувствовал, что краснеет, постыдно, неудержимо заливается ярко-бордовым цветом, от корней волос до подбородка. Его собеседник восторженно ахнул:
- Вот это да. Я даже и не знал.
- Это ты! - свирепо прошипел Ран, с трудом удерживаясь, чтобы не разбить тарелку и не распороть осколком горло сволочного гайдзина. - Ты сделал это со мной! Ты заставил меня чувствовать ЭТО...
- Возможно, - Шульдих равнодушно пожал плечами. - Я лазил довольно глубоко и не думал о последствиях. Теперь, когда ты знаешь, это пройдет. Внушение никогда не держится, если объект хотя бы подозревает...
- Я не хочу тебя! Я тебя ненавижу и убью, чего бы мне это не стоило. Не хочу...
- Такатори.
Волшебное слово моментально выдернуло Айю из накатывающей истерики. Он тряхнул головой, чтобы успокоиться, и вопросительно вскинул бровь.
- Откажись от мести, Фудзимия Ран, и я лично сдам тебе Такатори. Живого. Беззащитного. Связанного по рукам и ногам, если это не скучно, - Шульдих сделал паузу, хрюкнул и добавил: - В костюме Сэйлор Юпитер, если хочешь.
Про то, что ему нравились парни, во всем мире знали только сестра и Юуши. Про его любовь к Сэйлорам не знал никто. Даже когда Айя усаживалась смотреть новый эпизод, Ран притворялся, что сидит на диване просто за компанию, читает “Шонен Джамп” и поглядывает в телевизор со снисходительным презрением.
- И еще я буду хранить этот страшный секрет, - с готовностью добавил телепат.
Сделка казалась все более выгодной.
- И еще, - рыжий поковырялся ложечкой в мороженом, вздохнул. - Может, тебе будет проще, если я признаюсь, что в той операции участвовал только как наблюдатель. Еще ставил телепатическую завесу от очевидцев. Бомбу устанавливал не я. На взрыватель нажимал не я. Так что технически...
- Да, это проще, - согласился Айя. - Скажи мне, кто это был, и я поклянусь, что не стану мстить тебе за соучастие.
Шульдих сокрушенно покачал головой:
- Не могу. Ну что, согласен? Мне некогда больше тянуть. Если ты не согласен, я должен...
«Такатори», подумал Айя. «Остальное неважно».
- Ты действительно можешь организовать ликвидацию политика такого уровня? Это не так-то просто...
- Да ну, легче легкого, - Шульдих откинулся на спинку стула, довольно ухмыляясь. - Мы ж его телохранители.
6. Теплая летняя ночь.
Кроуфорд заглянул в будущее и понял, что не уснет еще с полчаса. Тратить время напрасно - глупо, так что он сел за письменный стол, положил перед собой список дел на прошлый месяц и принялся подводить итоги. Первая строка списка гласила:
“1. Подстричься.” Брэд сдул челку с носа, пощупал волосы на затылке, пожал плечами и записал “Подстричься” первым пунктом на следующий месяц. При этом его посетило легкое ощущение дежа вю - не то он предвидел, что так и сделает, не то стрижка первоначально планировалась на позапрошлый месяц.
“2. Сообщить Эсцет, что Акашима связан с полицией. Получить на него заказ.” - сделано. Кроуфорд аккуратно поставил пометку в списке и продолжил.
“3. Сообщить полиции, что Акашима занимается работорговлей.” - сделано.
“4. Случайно проболтаться Акашиме, что он попал в черный список Эсцет.” - сделано.
План был прост и незатейлив. У Акашимы было достаточно связей и возможностей, чтобы добраться до свитков из архива Эсцет. Шульдих ловко имплантировал ему в голову идею, что раз уж он попал в немилость, то обладание ценными реликвиями может послужить гарантией его безопасности. Вмешательство полиции должно было создать неразбериху: если Эсцет обнаружит пропажу документов и догадается, что они перекочевали в руки Акашимы, исчезновение свитков из его сейфа можно будет свалить на полицейских и выиграть немного времени.
Получилось даже лучше, потому что теперь можно было пометить галочкой еще и пункт восьмой: “Поссорить Такатори с Эсцет.” Конечно, старейшинам не составит труда выяснить, что ту группку забавных наемников спонсирует вовсе не их Такатори, но Брэд надеялся, что осадок все равно останется. К тому же в ходе расследования какие-нибудь нелицеприятные секреты старины Рейдзи обязательно выплывут на свет божий, особенно с творческой помощью Шварц, и тогда Такатори не выкрутится.
“5. Свозить машину на техобслуживание” - сделано.
“6. Сводить Наги в Музей современной науки и изобретений” - сделано.
- Наги мог бы и один сходить, раз ему захотелось, не ребенок ведь, - пробурчал Кроуфорд, недовольно припоминая, как пришлось отложить все дела, протискиваться через вечные пробки в порту, потом несколько часов таскаться с этажа на этаж в огромном музее… И как сияла мордашка Наги, как он невозмутимо дополнял и поправлял экскурсоводов, втихаря изменяя карту звездного неба в планетарии… Как они потом возвращались через парк с мороженым в руках, разговаривали о компьютерах, рассуждали, в какой университет Наоэ лучше поступить. А потом мальчик вдруг вспомнил, как после Розенкройц Кроуфорд водил его в Берлинский зоопарк и как там было здорово.
