Автор: Eishi
Фандом: Weiss Kreuz
Рейтинг: от G до R
Жанр: slash, OOC, mini
Пайринг: кого там только нет…
Примечания автора: каждый мини-фик - это отдельная история, никак не связанная с остальными.
Отказ от прав: Персонажи фика принадлежат их создателем. Автор фика не извлекает материальной выгоды от их использования. Размещение фика на других ресурсах - с согласия автора. Ссылки на фик - приветствуются.
Отзывы: сюда
I. Рождение
В Токио была осень. Ненастная, злая и холодная. Город зябко ежился от ее пронизывающего ветра, с протяжным воем гулявшего по крышам и стучавшего в закрытые окна, и выглядел мрачно и угрюмо, даже несмотря на яркие рекламные огни, хаотично мигавшие в любую погоду.
Однако в этом районе огней не было. Скромные двухэтажные домики, жавшиеся друг к другу тонкими стенами, тянулись вдоль пустынной улицы, безмолвие которой нарушали лишь шуршащие под ногами листья и мерный гул запутавшегося в проводах ветра. В столь поздний час жители предпочитали сидеть дома, греясь горячим чаем и теплом близких, поэтому если бы кто-нибудь из них выглянул сейчас в окно, то, пожалуй, удивился бы, увидев одиноко стоявшую на обочине черную машину, которой, судя по ее виду, в здешних переулках было совсем не место.
Довольно высокий для своих одиннадцати лет мальчик, стоявший возле передней дверцы, поднес озябшие руки к лицу, чтобы согреть их своим дыханием, но, передумав, сунул их в карманы темного пальто. Его карие глаза неотрывно следили за неприметным на первый взгляд домом, в единственном освещенном окне которого то и дело мелькали какие-то тени.
- Ты уверен, Брэд? - меланхолично спросил облокотившийся на капот мужчина, закуривая.
- Абсолютно, - спокойно ответил мальчик. Уверенность была частью него самого с тех самых пор, как он понял, что волей судьбы ему суждено всегда быть на шаг впереди других, но сегодня он все же чувствовал легкое волнение, хотя и старался этого не показывать.
Ведь сегодня сбывалось его видение.
Крик младенца ворвался в звуки улицы неожиданно, но уже в следующий миг истеричный визг ветра заглушил его. Темноволосый мальчик улыбнулся, словно для него голос новорожденного был слаще музыки, и поправил аккуратные очки.
- Он родился. Ребенок с даром убивать и воскрешать из мертвых. Хозяева будут довольны.
- Тогда поехали, - докуривший сигарету мужчина встряхнулся и кивнул на машину, потянувшись, чтобы открыть дверцу. - Еще немного, и эта чертова погода меня доконает. Садись.
Брэд бросил последний взгляд на обычный серый домик, который уже видел раньше в своем видении, и забрался на заднее сиденье. Машина взревела и исчезла с улицы, оставив после себя лишь клубы выхлопных газов, но маленький оракул еще долго видел перед глазами высеченные на каменной ограде дома иероглифы: фамилию новорожденного - “Наое”.
II. Роман
Кроуфорд пребывал в недоумении.
В недоумении категорическом и отупляющем, поскольку за всю его жизнь такого с ним еще не случалось. Возможно, он смог бы с этим как-нибудь справиться, если бы речь шла о взрослом человеке, скажем, о Шульдихе: скорее всего немец бы просто вылетел из кабинета шефа с приличной затрещиной и приказом найти себе более полезное занятие. Собственно говоря, именно это и случилось, когда Шульдих заявил, что собирается написать книгу о возможности неуставных отношений в замкнутом коллективе, и предложил Брэду стать его парой, чтобы лучше окунуться в атмосферу этих самых отношений. Кроуфорд его энтузиазма не разделил.
