Автор: Newkate
Бета: helen267
Фандом: Weiss kreuz
Рейтинг: R
Жанр: angst, slash
Пайринг: Брэд/Шульдих, Шульдих/?
От автора: WK я не еще видела, так что канон весьма условный, только пара цитат из манги.
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателям. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик – приветствуются.
Отзывы: сюда
“У меня сегодня собеседование”, - сообщаю я Марте. - “Буду пробоваться на оперативную работу. Набирается новая команда, если возьмут, буду вторым. Круто, а? Ты будешь по мне скучать?”
“Нет. Кто начальник группы?”
“Брэд Кроуфорд. Знаешь такого?”
“Знаю. Он оракул. Надутый индюк, начальство с ним так нянчится, а он и видит-то совсем недалеко, только ближайшие события”, - мысли Марты сердито сгущаются, и я сначала не могу разобрать, чем этот Кроуфорд так ее уел, но тут она добавляет: - “Либо импотент, либо педераст”.
Ага, отказал девушке. Большой промах. Я вот не отказал, и очень рад: вообще-то фройляйн Марта сейчас должна обучать меня выборочному стиранию памяти, но это скучно, поэтому мы забились в тот угол моей комнаты, куда не достает камера слежения, и с пользой проводим время. Секс между телепатами не поощряется, считается, что это слишком сильно действует на психику, но мы с Мартой ничего такого не чувствуем.
“Сколько ему лет?”
“Двадцать один.”
“Наверное, не импотент.” - я мечтательно скалюсь, и она больно бьет меня по мозгам. - “Покажи мне, как он выглядит.”
“Сам скоро увидишь.”
“Ну, судя по мне, у тебя безупречный вкус, так что…”
“Тебя еще не наняли, а ты уже нашел мне замену?”
“Марта, тебя никто не заменит, в конце концов, ты мать моих детей.”
Она ежится и снова посылает в мой разум пригоршню иголок. До этого еще долго, ей всего девятнадцать, ее не заставят рожать, пока не попользуют, как следует в качестве рабочего телепата, но все равно ведь заставят. По крайней мере, дети будут красивые.
“Мне хотя бы удалось переспать с отцом моих детей, в Розенкройц это редкость. Готт, Шульдих, ты представляешь, что у нас родится? Мне так страшно…”
Так, началось. Надо ее срочно отвлекать. Ловкий маневр на суперскорости - и она на полуслове оказывается подо мной, ноги кверху, майка вокруг шеи, правая рука у меня в штанах. Сразу забывает обо всем и хохочет, и начинает вытворять всякие фокусы своими умелыми пальцами, так что я почти не замечаю появления на нашем этаже нового человека.
“А вот и твой Кроуфорд,” недовольно вздыхает она, и несколько секунд спустя мы одетые и серьезные, разве что слишком румяные. Я сижу на койке, ручки на коленочках, а она важно расхаживает по комнате.
- Вот как делается выборочное стирание памяти, - громко говорит она. - Вы поняли, молодой человек?
- Да, фройляйн.
- О, герр Кроуфорд! Рада видеть вас в добром здравии! - она даже не пытается сделать приятное лицо.
- Взаимно, фройляйн Марта, - отвечает вошедший, прибирая в карман электронный ключ от моей комнаты. Я провожаю пластиковую карточку печальным взглядом. - Вы можете быть свободны. А вот сканировать меня не надо, - это он уже нам обоим.
Я сразу перестаю. Мне не хочется его так сразу злить. Марта неторопливо собирается, долго копается в карманах и оглядывается по сторонам, медленно, нога за ногу направляется к двери. Она точно его просканирует, хотя бы из вредности, ее техника гораздо тоньше моей, и даже я не всегда замечаю, что она копается в моих мыслях.
Кроуфорд не торопится начинать разговор, ждет, пока она выйдет, молча стоит и смотрит на меня. Ну да, сесть-то ему некуда, свою единственную табуретку я от злости сломал три дня назад, когда меня заперли. За это мне потом отдельно влетит.