Поездка в зоопарк была идеей Шульдиха. Когда им наконец разрешили забрать Наги из Розенкройц, Кроуфорд его почти не узнал. Он не похудел, на нем не было видимых повреждений, но что-то изменилось в глазах, в лице, в осанке, что-то неуловимое, но очень важное…
Пока Наоэ распаковывал вещи в их берлинской квартире, Шульдих утащил Брэда в коридор и сказал:
- Мы же знали, что так и будет.
- Я надеялся…
- Он еще ребенок. Я был старше, и то… Слушай, своди его в зоопарк. Или в цирк.
- Шульдих, что ты несешь, на тебя визиты в Розенкройц так действуют? Чем ему сейчас поможет зоопарк?
- Доверься мне, я телепат, - сказал Шульдих и ушел на блядки.
В зоопарке они уныло бродили от клетки к клетке. Осоловелые от сытости морды хищников за железными прутьями всегда действовали на Кроуфорда угнетающе, и Наги, похоже, чувствовал то же самое. Наконец Брэд сдался и плюхнулся на ближайшую скамейку, чтобы дать отдых ногам перед обратной дорогой. Наги присел рядом, созерцая толпы гуляющих с выражением, которое Кроуфорд поначалу принимал за равнодушное, пока не узнал, что так мальчик выглядит, когда прикидывает, сколько человек он может расплющить одной атакой. К ним подскочила толстая, румяная старуха с лотком мороженщицы и затараторила:
- Ой, что-то ваш сыночек такой невеселый, купите ему сладенького!
- Он мне не сын, - возмутился Кроуфорд, подумал, что это прозвучало странно, и добавил: - Я его опекун.
Наги внезапно расхохотался и протянул бабке деньги:
- Вы его обидели. Он меня всего на двенадцать лет старше. Шоколадное и ванильное, пожалуйста.
Мороженщица давно ушла, а Наги все смеялся, уткнувшись лицом в плечо Кроуфорда, пока смех не превратился в беззвучные подергивания. А потом спросил неожиданно спокойно:
- Ты долго был там?
- Девять лет, - ответил Кроуфорд и откусил такой кусок мороженого, что от холода у него зазвенело в ушах.
- А Шульдих?
- Три года.
- Понятно, - сказал Наги таким тоном, как будто ему стало понятно строение вселенной. Выпрямился, вытер лицо, вгрызся в свою порцию сладкого и промямлил с полным ртом: - Пошли смотреть пингвинов.
Кроуфорд тогда так и не понял, почему после этой прогулки Наги начал так быстро превращаться из тихой, незнакомой тени в себя прежнего, непробиваемо спокойного циничного тринадцатилетнего убийцу, но решил, что мальчик просто любит зоопарки. Он снова перелистнул органайзер на следующий месяц и под пунктом “Сделать Фарфарелло прививки от столбняка и бешенства” дописал: “Сводить Наги в зоопарк”. Если, конечно, он еще не перерос это увлечение…
Оставался только пункт семь - Вайсс. Насчет них Кроуфорд до сих пор не был уверен. Видение не менялось, проясняться тоже отказывалось. Он знал, что в решающий момент Вайсс будут в нужном месте, и их будет только трое, но кто именно окажется лишним, разглядеть не мог. В свете последних событий казалось очевидным, что это будет Фудзимия. Хотелось верить, что Шульдих выкинет из головы эту новую блажь и спокойно отнесется к смерти красноволосого, но если нет...
Как же это не вовремя. Именно сейчас вся команда должна быть в наилучшей форме и работать на пике эффективности. Каждый неверный шаг мог оказаться последним, а Шульдих упрямился, заставлял менять планы, мутил линии вероятности. Буквально пару лет назад его было намного легче призвать к порядку. Теперь, когда телепат понял, что убивать, увольнять и сдавать Эсцет на перевоспитание его не собираются практически ни при каких обстоятельствах, он окончательно обнаглел и ни на какие дисциплинарные методы больше не поддавался. Со скучающим видом выслушивал ругань, стоически принимал побои, а когда Брэд в порядке эксперимента перекрыл ему кислород в финансовом плане - не долго думая сел на шею Наги, который добросердечно подкармливал его и снабжал карманными деньгами тайком от начальника. И ужасно мучился при этом от угрызений совести, так что наказанным оказался в основном бедный мальчишка.
Впрочем, Шульдих был безбашенным разгильдяем только в свободное время. На работе это никак не сказывалось. В серьезных вопросах на него всегда можно было положиться - до недавнего времени. До инцидента с Фудзимией. Скорее бы...
Неожиданное видение прервало ход его мыслей. Он выронил ручку, вскочил, опрокинув стул, и метнулся к шкафу, на ходу сдирая с себя пижаму.