Зато теперь американцу пришлось столкнуться с этой проблемой не в теории, а на практике, потому что вчера Наги, удушливо краснея, признался, что уже давно в него влюблен. Пребывая в полнейшей растерянности, Брэд пробормотал что-то о том, что они поговорят об этом завтра, и отправил подростка спать. Он никак не мог отделаться от ощущения, что слышит в своей голове злорадное хихиканье немца, но тот лежал на своей кровати и, закинув длинные ноги на ее спинку, мирно читал какую-то книгу, так что, решив, что его мучают галлюцинации, Кроуфорд убрался к себе.
Впрочем, через пару часов он вернулся, потому что вынужден был признать, что сам ничего путного не придумал, а немец, кажется, мог ему помочь. Не памятуя о полученной в свое время затрещине, Шульдих отнесся к нему благосклонно и, подумав немного, предложил план по развитию их с Наги отношений, который Брэд скрепя душой одобрил.
Сегодня они с мальчишкой шли в кино, и там Кроуфорд, согласно заранее намеченной стратегии, должен был его поцеловать. Закрыв за ними дверь с видом матери, отправляющей сына на первое свидание, Шульдих поднялся к себе в комнату и достал стопку чистых листов.
“Неуставные отношения в команде: помеха или благо? Автор: Шульдих” - вывел он заглавие.
III. Выбор профессии
- Какой очаровательный малыш! - умилилась пожилая женщина, присаживаясь на краешек песочницы, в которой светловолосый карапуз сосредоточенно возился с формочками. Две немного кривоватые песочные звездочки уже были слеплены, и на подходе была такая же луна.
- Да, он у меня просто прелесть, - чуть смущенно, но гордо кивнула мама ребенка, - Такой смышленый.
Малыш, подтверждая ее слова, со всего маха хлопнулся носом в только что состряпанную луну.
- Боже, Йоджи, осторожней, - мама заботливо подхватила сына под мышки и, усадив к себе на колени, принялась вытирать ему лицо платком.
- Ничего, со всеми бывает, - со знанием дела заметила пожилая женщина, - А в кого это он такой светленький? В отца, наверное.
- Да. И глаза у него тоже отцовские, зато носик мой.
Маленький Йоджи перестал хныкать, недовольный тем, что его старательно очищали от песка, и уставился на ее сумку, из которой торчала цветная бумага, картон, какие-то блестящие ниточки и еще много чего интересного. Пухлые ручки потянулись к сумке, но пожилая женщина заметила это прежде, чем малыш сумел осуществить покушение на ее собственность.
- Нравится? - спросила она, взъерошив его мягкие волосы, - Это я внуку несу. Им в школе проект задали, вот он и сооружает там что-то. Хочешь взять что-нибудь?
Йоджи радостно угукнул и с головой залез в сумку, откуда спустя полминуты вытянул длинную тонкую леску, которой тут же обмотался восхищенно визжа. Его глаза блестели неподдельным восторгом. И если бы в этот момент его мать знала о том, чем для него станет эта леска в будущем, то уж точно не смотрела бы на возню сына с таким умилением.
IV. Одержимость
Стоило признать, что Шульдих был одержим этой идеей. Она засела в его голове настолько прочно, что не давала покоя ни ему, ни Кроуфорду, которому не повезло стать объектом интересов рыжего немца.
- Ну, Брэд, ну давай. Тебе самому понравится, вот увидишь. Неужели неинтересно попробовать новые ощущения?
- Нет, Шульдих. Отстань.
- Да брось ты. По глазам же вижу, что хочешь.
Кроуфорд стоически терпел приставания немца уже не первый месяц, но однажды все-таки сдался. Этим вечером обстановка была идеальной: Фарфарелло был связан и надежно заперт в подвале, накачанный успокоительным, а Наги предупредил, что допоздна задержится у одноклассника, чтобы помочь ему с социологией.
В комнате был слышен только какой-то шорох и сопение, перемежавшееся со срывающимся шепотом Шульдиха.
- Давай, Брэд, еще чуть-чуть... Осталось совсем немного... Зато потом будет так здорово, что ты слова порастеряешь от кайфа! Ну же!