Он высокий, темноволосый, в очках, атлетического сложения, весь такой…
Я сижу на кровати, улыбаюсь ему и проклинаю в уме начальство Розенкройц так, как я не проклинал их во время своих самых жестоких тренировок и самых суровых наказаний. Я кляну их последними словами только за то, что они остригли меня под машинку и нарядили в эту дурацкую серую униформу. Я выгляжу, как полный дятел.
Он смотрит на меня. Чуть-чуть поворачивает голову, свет отражается от его очков, и я больше не вижу его глаз. Но я знаю, что он смотрит на меня.
Неожиданно он вздрагивает, снимает очки и закрывает глаза рукой.
- Что это? - спрашиваю я.
- Видение. Несомненно, милая фройляйн Марта, - Кроуфорд недовольно кивает на мою подругу, она уже почти прошла половину пути до двери, и сейчас перешнуровывает ботинки, - уже сообщила вам, что я вижу будущее.
- И эти видения, они приходят, когда попало, случайным образом?
Марта сидит на корточках, держась за шнурок, зажмурившись, работает на пределе, протискиваясь между его ментальными щитами.
- Они приходят, как только будущее определяется.
И тут аура Марты радостно озаряется ее любимым розовым цветом, и она начинает смеяться так неудержимо, что теряет равновесие и падает на пол. Залезла все-таки, и он не заметил! Что, что она прочитала?
- Потрясающее видение, - всхлипывает она между приступами смеха. - Кроуфорд, это карма! Все, я больше на тебя не сержусь, я тебя теперь честно жалею. Браво, Шульдих!
“Чего? Ты чего? Делись, мать твою!” - требую я.
“Ни за что, еще изменю будущее, я не хочу рисковать!” - она действительно не поделится, а влезть к ней в мозги против ее воли я не смогу.
- Марта, убирайся, - цедит Кроуфорд сквозь зубы.
- Ты все-таки наймешь его?
- Мы еще не поговорили. Я найму его, если он подходит.
- Но будущее, будущее, ты же видел! Ты пойдешь на это?
- Вон отсюда.
Дверь за ней захлопывается, Кроуфорд немного выжидает, спрашивает:
- Она ушла?
- Она еще в лифте. Но нас она не слушает. Что это было за видение?
- Один из вариантов будущего, которое не произойдет, потому что я его изменю, - запнувшись, он добавляет совсем другим голосом: - Тебе больше к лицу длинные волосы.
Сам знаю, вообще-то, как только вырвусь отсюда, начну отращивать.
- Вы видели меня через несколько месяцев? А Марта сказала - только ближайшие события.
- Я вижу то, что уже определено и непременно сбудется, если я позволю. Чем дальше в будущее, тем меньше определенности, но иногда бывают исключения. На этом тема видений на сегодня закрывается, - я неохотно киваю, но он даже не смотрит на меня, листает папку с моим личным делом.
- Тут не указан возраст. Сколько тебе лет?
- Восемнадцать.
- Ага, когда будет?
- Через… двадцать месяцев и три дня.
- Отличные телепатические параметры, - кивает он, пробегая глазами листок за листком. - А техника хромает. Какой идиот назначил эту нимфоманку тренером к шестнадцатилетнему парню? Вы хоть что-нибудь изучаете?
- Еще как! - я широко, со значением улыбаюсь, но он только хмурится в ответ, и я перечисляю, чему все-таки умудрился научиться помимо любимого предмета Марты. Кроуфорд внимательно слушает, задает толковые вопросы, что-то чиркает на полях моего жизнеописания, держа папку на весу.
- Вы присаживайтесь, - я пододвигаюсь на кровати и цепенею, когда он действительно садится рядышком. Он не так коротко острижен, как я, волосы у него блестящие, наверное, шелковистые на ощупь. Я вижу маленькую царапину у него на виске, это он порезался, когда брился. От греха подальше перевожу взгляд на его руки. Большие такие руки, сильные. Я начинаю тихонечко дрожать, наверное, в комнате холодно.