*-*-*
Такатори Рейдзи проснулся посреди ночи от пронзительной трели телефона. Вслепую нащупав трубку на тумбочке, он сел в кровати, нажал на кнопку и спросил:
- Муши-муши?
- Такатори? - осведомился смутно знакомый голос.
- Да.
- ШИНЕЕЕЕ! - завопила трубка так, что от непомерной громкости затрещала мембрана. Неведомый абонент еще пару раз кровожадно хихикнул, а затем отключился. Такатори потер пострадавшее ухо и проверил определитель номера.
Звонили, как обычно, из автомата. За последние два года Рейдзи уже несколько раз менял номер домашнего телефона, но полночные угрозы неизменно возобновлялись. Спасения не было.
Такатори подавил нервную дрожь и поплелся в ванную за валерьянкой. Успокаивало только то, что его телохранителями были, возможно, лучшие в мире специалисты в этой области, непобедимые сверхсущества, и этот маньяк никак не смог бы проскользнуть у них под носом. Политик с нежностью подумал о своих доверенных людях. Они ему очень нравились: мальчик был вежливый и тихий, седой подросток - экзотический и представительный, одним своим видом отпугивающий самых отчаянных камикадзе. Брэд покорял безукоризненными манерами и опрятностью, к тому же он был умненький и часто давал дельные советы, как из финансовой области, так и по текущим вопросам управления.
Вот только Шульдих страшно раздражал, в основном тем, что никак не реагировал на прозрачные намеки Рейдзи. Приглашения в ресторан рыжий принимал охотно, но неизменно притаскивал с собой обоих младших. В присутствии подозрительно косящегося на него Фарфарелло флиртовать с немцем было неловко, а под взглядом огромных, чистых и невинных голубых глаз малыша Наги - и вовсе невозможно. Такатори давно пытался найти иной подход, и даже советовался со своим адвокатом по поводу того, можно ли трактовать пункт в их договоре, гласящий: «...а также обязуется выполнять иные поручения нанимателя, не оговоренные выше», как нотариально заверенное согласие Шульдиха на исполнение любых поручений нанимателя, то есть его. И не стоит ли просто поручить ему раздеться и лечь на письменный стол? Адвокат сказал, что этот номер проходит только с секретаршами, да и то крайне редко.
Такатори подсчитал дни на пальцах и подпрыгнул от радости - сегодня была очередь Шульдиха нести ночное дежурство. Он на цыпочках вышел из спальни и нашел молоденького немца уютно свернувшимся на диванчике в полутемном холле, под кадкой с апельсином. Он нагло спал на посту, подложив ладонь под щеку, посапывая и счастливо улыбаясь. Рейдзи залюбовался игрой света и теней на его ярких волосах и атласной коже, осторожно дотронулся до изящно изогнутой светлой брови, наполовину скрытой желтой повязкой. Рыжий недовольно завозился во сне и пробормотал что-то невнятное. Такатори не был силен в немецком, поэтому разобрал только слова «пяткой в рыло», на всякий случай отошел подальше от ног спящего и снова наклонился над ним.
В замке заскрежетали ключи, входная дверь стремительно распахнулась и ударилась в стену, и на пороге, эффектно подсвеченный сзади уличными фонарями, возник взъерошенный Кроуфорд в костюме и галстуке на голое тело.
- Шульдих! - заорал он. - Ты забыл принять лекарство от триппера!
Такатори тенью метнулся обратно в спальню и юркнул под одеяло.
- Типун тебе на язык, - пробормотал телепат, подскакивая и протирая глаза. - Мы же недавно сдавали анализы.
- У меня было видение, - объяснил Кроуфорд. - Ты спросонья вышиб мозги нашему дорогому нанимателю, а нам это совершенно ни к чему. Почему ты не поправишь ему мысли, чтобы он от тебя отвязался?
- Уже. Причем неоднократно. Но он сначала отвяжется, а потом опять привязывается, - Шульдих сладко зевнул. - Спасибо, Брэдли, вовремя ты успел. Вот ведь проблема, сначала действую, а потом просыпаюсь.
- Обычно это не проблема, - улыбнулся Кроуфорд и, повинуясь внезапному порыву, сел рядом с немцем на диван и притянул его голову себе на плечо. Тот привалился к нему теплым со сна боком, сунул руку под пиджак, погладил голый живот. - Как прошла встреча с твоим самураем?
- Нормально. Предложил сделку - он согласился. Все, как ты и сказал.
- Радоваться еще рано. Он непредсказуем, я не могу экстраполировать его будущее.
- Не волнуйся, он у меня весь как на ладони. Все будет хорошо.
- Какие у тебя планы в его отношении?
- Никаких, - твердо сказал Шульдих. - Вообще. Я сглупил, но теперь распознал опасность, и буду осторожен. Мы - Шварц. Мы не занимаемся глупостями.
- Точно, - кивнул Кроуфорд и зарылся носом в мягкие рыжие волосы. - Не занимаемся.
Конец первой частидальше >>> Newkate
http://www.mr-yaoi.ru