Кроуфорд был не в состоянии ответить. После того, через что немец заставил его пройти, он мог только хватать ртом воздух, надеясь, что успеет сделать следующий вдох прежде, чем задохнется. Нет, такие нагрузки были явно не для него, хотя он и считал себя вполне здоровым и полноценным мужчиной.
- Класс! - восхищенно протянул Шульдих, расплываясь в довольной ухмылке, - Я же говорил, что в этом углу гостиной диван будет смотреться куда лучше. Спасибо, что подвинул его, Брэд.
V. Ушки
Сумерки за окном плавно перетекли в тихую беззвездную ночь, но в доме все еще не спали. Телевизор что-то монотонно бормотал в углу, освещая комнату неровным мерцанием экрана, на низком журнальном столике стояли две порции недоеденного рамена, а на большом мягком диване уютно устроились два подростка.
Идея устроить видеомарафон принадлежала Оми, так что с его стороны было просто вопиющей наглостью заснуть прямо перед экраном едва ли на середине. За это Наги имел полное право на него дуться, что он и делал. Целых 10 минут. На большее его не хватило, потому что тихо посапывающий на его коленях Оми, выглядел кем угодно, но только не тем, на кого можно было бы сердиться. “Наверняка, он с самого начала знал это” - подумал Наги.
Впрочем, особого значения это не имело. Наги вздохнул, потянулся к пульту и выключил телевизор. У Оми были мягкие волосы, которые всегда было приятно гладить, поэтому маленький телекинетик пользовался каждым удобным случаем, чтобы прикоснуться к ним. А сейчас был как раз такой случай.
Наги осторожно, стараясь не разбудить Оми, положил ладонь ему на голову и вдруг замер. Что-то было не так. На этот раз волосы паренька были не просто мягкими, они были какими-то… мохнатыми! Наги судорожно дернул рукой и наткнулся на что-то смутно знакомое в том месте, где по идее у Оми должны были быть уши. То есть уши-то были, но какие! Судя по форме и степени мягкости, они могли принадлежать, пожалуй, только коту.
Наги испугано вздрогнул и резко распахнул глаза. Телевизор в углу сонно бормотал что-то успокаивающее, на низком журнальном столике стояли две порции недоеденного рамена, а они с Оми по-прежнему сидели на большом диване. Сон. Да, сказал сам себе Наги, обычный сон. Оми был хорошим мальчиком, он не мог сделать ничего такого, что напугало бы Наги, он никогда бы ничего такого не сделал. И, в конце концов, что за чушь? Оми с кошачьими ушками. Как ему вообще могло присниться такое?
Наги снова вздохнул и машинально погладил лежащего у него на коленях паренька по голове, перебирая мягкие пряди, пока его пальцы не наткнулись на что-то мохнатое. Что-то очень похожее на… КОШАЧЬИ УШКИ?!!!!
VI. Возмездие
Жить в одном доме с тремя парнями, у каждого из которых были свои странности, оказалось гораздо тяжелее, чем Оми себе представлял. Они только снаружи выглядели нормальными (и то не всегда), но когда дело касалось повседневного быта, эта троица могла дать фору в сто очков любому, даже самому экстравагантному типу.
Йоджи дымил, как перевыполняющая план табачная фабрика, и пахло от него и от всего, к чему он прикасался, примерно так же. Айя без конца полировал свою катану, а посему баночек с разнообразными видами полировок в ванной стояло в пару-тройку раз больше, чем флаконов с шампунем и тюбиков с зубной пастой. Кен же, который на первый взгляд мог показаться существом абсолютно беспроблемным, в обычной жизни совершенно не умел ходить тихо, поэтому о том, что он в очередной раз отправляется на утреннюю пробежку в 4 утра, Оми узнавал по его топоту.
И он мирился с этим довольно долго. Ровно до одного прекрасного дня, когда решил раз и навсегда положить этому конец.