- Почему ты под домашним арестом?
- Даа… заставил декана танцевать на столе посреди лекции. Очень скучно было.
Кроуфорд смешливо фыркает и на секунду становится еще красивее, но тут же снова приобретает важный начальственный вид.
- Так, тут сказано, что ты проходил практику. Тебе трудно убивать?
- Легко, - улыбаюсь я. - А тебе?
- Тоже. У меня есть теория, что все паранормалы в той или иной степени социопаты.
- Конечно, с точки зрения “нормалов”, - соглашаюсь я. - Но нам-то что?
- Ты мне нравишься, - говорит он мягким, низким голосом, и я всаживаю ногти себе в ладони, чтобы не потерять самообладание. - Думаю, мы сработаемся. У меня еще такой вопрос. Согласно твоей медицинской карте, в мае прошлого года ты перенес сотрясение мозга и перелом двух ребер, не считая легкие повреждения, которые тут не детализованы.
- Ну.
- Твой прежний тренер, герр Шмидт, доставил тебя в госпиталь и сообщил, что ты упал с пожарной лестницы, куда залез из озорства.
- Ну.
- А через неделю он умер во сне.
Я молчу. Я уже и не ждал, что кто-нибудь догадается. Первое время я страшно нервничал, но за мной все не приходили, и я решил, что в безопасности.
- Это ты убил его, Шульдих?
- Да. Он, он… - я вспоминаю, что он сделал, этот урод, и меня снова, больше года спустя, начинает душить ярость.
- Почему ты признался?
Я пристально смотрю в его глаза цвета темного янтаря. Потому, красавчик, что ты уже знал ответ, и если бы я тебе соврал, ты бы меня не нанял. Я и не читая мыслей вижу такие нехитрые ловушки.
- Потому что ты никому не скажешь. Этого козла все равно не оживить, а вот я тебе еще пригожусь.
- Логично, - он закрывает папку и встает с кровати. - Беру тебя с испытательным сроком в два месяца, начиная прямо сейчас. Послезавтра вылетаем в Швейцарию. Как твой непосредственный начальник я отменяю домашний арест, держи.
Он отдает мне ключ. Ура, свобода! Аж в пределах забора вокруг комплекса. Ну ничего, послезавтра…
- Учти, Шульдих, я требую беспрекословного подчинения. Будешь мне перечить - изобью. Будешь лениться - уволю. Будешь мне врать - уволю. Будешь читать мои мысли…
- Я понял.
- …убью. Мне это легко. И еще, Шульдих… не надо на меня так смотреть. Марта разве не сказала тебе? Я не сплю с немецкими телепатами.
Я держу этот удар красиво и достойно, слегка ухмыляюсь и приподнимаю бровь:
- Что, какой-то особо утонченный расизм?
- Нет, просто не нравятся.
- Как скажешь. Больше не буду так смотреть.
- Вот так просто? - задумчиво спрашивает Кроуфорд.
- Ага. Я хочу работать, я здесь больше не могу, я свихнусь. Забери меня отсюда, ты не пожалеешь, обещаю.
Он смотрит на меня так скептически, как будто уверен, что пожалеет. Но я действительно намерен работать как надо. Мне кажется, мы будем отличной командой.
***
Кроуфорд заболел.
Похоже, он просто простудился. Пришлось так далеко плыть, потом возвращаться пешком, ночью шел снег… Однако же мы с Наги как огурчики, ну, пацан немножко сопливит, а вот Брэд лежит с температурой.
Разнежился начальник. Привык носить костюмчики, править балом из мягкого кресла, маячить рядом с важными клиентами, пока мы с Наги роем землю носом, делаем за него всю работу. Три года назад, когда мы с ним работали вдвоем, его ничем было не свалить, а теперь вот - простуда.
Я помню, как он хрипел, когда тащил Наги на руках по берегу. Я ему не помогал. Пусть скажет спасибо, что я сам шел, что еще и меня тащить не пришлось. Если бы мы с Наги не выложились во время боя до последнего… Черт, нам до зарезу нужен четвертый.