Сначала он выкинул из дома все сигареты Йоджи. Даже его заначку, мастерски упрятанную под плитой. Потом избавил ванную полку от четырех рядов баночек с полировкой, оставив там только одну, но зато самую маленькую и согласно инструкции требующую, чтобы ее наносили не чаще одного раза в месяц. Следом пришла очередь будильника Кена, который после того, что подросток с ним сделал, явно не подлежал восстановлению.
Оми гордо сообщил о содеянном всем троим за ужином. Он знал, что неминуемая кара не заставит себя ждать, но был готов ко всему: к пыткам, мучениям, голоду, нищете. Но он верещал, словно его вели на бойню, когда они в отместку оттаскивали его от компьютера.
VII. Кошачья западня
Айя с детства недолюбливал кошек.
Все началось с того, что как-то малышка Айя-тян принесла домой мокрого грязного котенка, которого, сжалившись, подобрала на улице. Котенку, конечно, несказанно повезло попасться на пути такой чуткой и отзывчивой девочки, подумал тогда ее брат, потому что никто другой бы, наверняка, на этот комок шерсти не позарился. Поскольку сестра была хоть и умной девочкой, но все же совсем крохой, мыть котенка пришлось Рану. Но, как только тот увидел теплую воду, его словно подменили. Спустя час они вышли из ванной, причем определить с первого взгляда, кого именно мыли, не представлялось возможным.
- Вы купались вместе, они-чан! - восторженно захлопала в ладошки Айя-тян, - Как здорово!
Ран окинул угрюмым взглядом свои исцарапанные руки, насквозь промокшую одежду, взъерошенное мокрое чудовище, которое держал за шкирку, и, как благоразумный брат, молча кивнул.
- А теперь мы его высушим! - сияя от счастья, оповестила всех младшая сестра.
Словно зная, что его ждет, котенок пронзительно заверещал, вырвался из рук Рана и, вцепившись в его футболку, со страху сделал на ней еще одно мокрое пятно. “Замечательно”, - подумал Ран, мысленно отпевая реквием своей любимой футболке.
- Бедненький, - всхлипнула Айя-тян, переживая за котенка, - У него, наверное, какие-то проблемы с мочевым пузырем.
“И с мозгами”, - мрачно добавил про себя Ран.
Через несколько лет после смерти родителей и несчастья, случившегося с его улыбчивой сестрой, Айе пришлось пережить еще один шок: Персия дал ему кошачью кличку. Плюс к этому у старушки Момое тоже был кот. Поэтому неудивительно, что Айя - хладнокровный, расчетливый и непрошибаемый Айя - грохнулся в обморок при виде новой вывески “Дом, где живут котята” для их магазина.
VIII. Семейные разборки
У Мамору была очень большая семья: мама, папа, дедушка, дядя, братья и еще тьма людей разной степени родства, которые сливались для мальчика в одну безликую толпу, и которых он называл просто “родственники”. Клан Такатори имел большое влияние в городе, а потому все члены семьи на публике должны были вести себя подобающе. Будучи мальчиком смышленым, Мамору понимал, что это вполне обоснованное требование - вести себя хорошо, но чего он не мог понять, так это того, что как только они возвращались домой, наружу тут же вылезали все их пороки и недостатки. И еще он не мог понять, почему этот факт считался в семье Такатори вполне приемлемым.
Вчера Мамору случайно услышал, как его отец и дядя Суичи ругались из-за чего-то в кабинете. Кажется, папа сделал что-то нехорошее, а дядя злился на него за то, что из родственных чувств прикрывает его, хотя уже давно должен был арестовать. В ответ на это Рейджи по-братски напомнил ему, что у него и самого кое-какие грешки водятся. Дядя Суичи ничего ему не ответил, но вылетел из кабинета, как ошпаренный.
Наверное, он просто родился не в той семье, печально подумал Мамору, сознавая, что его (в отличие от родственников) совсем не тянуло делать людям гадости. Не было в нем этого наследственного коварства, мстительности и неисчерпаемого эгоизма.