Наги меняет Кроуфорду компрессы, разводит лекарства. Я курю на балконе. Я не нянька.
Пытаюсь представить его больным, в бреду, беззащитным, беспомощным. Получается плохо. Как он… вообще… может болеть и нуждаться в уходе? Это же Кроуфорд! Кроуфорд - он всегда на коне и весь в белом. Интересно, он так же, как и я, возмущен неправильностью происходящего?
Посмотрю, совсем немного…
Закрываю глаза, тянусь через стены, чувствую знакомый разум, чистый, правильный, отточенный, - мраморный дворец, криво притулившийся на поверхности грязно-мутного моря. Так я вижу его провидческий дар. Рано или поздно… Думаю, сам он еще об этом не знает. Я ему не скажу.
Прикасаюсь, пробую на ощупь, проскальзываю внутрь.
Боль, туман, слабость, глубже, глубже, холод, страх - страх? Последняя, чудом не заваленная миссия крутится в его голове, как сломанная пластинка, не дает покоя, затягивает, затягивает, да, Брэдли, ты почти убил нас, да, ты просчитался, знай это, мучайся, тебе полезно, глубже, глубже…
Выскальзываю, встряхиваюсь, зажигаю новую сигарету. Не буду смотреть. Мне с ним еще работать.
- Шу, ты умеешь делать уколы?
- Блин, Наги, да вызови ты скорую, наконец.
- А у нас хорошие документы?
Не знаю, не интересовался, а искать ответ в булькающем от жара мозгу Кроуфорда - себе дороже. Надо принимать ответственное решение. Ох, не люблю!
- Иди спи. Я займусь симулянтом.
- Ему совсем плохо.
- Если утром не перестанет валять дурака - позвоню в Австрию.
- Я думаю, Кроуфорду это не понравится, он не любит давать им повод…
- Спать, я сказал. Успокойся.
Кроуфорд выглядит совершенно больным. Кожа блестит от пота, волосы прилипли ко лбу, губы белые и потрескавшиеся. Без очков его лицо кажется почти незнакомым. Он весь дрожит, и простыни, в которые он закутан, насквозь мокрые от пота. Так дело не пойдет. Эх, зачем я отправил телекинетика спать, придется теперь вручную. Кроуфорд весит килограмм на двадцать больше меня, мышцы, видите ли, поэтому я просто сваливаю его на пол, переворачиваю матрац, меняю постельное белье, кое-как промокаю кожу Брэда грязными простынями. В голом виде он кажется еще больше, чем в белом костюме, и, ха, стеснительный Наги даже не снял с него трусы. Они, конечно, давно просохли после купания, но уже снова промокли от пота, поэтому я сдираю их, думаю: “Ого!” и в два приема забрасываю Брэдли в чистую постельку. Вот, командир, цени мою доброту.
Он перестает дрожать. Я сижу у изголовья, привычно не читая его мысли, и жду, когда он уснет, но вместо этого он открывает глаза и близоруко щурится в моем направлении. Я наклоняюсь ближе, даю себя разглядеть.
- Шульдих, ты жив? А Наги?
- Ну ты и тормоз, Кроуфорд. Все живы. Ну, кроме тех, кого мы убили. Они умерли.
- Ш-шульдих…
И снова начинает дрожать, как осина на ветру. Меня это уже утомляет. Напрягаю память - да, растирание спиртом, народная медицина, точно! Чья это память, интересно? Ну, неважно. На кухню, подальше от этого всего. О, нееет, у меня кончилась водка! Остался только персиковый шнапс. Ну, по крайней мере, начальник будет приятно пахнуть. Где у нас чистые полотенца?
Растираю, растираю, растираю. Ммм, какое все-таки тело. Растираю. От Брэда мощно разит химически симулированными персиками. Растирать ноги или не стоит? Господи, какой длины ноги! Никакого шнапса не хватит, тем более, что полбутылки я уже отхлебал из горлышка.
- Шу…
- Я жив.
- Хорошо…
Я не читаю его мысли, я никогда, ну, почти никогда, я стараюсь, мы договаривались, но это само выскальзывает наружу и бьет меня между глаз, и на минуту я не уверен, кто это подумал, я или он. Нет, это подумал он. Я об этом тоже думаю, но немного не так. Конечно, я догадывался. Более того, я практически был уверен. Но, тем не менее… Кроуфорд меня хочет! Дотрагиваюсь до его лица, он прижимается щекой к моей ладони, ресницы дрожат, губы приоткрыты, шепчут мое имя. Ох, Брэдли…
Раздеваюсь догола, сваливаю одежду в кучу у кровати.
- Подвинься, либе, я буду тебя греть. Народная медицина.
Что-то такое я действительно помню, но если бы не помнил, я бы это придумал. Я ведь прекрасно знаю, что утром это будет совсем другая песня. Но сейчас… Да, я собираюсь воспользоваться минутной слабостью больного товарища, а что, кто-то удивлен? Я Шульдих, и я такой!
Валюсь ему под бок. Запах проспиртованных персиков вышибает слезу, его кожа такая горячая, что мне почти больно, в груди у него страшно сипит, его дыхание пахнет болезнью и растворимым аспирином. Я запоминаю все до мелочей. Влажный блеск его глаз, мелкие темно-зеленые крапинки на радужках, капельки пота на висках, над верхней губой, прикосновение моих ладоней к его телу, то, как его сведенные судорогой мышцы вздрагивают и напрягаются сильнее, а потом, согретые моим теплом, медленно начинают расслабляться. Обнимаю его, сплетаю его ноги со своими, прижимаюсь так, чтобы охватить собой как можно больший участок поверхности Кроуфорда. Народная медицина, помните?
Наверное, это вредно, иметь эрекцию при такой температуре. Поглажу только разок. Ну и еще разок. Он стонет, выгибается, пытается сильнее толкнуться мне в кулак, и это так заводит, я прижимаю его к постели и целую, наверное, он заразный, его губы сухие и шершавые, царапают меня, еле двигаются, но, ммм, сколько нежности...
А утром, как я и предвидел, все меняется. Видите, не надо быть оракулом, чтобы знать будущее. Карие глаза смотрят на меня почти испуганно. Ну, каким будет твой первый вопрос, Кроуфорд?
- Я это сказал или только подумал?
- Только подумал, - великодушно заверяю я, и он немного успокаивается.
- Наги нас не видел?
- Нет, он еще не проснулся.
- Ты уверен? Слезь с меня. И, пожалуйста, достань мне там в шкафу пижаму. И оденься, а?
Выполняю. Есть, начальник.
- Помочь одеться?
- Я сам, - говорит он и хватается за пижамные штаны, как за спасательный круг. Сам он еще долго не сможет предпринять такое сложное действие. - Шульдих, нам надо поговорить.
- Да ладно, не надо, я знаю. Мы работаем вместе, мы слишком разные, ты был в горячке, я прыгаю на все, что движется. Что еще? Да, Наги. Мы не должны травмировать психику ребенка…
Молчит, сказать-то нечего.
- Зато у тебя температура спала, - невпопад говорю я, шагаю к кровати, подхватываю его за плечи, наклоняюсь к безвольно запрокинутому лицу… Он смотрит на меня - с такого расстояния он хорошо меня видит даже без очков, - и покорно закрывает глаза.
Это другой поцелуй. Жаркий, отчаянный, безнадежный. Пикантно. Аккуратно кладу его обратно на подушки.
Мы действительно очень разные, поэтому мы так хорошо сработались. Я знаю, что секс сближает и отдаляет примерно в равной степени, так что баланс наших отношений это не изменило бы. Он думает иначе. Не сомневаюсь, что он давно все просчитал и взвесил, и минусы в его анализе перевесили плюсы. Я не спорю. Мне нравится с ним работать, и я готов на компромиссы.
- Забудем, - предлагаю я, и он кивает, не открывая глаз.
И мы забыли.дальше >>> Newkate
http://www.mr-yaoi.ru