С утра он проснулся оттого, что все его тело ужасно чесалось. Выглядело оно тоже не важно, поскольку покрылось какими-то мелкими синими пятнами, которые были абсолютно везде. Не переставая ожесточенно чесаться, Мамору тщательно обследовал кровать и обнаружил на ней остатки вылитой на него ночью жидкости со странным запахом. Состав преступления был очевиден даже для такого малыша: к нему в комнату наведался Масафуми, очевидно, за неимением подопытных кроликов, которые погибали в его лаборатории с ужасающей регулярностью, решивший опробовать новый препарат на младшем брате. И это тоже не было чем-то из ряда вон выходящим в их доме.
Что ж, похоже, он действительно родился не в той семье, со вздохом подумал Мамору, попутно делая на листе наброски плана, как отомстить среднему брату и заодно свалить всё на старшего.
IX. Двое в одном
Говорят, что порой дети могут быть гораздо более жестокими, чем любой взрослый. То ли потому, что они не до конца понимают, что именно делают, то ли потому, что, наоборот, прекрасно все понимают. Как бы то ни было, этим утром Джею пришлось на собственном опыте узнать, что такое детская жестокость.
Они играли на улице, и один из мальчишек подставил ему подножку. Просто так. Джей споткнулся и замахал руками, стараясь удержать равновесие, и, скорее всего, ему бы это удалось, если бы второй мальчишка не толкнул его в спину. Тоже просто так. Они смеялись, глядя, как он недоуменно смотрит на изрезанные в кровь колени - на асфальте валялись осколки разбитой бутылки, - а он все никак не мог понять, почему они это сделали…
Уже наступил вечер, а Джей все сидел на скамейке в сквере недалеко от церкви и отрешенно смотрел на глубокие порезы на своих коленях. Кровь уже давно перестала идти и стянула раны сухой липкой корочкой, в которой застряло матово-зеленое стеклянное крошево: мальчик так и не вытащил мелкие осколки. Родители, наверное, уже волновались и искали его, а Джей все сидел и сидел, а крохотные соленые капельки сами по себе катились по его щекам.
- Больно, правда? - неожиданно спросил тихий скрипучий голосок из тени кустов.
Джей вздрогнул от испуга и повернул голову. Кусты были слишком густыми, чтобы разглядеть говорящего, да и солнце уже клонилось к закату, делая тени гуще и длиннее, но он все же различил среди сплетенных ветвей два горящих пугающе желтых глаза.
- Я… я просто не понимаю, почему они так поступили, - прошептал мальчик. Ему было неуютно, но в то же время почему-то тянуло к тому клубочку тьмы под кустами, откуда раздавался странный голос. - Я ведь ничего плохого им не сделал.
- А так всегда бывает: ты ничего не делаешь, а тебе делают больно. Несправедливо, да?
- Кто Вы такой? - осмелился спросить Джей.
- Я? Тот, кто может тебе помочь. Я могу сделать так, чтобы тебя больше не обижали. Хочешь?
- Хочу, но… наверное, я должен сделать что-то взамен…
- А ты смышленый мальчик, - восхитился голос, - Обычно я прошу большего, но ты мне нравишься, так что ограничимся малым. Я просто поселюсь в тебе, идет?
Джей оцепенел. Наверное, надо было бежать или позвать на помощь взрослых, но ему вдруг подумалось, что, возможно, на самом деле это не так уж страшно. Ведь его больше не будут обижать. И он согласился.
Это было похоже на обморок длиною в вечность. Или даже больше. Сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из груди, но в последний момент передумало. Когда Джей открыл глаза, первое, что он увидел, были тела его родителей в крови. Ковер и пол были залиты ее багрянцем так же, как его руки и нож, который он сжимал, стоя один в комнате.
Внутри него что-то новое, чужое и темное шевельнулось, устраиваясь поудобнее.
- Красиво, правда? Так ты теперь будешь поступать со всеми, кто осмелится тебе перечить. Ах да, я же забыл представиться! Меня зовут Фарфарелло. Запомни это имя. И, кстати… Можешь кричать сколько угодно.
И Джей закричал.дальше >>> Eishi
http://www.mr-yaoi.ru